Автор: ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ

ГИБЕЛЬ ИМПЕРИИ

Тридцать лет назад, в августе 1991‑го, начались события, приведшие к одной из крупнейших геополитических катастроф XX столетия. Советский Союз то ли был убит, то ли покончил жизнь самоубийством, то ли скончался от старости. Последствия мы ощущаем до сих пор.

В 1991 году руководство Группы «А» Седьмого управления КГБ СССР и личный состав оказались на острие драматических политических событий, потрясших основы великого государства. Имя «Альфа» было у всех на слуху. Одни превозносили его до небес, другие проклинали за отказ штурмовать Белый дом. Теперь многое видится по-другому.

Да, тридцать лет — приличный срок, чтобы оглянуться назад и трезво, без эмоций, оценить произошедшие события, названные по горячим следам «революцией».

Ключевую роль в событиях 1991 года сыграл Герострат XX века — первый и последний Президент СССР, генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза Михаил Сергеевич Горбачёв.

Чтобы рассказывать о роли Группы «А», нужно понимать, чем являлся в Советском Союзе Комитет государственной безопасности. Это был уникальный инструмент, позволявший решать сложнейшие задачи, однако — и это главное! — этим инструментом нужно было уметь пользоваться.

Подобно тому, как высокоточное оружие в руках непрофессионала всего лишь железо, так и Комитет госбезопасности мог обеспечить положительный результат только в опытных, грамотных и волевых руках.

Однако руки ГКЧП предательски дрожали.

«Среди них не было человека, который мог бы принять решение, — отмечал Герой Советского Союза, командир Группы «А» КГБ СССР генерал Виктор Карпухин. — Ждали все от Горбачёва, когда он все-таки начнет руководить страной и всеми теми, кто там собрался, в этом ГКЧП. А я, конечно, такие решения не мог принимать, я совсем не Малюта Скуратов и не жажду, как кровопийца, кого-то там убивать».

Именно подгруппа капитана Карпухина сыграла одну из ключевых ролей в успехе штурма дворца (укрепрайона) Тадж-Бек вечером 27 декабря 1979 года. Будучи кадровым танкистом, он под шквальным огнем гвардейцев Амина провел БМП к самому объекту «Верхней строки», в мертвую зону, чем обеспечил прорыв его пятерки внутрь здания.

В последующем, уже командуя подразделением, генерал Карпухин направлял сотрудников в горячие точки, которые по мере углубления перестройки, затеянной Горбачёвым и Кº, заполыхали в различных частях Советского Союза.

Так что цену крови Виктор Карпухин знал хорошо.

СОЮЗ НЕ ЕДИНЫЙ

Начало августа в Москве было мягким, не жарким. Чего не скажешь о политической температуре, жарившей на всю катушку — как у больного.

17 марта 1991 года состоялся первый и последний в истории СССР референдум. Латвия, Литва, Эстония, Армения, Грузия и Молдова, где русофобия и национализм приняли большой размах, не участвовали в голосовании, поскольку взяли курс на независимость. 76,4 % участников проголосовали за сохранение Союза как обновленной Федерации.

В апреле в Ново-Огарёво начались обсуждения нового Союзного договора. В них под председательством Горбачёва участвовали лидеры союзных республик и автономий.

Переговоры шли напряженно. Взгляды сторон на будущий Союз не совпадали даже в мелочах. Не было единства даже в том, как именно будет называться новое государство. Одни выступали за прежнее название, другие — за Союз Советских Суверенных Государств.

Главные споры развернулись вокруг полномочий и единой валюты. Союзный центр стремился получать значительную часть налогов для наполнения бюджета, республики хотели оставлять деньги у себя, передавая в общий бюджет лишь фиксированную часть доходов.

Лидеры автономий яростно добивались равных прав с республиками и настаивали на вхождении в обновленный Союз в качестве суверенных единиц. Юристы Горбачёва им в этом помогли, подготовив нужные формулировки, в пику Ельцину и Российской Федерации.

Только к июлю 1991 года удалось достичь шаткого согласия. Речь шла о создании «мягкой федерации» (по сути — конфедерации) со значительным усилением самостоятельности республик. Под контролем центра оставалось руководство едиными вооруженными силами, обеспечение государственной безопасности, дипломатия и внешняя экономическая деятельность.

Предполагался парламент о двух палатах: Совет республик, куда каждая из них делегирует своих представителей, и Совет Союза, избираемый путем тайного голосования.

Главой Союза оставался президент, избиравшийся всеобщим голосованием на пятилетний срок.

Каждая республика имела право выбрать свой язык в качестве государственного, но в документе оговаривалось, что языком межнационального общения в Союзе остается русский.

Вход и выход из Союза был свободным. Зашел-вышел, хлопнув дверью. Развелся в ЗАГСе. Не то, что Шотландия, Северная Ирландия, Каталония или Страна Басков. СССР и России было уготовано право на развал.

Подписание договора, означавшего конец Советского Союза, было назначено на 20 августа 1991 года. Однако даже такой мягкой, облегченной форме конфедерации Евразии не суждено было появиться на свет.

