Автор: ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ

ТРОИЦА В СЕМЁНОВСКОМ

РАССКАЗ ВНУЧКИ СВЯТОГО АЛЕКСАНДРА ТРОИЦЕ-ГОЛЕНИЩЕВСКОГО (ОРЛОВА)

Троица в селе Семёновском. Единственный каменный храм, который был поставлен после гражданской войны не только на территории Москвы, но, вероятно, и всего Советского Союза. Он был сооружен в 1922-1924 годах крестьянами по благословению Патриарха Тихона и при непосредственном участии духовника Марфо-Мариинской обители Сергия (Сребрянского), ее сестер.

Судьба этого небольшого храма, находившегося в ближайшем юго-западном пригороде Града Москвы, уникальна; она описана в историческом расследовании «Забытый храм Москвы» («Спецназ России», лето 2013 года).

Через некоторое время после публикации пришло письмо. «У меня к Вам довольно необычный вопрос, — обращалась москвичка Ольга Орлова. — Это просто чисто исторический интерес у Вас к этому храму или Вы являетесь дальним родственником Крыловых-Орловых? Спрашиваю не просто так, а так как имею прямое отношение к этому семейству. Просто удивила такая осведомленность в публикации. Там написаны такие подробности, о которых не так много людей знает. Спасибо Вам за проделанный труд!»

Благодаря Ольге состоялось знакомство с ее мамой. И вот сегодня мы предлагаем интервью с Еленой Галкиной (Орловой), правнучкой первого и внучкой последнего настоятеля Троицкого храма в Семёновском. Речь идет о протоиерее Александре Крылове и протоиерее Александре Орлове (Троице-Голенищевском), прославленном в лике святых 12 октября 2007 года.

ДВА ПРИГОВОРА, ДВЕ РЕАБИЛИТАЦИИ

— Когда Вы стали изучать судьбу своего деда?

— В конце 1980-х начался процесс реабилитации жертв репрессий, и я решила узнать о судьбе своего деда протоиерея Александра Орлова. В прокуратуре мне выдали подшивки документов. Правда, их нельзя было выносить, а только читать на месте. На бумаге я выписала фамилии тех, кто свидетельствовал против дедушки о том, что он занимался антисоветской агитацией. Когда в 1957 году пересматривали дела, то искали и опрашивали людей, на основании показаний которых были два обвинительных приговора — в 1932-м и 1937 году. Кто-то умер или погиб в войну. Зато те, что на тот момент были живы, отвечали: никакой антисоветской деятельности священник Александр Орлов не вел.

— То есть их показания были сфальсифицированы.

— Да. В 1932 году дедушку взяли в первый раз. С ним в Троицком храме села Троице-Голенищево служил дьякон — красивый, голосистый, по словам бабушки. Когда дедушка вернулся (его в 1934 году за хорошую работу на Беломорско-Балтийском канале отпустили раньше срока), ему показали документы, кто на него донес. «Сонечка, а знаешь, кто меня свел?» — сказал он жене. И назвал фамилию этого дьякона.

…Вы слышали про знаменитого певца Максима Михайлова?

— Бывший протодьякон? Ведущий солист Большого театра?

— Он самый, Максим Дормидонтович. Лауреат двух Сталинских премий и кавалер орденов Ленина и Трудового Красного Знамени. Только он не был «бывшим протодьяконом». Поступив на службу в театр, сана, однако, не снимал. Говорят, что отпевали его в духовном чине.

Так вот, в двадцатых годах Михайлов бывал в селе Семёновском на праздничных церковных службах. Приезжал туда к моему прадедушке, протоиерею Александру Крылову.

— Да что Вы!

— Именно так. Когда в советское время писали биографии Михайлова, то вскользь упоминали, что он, дескать, был «дьячком». Какой дьячок? Известнейший на всю Москву протодьякон, он, Розанов, Лебедев и Холмогоров. Заполучить их на престольный праздник — это было настоящим событием в приходском масштабе.

— Откуда Вы знаете, что он бывал в Семёновском?

— От бабушки. Она же рассказала, с его слов, такую историю. Приходят к Михайлову на дом с обыском. А у него, надо сказать, имелись деньги. Ему хорошо платили, были у него финансовые возможности. «Что делать? Куда спрятать?», — заметался Михайлов. И спрятал деньги, чтобы их не конфисковали, в печку. После чего вышел к чекистам. Глянул, а руки все в золе!

