Решение созрело твердое, и я написал рапорт еще в 1993 году. Восемь месяцев ждал ответа на него, но так и не дождался. Стал наводить справки — сказали, что «потеряли» в Администрации Президента. Ответ меня не удовлетворил, и я написал второй рапорт. И вот он был удовлетворен в 1995 году.

— А Вы не жалели? Ведь 1995 год — это Будённовск… Не думали, что могли сыграть там свою роль, что-то скорректировать или изменить?..

— Нет, не думал в таком аспекте. Ведь Гусева Александра Владимировича я рекомендовал на свое место. «Кого бы вы хотели видеть вместо себя?» — спросил начальник Главного управления охраны Михаил Иванович Барсуков. Я назвал кандидатуру Мирошниченко, своего заместителя. Он ответил: «Нет, на этот период пока — нет!» Видимо, это было все связано с Белым домом… Барсуков, в свою очередь, предложил одну кандидатуру, но я отвел ее: «Нет, не подойдет». — «Почему?» — «Ну, у меня такое чувство есть…» — «Но он ведь навел порядок в одном подразделении?» — «Там можно было так руководить, а тут иначе все». И вот тогда я назвал фамилию Гусева, заместителя коменданта Московского Кремля.

— А почему именно Александра Владимировича? Чем Вы руководствовались?

— Я исходил из того, что если Барсуков выбирал из своих людей, то и мне не нужно выходить за этот круг. Поэтому я предложил Гусева. Он выходец из Кремлёвского полка. Окончил Военную Академию имени М. В. Фрунзе, до этого — военное училище. Не знаю, как потом, благодарил ли Александр Владимирович меня за это, но я, не колеблясь, предложил его кандидатуру. Но и для него благо: был полковником, а стал генерал-лейтенантом.

— Но зато ему как командиру пришлось пережить Будённовск, Первомайское…

— Конечно, конечно! Тяжелейшие были ситуации. Я тебе откровенно скажу — фамилий называть не буду, но сотрудники звали меня встречать самолет, когда прилетали из Будённовска с тремя гробами. Я категорически отказался.

— А почему?

— Не хотел я этого делать. Поскольку тем самым я бы серьезно подставил командира. Сложнейшая операция, и трое погибших, а я приехал — для чего? Я не хотел, чтобы мое появление было расценено как противопоставление. Не мог допустить этого… Сказал, что приеду на следующий день в подразделение, что и сделал.

«ЭТО НЕ МЕСТО ДЛЯ СВЕДЕНИЯ СЧЁТОВ»

— Геннадий Николаевич, а что за ситуация возникла во время поминок — расскажите?..

— Для поминок была предоставлена столовая Управления делами Президента России на Старой площади. Народу собралось, как насчитали официанты (они же сотрудники ГУО), около пятисот человек. Все помещение было занято столами. У основной стены, вдоль нее, стоял длинный стол, за которым разместились члены семей — родители, жены, дети… Потом сюда, как перекладиной к букве «Т», примкнули еще один стол. За ним сидели заместитель главы правительства Николай Егоров, начальник ГУО Михаил Барсуков, шеф СБП Александр Коржаков, глава МВД Виктор Ерин и его первый заместитель Михаил Егоров, представитель Администрации Президента РФ.

Официанты все кремлевские… В какой-то момент меня отозвал в сторонку заместитель начальника ГУО Владимир Юрьевич Соколов: «Зреет нехорошее дело». — «А что такое?» — «Создается «оппозиция»… Некоторые хотят резко выступить и дать свою оценку тому, что было в Будённовске». — «Но я же не действующий командир!» — «И тем не менее… Я прошу Вас: примите меры».

— И какие «меры» Вы предприняли?

— В этой ситуации я попросил объявить перерыв. Потом собрал людей — человек восемь, наверное. Откровенно скажу, я знал, кого приглашать на эту короткую встречу. Главным был Владимир Березовец — нынешний первый вице-президент Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа». К тому времени он лет пять как вышел в отставку, однако пользовался большим авторитетом в подразделении. Владимир Васильевич в любой ситуации может быть лидером. Я ему, кстати, и поручил организовать встречу — назвал фамилии и показал место сбора.