СТОЛКНУТЬ ЛБАМИ

Перед развязкой Горбачёв решил залечь на дно. Отправляясь в двухнедельный отпуск, «наш ласковый Миша» еще раз повторил вице-президенту Александру Янаеву свою невнятную установку: «Геннадий, ты остаешься на хозяйстве. При необходимости действуй решительно, но без крови».

Как это понимать? Поди разберись.

3 августа, собрав узкую часть кабинета министров, Горбачёв произнес загадочную фразу: «Да, ситуация трудная, но мы пойдем на все, включая введение чрезвычайного положения».

Он же, перед тем, как сесть в самолет, наказал Крючкову: «Надо смотреть в оба. Все может случится. Если будет прямая угроза, то придется действовать».

С этим «Горби» отбыл на отдых — в Крым, в Форос, где и находился все дни острейшего кризиса, бушевавшего в Москве. Якобы в полной изоляции, отрезанный от мира.

Потом члены ГКЧП будут говорить, что их не покидало ощущение какого-то дурного водевиля. Апофеозом их беспомощности стала пресс-конференция 19 августа, на которой Янаев и другие имели весьма бледный вид.

Но какова роль самого Горбачёва? Какую многоходовую комбинацию разыгрывал Михаил Сергеевич в те дни августа? В чьих интересах?

Положение в стране было настолько сложным, что многим тогда казалось — Горбачёв намеренно и демонстративно ушел в отпуск, чтобы развязать руки своим соратникам. На деле же оказалось, что он столкнул лбами две силы: свое окружение, его консервативную часть, и руководство РФ в лице Ельцина и Верховного Совета.

Итогом этой сшибки стала гибель Союза.

Однажды в порыве гордыни Горбачёв признался в своих истинных целях. Дело было в апреле 1995 года, в Турции, где главный виновник гибели СССР выступил на семинаре в Босфорском университете (в статье он назван «американским»).

«Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма, невыносимой диктатуры над людьми, — заявил Михаил Сергеевич. — Меня полностью поддерживала моя жена, которая поняла необходимость этого даже раньше, чем я. Именно для достижения этой цели я использовал свое положение в партии и стране. Именно поэтому моя жена все время подталкивала меня к тому, чтобы я последовательно занимал все более и более высокое положение в стране.

Когда я лично ознакомился с Западом, я понял, что не могу отступить от поставленной цели. А для ее достижения я должен был заменить руководство КПСС и СССР, а также руководство во всех социалистических странах.

Моим идеалом в то время был путь социал-демократических стран. Плановая экономика не позволяла развивать потенциал, которым обладали народы социалистического лагеря. Только переход на рыночную экономику мог дать возможность нашим странам динамично развиваться.

Мне удалось найти сподвижников для реализации этой цели, среди них особое место занимают Яковлев, Шеварднадзе, заслуги которых в нашем общем деле просто неоценимы…»

Информацию об этом выступлении разместила словацкая газета «Usvit» («Заря») в № 24 за 1999 год. А в России ее перепечатал журнал «Вымпел» (№ 1, 2000 год), который выпускал патриарх нелегальной разведки генерал Юрий Дроздов.

Сторонники «Горби» не раз пытались объявить эту публикацию фейком. Однако в программе Владимира Познера 29 июня 2009 года участница передачи задала бывшему президенту СССР вполне конкретный вопрос…

«Меня зовут Ольга. Уважаемый Михаил Сергеевич, вы стали членом КПСС в двадцать один год и сделали стремительную партийную карьеру, и всегда говорили о роли КПСС. И ваше утверждение о том, что КПСС стала инициатором перестройки. Однако в 1999 году в Американском университете в Стамбуле вы говорили, что целью всей вашей жизни было уничтожение коммунизма как диктатуры над людьми. Как вы пришли к этому?..»

И что же? Последовало резкое опровержение? Нет, ничего подобного. Михал Сергеич пустился в длительные пустопорожние рассуждения, как он это умеет делать, а потом Познер объявил рекламную паузу.

После другая зрительница подняла эту же тему: «Ольга, моя тезка, уже задавала вам вопрос по выступлению в Турции в университете. Продолжите, пожалуйста, ответ. Вы сказали, что уничтожили именно коммунизм в Европе, и необходимо то же самое сделать в Азии. Поясните, что такое «уничтожить»?»

На что Горбачёв ответил с явным раздражением: «Вот мне ясно без пояснений, что вы с КПРФ сотрудничаете. Это запустили наши, мои «коллеги» из КПРФ. Запустили… И таких хватает. Ничего подобного не было. Все».

Однако именно все, что было сделано Горбачёвым в ходе «перестройки», свидетельствует о целенаправленной политике по развалу страны. События августа 1991 года стали последним звеном в длинной цепочке разрушения.

Финал наступил в Беловежской пуще 8 декабря 1991 года, где Ельцин, Кравчук и Шушкевич, не имея на то полномочий, распустят Советский Союз.