…Так что в Семёновском Максим Дормидонтович бывал, его приглашал на службы мой прадедушка. Жаль, фотографий нет. Не делали. Зато сохранились записи его бархатного, малинового баса.

«ТЕБЯ МОГУТ ЗАБРАТЬ ВМЕСТЕ С ДЕТЬМИ»

— Давайте уточним, где точно находился Троицкий храм в Семёновском?

— На пересечении Ленинского и Ломоносовского проспектов. Во дворе углового дома 73 / 8. Это на моей памяти, поскольку я там родилась. Тогда село являлось частью Ленинского района Московской области. Ближайший пригород столицы.

— Что было в храме после его закрытия?

— Фабрика по производству пластмассовых игрушек.

— Сообщалось, что вскоре после закрытия в церкви случился пожар.

— Был пожар! Сильный… До войны еще. Потом здание использовалось как склад. Оно было снесено во время прокладки и застройки Ленинского проспекта.

— Скажите, а когда семья покинула Семёновское?

— 25 марта 1958 года. Помню, был сильный мороз, когда мы переезжали на машине. Мой дядя Николай Александрович, мамин брат, заказал большой деревянный ящик, чтобы перевезти на кладбище останки дорогих нам людей: прадедушку, протоиерея Александра Крылова, его супругу Ольгу Ильиничну и его же сестру Евгению Ивановну. Ту самую, которая на протяжении многих лет являлась директором Семёновской школы и которая выделила часть своей земли под Троицкий храм.

Все было проделано с соблюдением необходимых правил, официально. Когда раскопали три гроба, то они лежали… как будто целые, полностью сохранившиеся. Но когда дотронулись до них — рассыпались… Хотя нас, детей, гоняли, но я смогла протиснуться к яме. И вот помню, что прадедушка покоился в голубом облачении, словно бы спящий — пока тело не соприкоснулось с воздухом. А у тети Жени сохранились волосы, ничего с ними не произошло.

Останки погрузили в ящик и перевезли на Кузьминское кладбище, которое двумя годами ранее открылось в Москве.

— В нашей статье в «Спец­назе России» мы написали, что Ваша бабушка обратилась в Генеральную прокуратуру СССР, чтобы узнать о судьбе своего мужа. Как я понял, дело было иначе?

— Когда дедушку Александра взяли в 1932 году, бабушке помогал с письмами известный московский адвокат Николай Николаевич Померанцев, сын протоиерея Николая Ильича Померанцева — настоятеля храма Николая Чудотворца в Кузнецах. В 1937 году, когда дедушку арестовали второй раз, Померанцев сказал: «Сонечка, не проси. Писать не буду. Времена сильно изменились, и тебя могут забрать вместе с детьми». И бабушка не стала никуда обращаться. Реабилитация последовала 24 апреля 1958 года.

«АЛЕКСАНДРОМ МЕНЯ ЗОВУТ!»

— Расскажите, пожалуйста, о своем удивительном сне…

— Конец августа 1958 года. Летние школьные каникулы. Снится мне сон. Вижу наше село Семёновское. Место, в котором я себя ощутила, на самом деле было проходом между домами, а я вижу его утопающим в зелени. Калиточка. Вхожу. Стоит мраморный аналой, перед ним мужчина — в сером костюме в полоску… У нас в семейном архиве была фотография (потом она куда-то пропала), на которой дедушка изображен как раз в таком виде. Священникам запрещали ходить по Москве в церковной одежде, поэтому отцу Александру купили самый дешевый костюм, и кепочку он носил.

Втроем мы были: моя двоюродная сестра Евгения и девочка Галя Меркулова, одноклассница. Проходим, стало быть, этим зеленым проулком, подходим к аналою, и мужчина, повернувшись, обращается ко мне: «Скажи своей бабушке, что у меня начинается вторая жизнь». После чего направляется к другой калитке, что в противоположной стороне от первой. И вдруг приостанавливается и говорит: «Александром меня зовут!»

Этот сон я представляю явственно до сих пор, настолько он был ярким, запоминающимся… и необычным. На следующий день, когда я рассказала его своим, бабушка всплеснула руками: «Да это же твой дедушка!» Надо сказать, она все эти годы, прошедшие с ареста дедушки, пыталась узнать, как молиться за него? Столько лет прошло, и она чувствовала: будь он жив, подал бы весточку о себе.

Правда, часто приходили разные проходимцы. То говорили, что «отец Александр жив», то «он едет» или «обязательно приедет». Откуда узнавали? И что им нужно было? Не знаю… Проходимцы эти являлись к нам в Семёновское и уже потом, когда мы перебрались в другое место. Много их было. А в сентябре месяце приходит женщина — работница прокуратуры, и дает справку о реабилитации по двум судам.