Когда все подошли, я сказал так: «Мужики! Есть информация, что затевается какая-то буза. Я бы вас убедительно просил: не нужно этим заниматься! Это не место для сведения счетов и выяснения того, что случилось. Мы собрались, чтобы почтить память наших погибших сотрудников. Разбираться можно будет потом, но не здесь и не сейчас».

Ни к чему не призывал. Сказал, и все. Точка. Мне ответили, по-моему, это был Березовец: «Ну ладно, посмотрим!» После перерыва ничего не произошло. Хотя потом, как признался тот же Березовец: «Если бы Вы к нам так не обратились со словами «Мужики!», по-простому, без начальственной накачки, то мы бы еще подумали…»

Свою роль, несомненно, сыграло и выступление Ерина. Он попросил слово: «Я обращаюсь к вам — родители и родственники погибших. Это моя вина! Я их погубил…» Естественно, что таким признанием Ерин разрядил обстановку, снял колоссальное напряжение, которое до этого буквально сгустилось в воздухе. Был снижен накал горечи… Это был мужественный поступок.

НЕ ДАТЬ УНИЧТОЖИТЬ ГРУППУ

— После событий октября 1993 года «Вымпел» был уничтожен. Уникальное разведывательно-диверсионное подразделение, лучшее в мире по своему профилю, прекратило существование. Его участь должна была разделить и Группа «А». К счастью, подразделение удалось сохранить. А повернись дело иначе — что тогда?..

— Ничего хорошего. Ни для системы госбезопасности, ни для страны. А события развивались… Через несколько дней после расстрела Белого дома стали поступать команды: подготовить списки снайперов, боевых пловцов, водителей и т. д. Речь шла о том, что подразделение, судя по всему, будет расформировано. Я понимал подоплеку этого дела и стал ходить по кабинетам. Куда пускали.

— А куда пускали?

— Во многие кабинеты. В этой ситуации я выходил с вопросом о сохранении Группы «А» на помощника президента Юрия Михайловича Батурина. Он, кстати, поддерживал нас, считая, что нельзя такое уникальное подразделение «пускать под нож».

На эту тему у меня несколько раз состоялась беседа с Михаилом Ивановичем Барсуковым. Причем разговоры были искренние, совершенно откровенные. Высказывались различные соображения, в том числе такой довод: без подобного специального подразделения, ориентированного на борьбу с терроризмом, государство жить не сможет. Создание новой Группы потребует не только колоссальных материальных затрат; настоящего профессионала можно воспитать и обучить в среднем за пять лет кропотливой работы, — а вот этого времени у России как раз и нет. Нужно ли это делать?

Я благодарен за то, что Михаил Иванович откликнулся на мой призыв: «Давайте поговорим не как командир с подчиненным, а как офицер с офицером. Равно, как два офицера, обсудим эту тему». В некоторых случаях он говорил: «Пойми меня правильно. Не я, а он (палец к потолку) требует…» Имея в виду Ельцина.

— Сколько раз Вы встречались с Барсуковым на эту тему?

— В тот период пять или шесть раз. 

Полагаю, Михаил Иванович даже в определенной ситуации доложил Ельцину — распоряжение выполнено: подразделение расформировано. Все, дескать, нет этой «Альфы»! Это мое предположение. Хотя я напрямую задавал этот вопрос, но Михаил Иванович каждый раз уходил от ответа.

— Один раз я даже повторил этот же вопрос. Дело было на Вашем 75-летии. Вы пригласили гостей в Дом приемов ФСБ на Воробьёвых горах. Барсуков улыбнулся, но… ничего не сказал…

— Во всяком случае, эти беседы и действия самого Михаила Ивановича были обусловлены необходимостью «Альфу» сохранить. Такой вывод я делаю из следующего факта: в декабре 1993 года группа «Вымпел» прекратила существование, а «Альфу» не тронули. А «Вымпел»… тот «Вымпел»… он погиб практически. И не на полях Холодной войны. Это была трагедия — и для людей, и для подразделения, и для страны. В том числе, за год до начала полномасштабной войны на Северном Кавказе.