Почетный президент Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» полковник Сергей Гончаров:

— Давайте быть честными по отношению к самим себе. ГКЧП, который пытаются представить в качестве спасителя государства, был заведомо обречен. Его возглавляли люди, продвинутые в большую политику Михаилом Горбачёвым. Они до последнего момента верой и правдой служили ему, продвигая «перестройку», обернувшуюся подлинной катастрофой. Я уверен, Советский Союз можно было сохранить, но для этого требовались продуманные, эффективные политические и экономические преобразования, а только уже потом, в зависимости от результатов, ослаблять вожжи.

История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Но я думаю, что у нас был шанс постепенно провести реформы с учетом исторических особенностей России. Не смотреть с замиранием сердца на Запад, а искать свой путь. Горбачёв и «прорабы перестройки», которых по праву можно назвать агентами влияния, дурачили народ некими «общечеловеческими ценностями». Хотя сами в этом ничего не понимали и не знали, что это такое.

Вместо национального возрождения русского народа-коренника, на котором держится Государство российское, Горбачёв дал зеленую улицу сепаратистским движениям на окраинах империи. Спохватились, когда полилась кровь, но было уже поздно. Центробежные силы разбрасывали территории от Москвы и до окраин, чему мы, сотрудники Группы «А», были непосредственными свидетелями. И тогда вдруг появился ГКЧП. А где вы были раньше, товарищи?

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ КАРПУХИНА

Взрывая ситуацию, газета «Московские новости», один из рупоров либералов и демократов, опубликовала полученный сверху последний вариант Союзного договора, который считался строго секретным, хотя до его подписания оставалось всего пять дней.

«Общественное обсуждение документа, определяющего судьбу миллионов людей, должно начаться как можно раньше», — предваряла редакция сенсационную публикацию.

Документ позволял всей стране увидеть, что речь идет о фактической ликвидации СССР в его прежнем виде и образовании конфедерации.

Такая конструкция была прямым нарушением воли народа, выраженной в ходе референдума по вопросу: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности».

Собравшаяся в срочном порядке Коллегия КГБ констатировала, что безопасность как прежнего, так и нового СССР не может быть надежно обеспечена после подписания подобного документа.

17 августа 1991 года во второй половине дня большая часть тех людей — руководителей страны, которых вскоре станут огульно называть «путчистами», — собралась в Москве на секретном объекте КГБ с условным названием «АВС». Совещание вел ставленник и доверенное лицо «Горби» Владимир Крючков, оказавшийся, по факту, «троянским конем».

По итогам встречи решено было незамедлительно послать делегацию в Форос. Приняв 18 августа представителей ГКЧП, прибывших на объект «Заря», Горбачёв блестяще разыграл всю гамму чувств — от недоумения, тревоги, раздражения до сугубо делового подхода. А потом, пожав на прощание «заговорщикам» руки, бросил: «Черт с вами, действуйте».

Дальнейшее хорошо известно.

Среди документов, относящихся к событиям ГКЧП, вне поля зрения исследователей оказалась объяснительная записка Героя Советского Союза Виктора Карпухина, написанная им по горячим следам, в сентябре 1991-го.

Одним из тех людей, с кем откровенно общался отринутый командир Группы «А», был журналист «Литературной газеты» Дмитрий Беловецкий (в дальнейшем — главный редактор Общенациональной газеты «Россiя»). Карпухин знал его отца — начальника кафедры физической подготовки Московского пограничного училища имени Моссовета.

Дмитрий Беловецкий прошел школу войск КГБ и ему предлагали стать одним из бойцов «Альфы». Мастер спорта по самбо и дзюдо. Чемпион КГБ по самбо. На этом они и сошлись. («Мои друзья, с которым я боролся в спорте, служили под началом Виктора Фёдоровича».) И когда случился август 1991-го, просто встретились.

Одному из первых Карпухин дал Беловецкому интервью. Генерал откровенно рассказывал, что тогда произошло. О том, как он не хотел кровопролития. О том, как должен был, будучи офицером, выполнять приказ. Как новый глава КГБ Вадим Бакатин его не принял, продержав в приемной.

— Карпухин дал мне копию объяснительной записки на имя Степашина, датированной 3 сентября, сказав: «Дима, храни ее, это нужно будет. Здесь все объяснено». Встретились после путча, засиделись за разговорами, выпили. А утром он звонит: «Как дела?» — «Плохо… Голова болит» — «У меня теперь уже ничего не болит», — ответил Виктор Фёдорович.

Итак, вот он, этот почти неизвестный исторический документ. Размашистым, стремительным почерком Карпухина зафиксирован адресат: «Председателю Государственной комиссии по расследованию деятельности органов КГБ в связи с государственным переворотом».

Кстати, первым, с кем встретился Степашин, был именно командир Группы «А», который его поразил: невысокий и коренастый, с жестким волевым взглядом, глаз не отводил, не оправдывался и не прятался за строку устава. «Он, наверно, пришел увидеть врага, — рассказывал Степашин, — но я, похоже, огорошил его уже первыми фразами. «У меня нет к вам вопросов, Виктор Фёдорович. Наверно, будет один вопрос, не для протокола: а что не штурманули? Вы бы нас за пять минут разметали».

На тот момент Сергей Вадимович являлся членом Президиума Верховного Совета РФ, председателем Комитета по вопросам обороны и безопасности.