— Сама пришла?

— Бабушка не писала. Сообщалось, правда, что он не расстрелян, а умер из-за кровоизлияния в мозг. Мама сразу в это не поверила, поскольку дедушка был человеком крепким. Ну, а после реабилитации бабушка смогла его уже заочно отпеть.

— А кто совершил чин отпевания?

— Протоиерей Аркадий Станько — будущий настоятель возрожденного Казанского Собора, что на Красной площади. Дедушку он отпевал в сентябре 1958 года, как только бабушка получила документы о реабилитации. Дал землицу, которую мы рассыпали крестообразно, как полагается, на Кузьминском кладбище. Хотя там тела дедушки нет, оно покоится в безвестном расстрельном рву на Бутовском полигоне, я попросила сделать надпись, когда заказывала памятник: «Протоиерей Александр Орлов».

«КОГДА САЖУСЬ ИГРАТЬ ЗА ПИАНИНО, Я СЛЫШУ СЛЁЗЫ»

— Вы бывали в Троице-

Голенищевском храме (на Мосфильмовской улице), где настоятелем был Ваш дедушка?

— Конечно! Лет двадцать назад я приехала туда к протоиерею Сергию Правдолюбову, в Троице-Голенищево, и попросила, чтобы он вписал имя дедушки для постоянного поминовения. Отец Сергий это сделал. А потом, как оказалось, приходом была проделана большая работа, в том числе по архивам, чтобы собрать все необходимые сведения и подготовить документы для канонизации. Они же заказали две иконы дедушки.

— В документах и публикациях встречаются две даты последнего ареста. Какая из них точная?

— За ним пришли 13 сентября 1937 года. Накануне у него были именины, память святого благоверного князя Александра Невского. Гости пришли, в том числе Марков (его родственником является протоиерей Димитрий Смирнов). А на другой день дедушку взяли. Расстреляли 13 октября.

Во время первого ареста, как рассказывала бабушка, сотрудники ОГПУ дали ей возможность передать вещи и продукты. Дедушку и группу арестованных жителей Семёновского вели под конвоем, и женщины бежали вслед за ними. А второй раз чекисты не позволили. Видимо, им дана была четкая установка: все равно расстреляют!

— Знаю, что отец Александр был лишен избирательных прав. Также его семью раскулачивали, хотя он не являлся кулаком и вообще не занимался крестьянским трудом.

— Раскулачивали и обирали. Приведу такой пример. Дедушка был митрофорным протоиереем. И вот крестьяне Семёновского, когда прадедушку хоронили в 1936 году, настояли, чтобы драгоценную митру, которую они сами же и украшали, не клали с ним в гроб. Митра хранилась у нас за занавесочкой в Красном углу. Так вот, когда пришли с арестом, то первым делом пошли по наводке и забрали ее.

А раскулачивали нашу семью и выгоняли из дома в Семёновском раза два или три. Во время коллективизации. Они жили, как рассказывала бабушка, в восьмиметровой комнатушке. Ее выделили крестьяне. Была большая кровать, и они впятером (трое взрослых и двое детей) спали поперек — чтобы уместиться на этой лежанке. Дедушка тогда служил в Троице-Голенищево.

Или такой случай. Бабушка София в юности училась музыке, и все имущество, включая фортепиано, перевезли в Семёновское. Все забрали, когда раскулачивали! Вплоть до детских игрушек. Не оставляли ничего. И вот как-то бабушка слышит стук в дверь. Открывает. На пороге незнакомый молодой человек. «Извините, — говорит он, — вот у меня немного денег, но возьмите, пожалуйста. Когда сажусь играть за ваше пианино, я слышу слезы. Не могу играть! По возможности, разрешите вам помочь. Возьмите». И ушел.

— Деревенский парень?

— Нет, из Москвы. Узнал как-то, приехал…

— Если бы все были такими совестливыми.

— Не то слово. Напротив через дорогу (Калужское шоссе) жил председатель — хороший человек, как вы написали в газете. Ничего подобного! До коллективизации был, как тогда выражались, деклассированным элементом, а потом сделался руководителем колхоза. Рядом с его домом был овраг и три огромных портрета Маркса, Энгельса и Ленина. И вот этот председатель не давал жить работящим крестьянам. Утром они втихую собираются в Москву, везут свои товары — он обязательно остановит и что-то возьмет себе. Кончилось тем, что его подловили и в этом овраге подковали.