«СПАСИБО ЗА НАУКУ, ВЫ БЫЛИ ПРАВЫ»

— В Баку Вам довелось руководить силами «Альфы», «Вымпела» и «Витязя». Из Москвы поступил приказ о штурме ДК, который заняли боевики. Я знаю, Вы не любите рассказывать о той командировке… и все-таки — как развивались события?

— Диспозиция была такой. Мы поделили людей. Часть сотрудников «Альфы» во главе с Александром Ивановичем Мирошниченко находилась в Нахичевани, на границе с Ираном. Там же были бойцы «Витязя» под командой Сергея Ивановича Лысюка.

В Баку же было так: «Витязь» размещается в здании бывшей музыкальной школы, где, как потом выяснилось, не оказалось ни окон, ни дверей, настолько все было запущено. И хотя Азербайджан — южная страна, но зима в этих широтах все равно не похожа на теплый климат Турции или Египта.

Что касается «Альфы», то она вместе с «Вымпелом» оказалась в новом здании азербайджанского КГБ на проспекте Нариманова. Группе «А» отвели последний, технический, этаж. Приехали с Анатолием Николаевичем Савельевым, смотрим — груды строительного мусора, нам пришлось убирать его своими силами. Матрасы постелили прямо на пол, и так, на этом полу, личный состав подразделения и отдыхал. Естественно, когда представлялась возможность.

— В ночь с 20 на 21 января 1990 года в Баку, по решению союзного Центра, был введен режим ЧП. Пролилась кровь…

— Кровь пролилась еще до этого. И много крови! Я категорическим образом не согласен с теми, кто колол и колет глаза этими мерами. Не согласен по одной причине: мы своими глазами видели, как вооруженные молодчики расправлялись с армянами. Во многих случаях наши сотрудники спасали жителей от погромщиков. То, что творилось в Баку и других местах Азербайджана, имеет свое определение — «этнические чистки». Будем называть вещи своими именами.

— Во время командировки в Баку военные прикрывали спецназ броней? Или?..

— Да как сказать… Они обеспечивали нас транспортом с прикрепленными водителями. Часть личного состава Группы «А» разместилась в Сальянских казармах, и по мере необходимости происходила ротация: одни возвращались в здание КГБ, другие заступали на их место. В период ввода войск в Баку все выезды с территории казарм были заблокированы железобетонными конструкциями, — тут постарались активисты Народного фронта Азербайджана… Первыми открыли огонь боевики НФА, на что военные ответили адекватным образом. Естественно, были жертвы.

Я в это время оказался свидетелем разговора, состоявшегося в кабинете Председателя КГБ Азербайджана. Самого хозяина кабинета не было. Присутствовал старший по отряду «Вымпел» (фамилию называть не буду), Гений Евгеньевич Агеев и я. Зампред сообщил, что им от Председателя КГБ СССР получен приказ деблокировать захваченный наиболее агрессивной частью Народного фронта Азербайджана Дом культуры завода имени лейтенанта Шмидта.

— Чтобы нашим читателям понять суть приказа… Что предстояло осуществить?

— Огромное четырехэтажное строение, отделанное гранитом. Массивные стены. Внутри — около семисот вооруженных боевиков. Старший «Вымпела» сказал, что отряд никогда не готовился к захвату таких объектов, и у его бойцов нет ни соответствующего опыта, ни практики. На что Гений Евгеньевич, человек очень тактичный, заметил: «Вы свободны». Остались мы с ним в кабинете вдвоем. В это время зазвонил телефон ВЧ, на связи был Крючков. Разговор получился тяжелый. Чувствуя неловкость, я несколько раз пытался выйти, но каждый раз был остановлен жестом и невольно слышал все, что говорилось на том конце провода.

— А в чем заключалась «тяжесть» разговора?

— Как оказалось, нас обвиняли в пассивности. До меня доносился голос Крючкова. Что как же так… Дескать, вам придали 15-ю Чирчикскую бригаду спецназа ГРУ, она прибыла в Баку, а силы Комитета бездействуют. И об этом министр обороны доложил непосредственно Горбачёву. На это Гений Евгеньевич заметил, что никакой бригады ГРУ в Баку нет и в помине — даже ее командования и штаба (они прибыли только утром следующего дня).

Напор со стороны Председателя КГБ был столь велик, что в какой-то момент разговора Гений Евгеньевич сказал: «Владимир Александрович, если Вы не доверяете мне как своему заместителю, то прошу освободить меня от занимаемой должности».

Закончив, Агеев положил трубку и сказал: «Геннадий Николаевич, нам дана команда — осуществить штурм». На это я ему ответил: «Я — солдат, и если есть приказ, то будем его выполнять, но у нас нет броневого прикрытия, и это приведет к большим потерям. Мы положим людей (сотрудников «Альфы» и «Витязя» — Ред.). И поймите меня правильно: пройдет совсем немного времени, когда начнут искать, кто первым пролил кровь. Если это будет сделано руками КГБ, то на нас повесят таких собак, что отмываться придется очень долго. И сложно».

К слову, от рук сотрудников «Альфы», «Вымпела» и «Витязя» ни один человек на территории Азербайджана не погиб. Кто бы и что ни говорил, но это так.

— Что же получилось в итоге? Как разрешилась ситуация со штурмом здания?

— Дом культуры находился недалеко от основной магистрали, и по ней из аэропорта на броне продвигалось в город войсковое подразделение. И кто-то из боевиков открыл по колонне огонь. Командир — смелый, как я понимаю, решительный человек; он остановил движение и приказал дать залп по зданию — и сразу четырнадцать трупов (они потом несколько дней лежали на заводе в районе проходной). Боевики тотчас же покинули Дом культуры. Проблема была решена. Так что я убежден, что без поддержки бронетехники, случись нам штурмовать это здание, жертв с нашей стороны оказалось бы много.

Гения Евгеньевича уже нет в живых, но перед его светлой памятью — я его уважал и уважаю — не могу кривить душой. Через неделю после того разговора, возвратившись из Нахичевани, Агеев вызвал меня в коридор, пожал руку и сказал в контексте начавшегося «разбора полетов»: «Спасибо за науку, Вы были правы».

СОХРАНИТЬ «АЛЬФУ» В МОСКВЕ

— Геннадий Николаевич, Вы сыграли большую роль в том, чтобы «Альфа» осталась в столице, а не была передислоцирована в Подмосковье. Как это происходило?

— Меня пригласил к себе заместитель директора ФСБ генерал-полковник Беспалов Александр Александрович. «Нужно посоветоваться», — как он выразился. Это был 1998 год. Я уже три года как вышел в отставку и возглавлял Агентство безопасности «Альфа-95». Так вот, Беспалов начал с того, что происходит объединение управлений «А» и «В» в создаваемый Центр спецназначения ФСБ. Под общий знаменатель буду подведены службы обеспечения, дублирующие друг друга. Поставлена задача: оптимизировать организационную составляющую и сократить расходы. Дислоцироваться Центр должен в одном месте, в Балашихе, где уже находится «Вымпел».

Поблагодарив Беспалова за эту важнейшую информацию, я поехал в подразделение. Командиром Управления «А» был уже Александр Иванович Мирошниченко. Когда я сообщил ему об утвержденном перемещении Группы в Балашиху, он помрачнел: «Нужно что-то делать, принять какие-нибудь меры, чтобы «Альфа» осталась в Москве».

— А он был в курсе?

— Да, он же знал об этом решении. Вот тогда я решил предпринять усилия, чтобы убедить руководство в нецелесообразности переезда Группы «А». Решил обратиться к Евгению Савостьянову, бывшему начальнику УФСК по Москве и Московской области. Я его хорошо знал. На тот период он являлся первым заместителем руководителя Администрации Президента России. Созвонился, сказал, что у меня есть к нему очень серьезный служебный разговор, и Савостьянов назначил время встречи на Старой площади.