— В каком смысле подковали?

— В прямом, как лошадь. К ногам прибили подковы. После чего он умер. И в то же время у него был сын, совестливый, порядочный парень. Собираются у председателя в дому его приближенные, решают, вот, завтра пойдем к попу следить, что он говорит, что замышляет против советской власти. А этот парень вечером постучится к прадедушке и предупредит: «Батюшка, завтра будьте осторожней, к вам придут».

«ПАПА, НА КОГО ВЫ НАС ОСТАВЛЯЕТЕ?»

— Вы рассказывали, что протоиерей Александр Крылов знал Иоанна Кронштадтского?

— В храм святителя Николая при Доме призрения имени братьев Боевых прадедушка каждый год приглашал Иоанна Кронштадтского, который уже при жизни слыл праведником и прозорливым. После службы прадедушка и Ольга Ильинична, прабабушка, приглашали отобедать. И вот однажды дьяконова жена возразила: «Нет, в этот раз обязательно ко мне…» Прабабушка не стала возражать. Завершилась служба, нужно идти за стол, а у жены дьякона пропал ключ от квартиры. Как ни искала — бесполезно! Ничего не поделать, пришлось идти к Ольге Ильиничне.

…Боевский храм — большой, красивый. В наше время Церкви вернули только его небольшую часть. Остальное помещение занимает научно-практический центр по борьбе с туберкулезом. Внизу церковного помещения, на первом этаже, устроен конференц-зал, на втором — столовая. В мае 2014 года впервые за многие-многие годы сюда приезжал служить литургию епископ — владыка Орехово-Зуевский Пантелеимон, а также начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме игумен Феофан (Лукьянов). Я была приглашена на эту службу.

В ноябре прошлого года Указом Патриарха Московского и всея Руси Кирилла при храме учреждено Патриаршее подворье. Его настоятелем назначен иерей Владимир Соколов. Отрадно, что и в этом храме есть икона дедушки.

— Скажите, а как крестьяне Семёновского относились к протоиерею Александру Крылову?

— На селе его любили. Его и супругу, Ольгу Ильиничну. Прабабушку. Она была женщиной общительной, разговорчивой. Периодически ходила в Москву продавать вещи, чтобы прокормить семью. Так вот, от села до Калужской заставы или обратно, ее непременно подвозили. Обязательно кто-нибудь предложит: «Матушка, садись!»

Ольга Ильинична очень рано осталась без отца и матери. Ее опекал брат Иван, который учился вместе с моим прадедушкой. Вот он-то и сказал: «Лучшего мужа тебе не найти» Познакомил, и три года они женихались.

В Семёновском считали, что у прабабушки Ольги легкая рука. «Матушка, ну что-нибудь купите, — поутру просили продавцы, разносившие всякую снедь. — Если купите, то все будет распродано». Первым делом шли к ней. В какой-то степени и мне это передалось…

— Коли так, то и Троицкий храм будет возрожден с Вашей «легкой руки»?..

— Да, но только не с моей «легкой руки», а по промыслу Божьему. И по молитвам священномученика Александра Троице-Голенищевского. И стараниями тех людей, которые хотят сохранить память о Семёновском и его жителей, не побоявшихся в те годы построить Храм.

— В каком году умерла Ольга Ильинична?

— В 1934 году. Шла по Калужской площади. Мимо бежал какой-то парень и сильно ударил ее в щеку, и у нее началась саркома. Похоронили Ольгу Ильиничну возле нашего Троицкого храма.

— А прадедушка? Он когда скончался?

— В ночь с 13-го на 14-е мая 1936 года. У него был сахарный диабет, который отразился на ногах. Боли были ужасные. Умирал он в сознании. Позвал бабушку, внучат. Благословил. У него была любимая икона Серафима Саровского (он особо почитал его и Евфросинию Полоцкую). И вот бабушка говорит: «Папа, на кого вы нас оставляете?» — «Вот ваш заступник и защитник», — указал прадедушка на образ святого Серафима. Его помощь в дальнейшем я ощущала не раз.

— Кто его отпевал?

— Дедушка, отец Александр Орлов. В Семёновском он служил до осени 1937 года.

— Вы еще упоминали, что у нас вкралась ошибка по детям. По Пантелеймону, сыну отца Александра.

— Умер он не в пять, а в шесть с половиной лет. 21 января 1924 года. Панечка семнадцатого года рождения.