После вводных слов я рассказал Савостьянову, что складывается такая ситуация. «Да, мне это известно, я проинформирован руководством», — отвечает он. Мне нужно было подобрать такой довод, понятный моему собеседнику, чтобы он возымел воздействие. И не только на него, но и на вышестоящее руководство. Естественно, что свою позицию, свою аргументацию я продумал заранее.

«Евгений Вадимович, — говорю ему, — а Вы понимаете, что от места предлагаемой дислокации в Балашихе в Москву можно добраться только двумя маршрутами — по двум шоссе. Представьте себе, что они будут перекрыты грузовиками, и все встало! И «Альфа», случись в столице что-то серьезное, не попадет в Москву. А кто будет защищать Кремль? Мне представляется, что «Альфу» в обязательном порядке нужно оставлять в Москве».

— Какова была реакция на Ваши слова?

— Положительная. «Ты прав, — ответил Савостьянов. — Тут нужно серьезно подумать. Я эти соображения обязательно доложу руководству ФСБ с тем расчетом, чтобы они были пересмотрены». Видимо, этот доклад возымел действие, и в результате «Альфа» все-таки осталась в Москве. А через два года Группа перебралась на новое место, где она и находится по настоящий день. Этим занимался уже другой командир подразделения — генерал Андреев Валентин Григорьевич.

Что касается самого ЦСН, то идея его создания была правильной и своевременной. Незадолго до начала второй военной кампании на Северном Кавказе был создан «единый кулак» спецназа госбезопасности. В тот же период к нему добавилась Служба специальных операций (ныне — полноценное управление), а потом управления на Северном Кавказе и в Крыму. Роль Центра специального назначения ФСБ России сложно переоценить.

«Я ДОВОЛЕН СВОЕЙ СУДЬБОЙ»

— Вы довольный своей судьбой? Профессиональной судьбой — Кремлёвский полк, служба в КГБ, в подразделении?

— Тут сомнений никаких нет. Я доволен, что так сложилась моя жизнь, моя судьба. Конечно, если бы я уехал на Урал, демобилизовавшись тогда, то всего этого я бы не достиг.

— И если бы Вы вообще не попали в Кремлёвский полк.

— Да, конечно!

— Это было предопределение, судьба? Или «воля случая»?

— Все-таки судьба… Ведь в Кремлёвский полк не просто так отбирают. Я был на заводе в числе активистов, секретарем комсомольской организации и членом профкома. Это тоже сыграло свою роль. Чтобы ты понимал: всего было отобрано от пятнадцати до двадцати пермяков (и, кстати, каждый год эта цифра держится).

…Я доволен семьей, своей женой Зоей Ильиничной — это не только мой спутник по жизни, это и советчик, принципиальный и требовательный. Безусловно, она очень переживала за меня, но за все эти годы у нее выработался стойкий иммунитет и понимание реалий моей профессии. Она мудро, тактично не задает лишних вопросов, обеспечивая прочный тыл. 21 июня мы отметили пятьдесят девять лет совместной жизни. Доживем до следующего года — уже будет юбилей!

Доволен я и сыном Сергеем. Хотя, по большому счету, его воспитанием занималась жена, я в то время работал и учился по дикому графику, который и представить сложно. Сын тоже пошел по моей стезе. Полковник, теперь пенсионер уже.

В 2008 году мы с Зоей Ильиничной отмечали «золотую» свадьбу. И тогда решили повенчаться. Нашему примеру последовал и Сергей со своей супругой. Благословил нас на это наместник Новоспасского Патриаршего монастыря архиепископ Алексий (Фролов). Венчались мы в храме Сорока мучеников Севастийских, что напротив обители. До этого владыка предупредил, что перед венчанием нужно обязательно исповедаться и причаститься — что и было нами осуществлено.

У нас в семье две внучки и трое правнуков.

Я всем доволен. И доволен, что все сложилось именно так. 

Газета «СПЕЦНАЗ РОССИИ» и журнал «РАЗВЕДЧИКЪ»