— От чего умер мальчик?

— Менингит… В Москве жили две бездетные сестры, знакомые из Боевской больницы. Они все упрашивали бабушку: «Отдайте нам Панечку, мы будем его воспитывать…» — «Ну что вы, кто же откажется от своего собственного ребенка!» И вот его пригласили на Рождественскую елку. А потом он в считанные дни сгорел от менингита. Схоронили его на Преображенском кладбище.

«ТОЧНО, ОН! МОЙ ДЕДУШКА»

— Скажите, кому все-таки принадлежала инициатива постройки храма в Семёновском — Патриарху Тихону, местным крестьянам?..

— Всем вместе. После гражданской войны протоиерей Александр Крылов и иерей Александр Орлов потеряли приход в Никольском храме Дома призрения имени братьев Боевых на Стромынке. Дедушка нигде не служил, а прадедушка на непродолжительное время устроился в Сокольники в храм Воскресения Христова, который в народе именовался «Кедровской церковью» по имени протоиерея Иоанна Кедрова.

Святейший Тихон находился в Донском монастыре, когда прадедушка пошел к нему на поклон — обратился за советом, как ему быть. Патриарх Тихон был в жизни простым человеком, без затей. «Ко мне обратились крестьяне сельца Семёновского, это недалеко тут, всего три версты, — ответил он. — Они хотят построить часовенку. Но ты карманы их потряси. Денежки найдутся не только на часовенку, но и на храм. Ты построй именно храм». И дал на то свое благословение.

Когда в 1924 году храм был построен, Патриарх Тихон передал для него антиминс и подарил прадедушке свою фотографическую карточку, на которой написал: «При полученiи Антиминса для Семеновского храма 3 / 16 Х 1924 г.»

— Для тех богоборческих времен это был, несомненно, уникальный, поразительный случай — строительство каменного храма!

— Да еще в непосредственной близости от Москвы, до Калужской заставы — три с половиной версты. Могу ошибиться, но, думаю, это вообще был единственный случай на всю тогдашнюю советскую Россию. Кругом все старое разрушали, а тут — храм, который возводят сами крестьяне! Для этого, конечно, потребовалось мужество с их стороны. Вне всяких сомнений.

— Как Вы узнали, что Ваш дедушка причислен к лику святых?

— 8 октября я была в храме Святителя Николая в Кузнецах. Подаю записку. Женщина за свечным ящиком спрашивает: «Что у вас? Память?» — «Да, отвечаю, протоиерея Александра Орлова». — «А, может, ему уже молебен нужно служить?» — «Я наводила справки, но пока нет никаких сведений». — «А хотите узнать?» — «Конечно, хочу!»

Она тут же позвонила сотруднице в Свято-Тихоновский Богословский институт, которая как раз занималась этими вопросами. Пришла я в институт, благо он находится рядом. Провели на второй этаж, открывают компьютер, и я вижу фотографию своего деда из расстрельного дела: в профиль и фас. «Это он?» — «Точно, он! Мой дедушка». — «Все, он причислен к лику святых». Вот так я узнала о канонизации своего дедушки.

— Какой он был по характеру?

— Как мама говорила, очень стойкий. Если сказал, тот не отступится от своего слова. У нас в родне было много духовенства. Некоторые, не выдержав гонений, уходили за штат или вообще снимали рясу. И вот когда в 1936 году умер протоиерей Александр Крылов и храм в Семёновском осиротел, дедушка советовался с женой: «Сонечка, как быть?» А бабушка также была человеком глубокой веры… «Нет, Санечка, — отвечала она, — раз уж такое дело, то нужно идти до конца». И дедушка стал настоятелем Троицкого храма в Семёновском и служил до последней возможности. До ареста.

После того, как дедушку канонизировали, я ехала на службу в Троицкий храм (на Мосфильмовскую улицу) окрыленной. И вспомнила слова молодого батюшки, сказанные после панихиды по моей маме: «Ой, какой Вы счастливый человек!» — «Чем же?!» — «Ну что вы, у Вас молитвенник есть в семье». А ведь о канонизации протоиерея Александра Орлова еще не было и речи.

Редакция «Спецназа России» благодарит за предоставленные фотографии семью Галкиных (Орловых) и Марию Смирнову.

Газета «СПЕЦНАЗ РОССИИ» и журнал «РАЗВЕДЧИКЪ»

Ежедневно обновляемая группа в социальной сети «ВКонтакте».

Свыше 33.500 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!

http://vk.com/specnazalpha