Автор: Владислав ШВЕД

РОДИТЬСЯ РУССКИМ СЛИШКОМ МАЛО…

Фото: Воинской славой покрыл себя герой Куликовской битвы, сын литовского князя Кориата (Михаила) Гедиминовича — Дмитрий Боброк Волынский, воевода князя Дмитрия Донскогою Автор картины: Виктор Маторин

ШЛЯХТА КАК МОГИЛЬЩИК ВКЛ

В 1569 году состоялась Люблинская уния, объединившая ВКЛ и Королевство Польское (КП) в конфедерацию Речь Посполитая. Новое государство обладало территорией почти в миллион квадратных километров. Ее население насчитывало около 8 млн. человек. Это было одно из самых могущественных государств средневековой Европы.

Русское царство в этот период превосходило Речь Посполитую по территории лишь за счет Сибири, но по населению (5 млн. чел) и по экономическому потенциалу существенно уступало ей. Ведь земли западных русских княжеств, ставших частью ВКЛ и Речи Посполитой, были богаче и обустроеннее земель северо-восточной Руси.

Учитывая это обстоятельство, а также то, что после смерти Ивана IV Грозного на Руси воцарилась Смута, усугубленная неурожаями нескольких лет, Речь Посполитая усилила свою экспансию. Началось с того, что польско-литовские магнаты поддержали самозванцев на русский престол, выступавших под именем Лжедмитрия.

Ну, а летом 1609 года польско-литовское войско под командованием короля Сигизмунда III вторглось в пределы русского государства, мотивируя это необходимостью «установить мир и порядок». Следует иметь в виду, что поляки всегда были убеждены в своем безусловном первенстве среди славян, что якобы давало им право выступать в роли «старшего брата», готового навести порядок на землях «младших братьев».

В сентябре того же года войско коронного гетмана Льва Сапеги начало осаду Смоленска. В июне 1610-го конный корпус «крылатых гусар» гетмана Стефана Жолкевского под Клушином наголову разбил армию, посланную царем Василием Шуйским на помощь Смоленску.

Воспользовавшись этим обстоятельством, Семибоярщина свергла Шуйского и постригла его в монахи. Затем «Семь бояр» и патриарх Филарет заключили договор с королем Сигизмундом III и пригласили на престол его сына, королевича Владислава.

Дальше — больше. В ночь с 21 на 22 сентября 1610 года польско-литовские войска с согласия московских бояр вошли в Кремль. Поляки и литвины получили реальную возможность включить Русское царство в состав Речи Посполитой и создать величайшую в мире империю.

Но… Королевич Владислав не спешил принимать православие. Его отец, католик король Сигизмунд, управлял Россией от его имени. А служивые поляки и литвины, а точнее польско-литовская шляхта, засевшая в Кремле, творила такие «непотребства», что они возмутили не только москвичей, но и большинство жителей земли Русской.

В основе поведения шляхтичей лежало убеждение, что только они являются «политическим и цивилизованным народом», живущим по демократическим законам. Правда, это была демократия только для шляхетского сословия. Современник Пушкина, обрусевший шляхтич Фаддей Булгарин (урожденный Ян Тадеуш Кшиштоф Булгарин) так писал о шляхетской демократии в Речи Посполитой:

«В Польше искони веков толковали о вольности и равенстве, которыми на деле не пользовался никто, только богатые паны были совершенно независимы от всех властей, но это была не вольность, а своеволие…

Мелкая шляхта, буйная и непросвещенная, находилась всегда в полной зависимости у каждого, кто кормил и поил ее, и даже поступала в самые низкие должности у панов и богатой шляхты, и терпеливо переносила побои — с тем условием, чтобы быть битыми не на голой земле, а на ковре…

Поселяне были вообще угнетены, а в Литве и Белоруссии положение их было гораздо хуже негров…»

Русских шляхтичи считали не просто быдлом, а варварским быдлом, которое следовало «воспитывать» только «огнем и мечом». На самом деле именно «цивилизованные» вельможные шляхтичи нуждались в воспитании «огнем и мечом».

Об их поведении в Кремле свидетельствуют следующие факты. Польско-литовские шляхтичи разграбили и загадили древние церкви Кремля, невзирая на то, что там были иконы Иисуса и Богоматери, которые почитала и Римская Церковь.

Это произошло уже в начале их обоснования в Кремле. Причем эти действия не были спровоцированы вооруженным сопротивлением русских. Ну, уж когда такое началось, оккупанты не стеснялись. В марте 1611 года в ответ на начавшееся восстание москвичей шляхта без всяких колебаний сожгла пол-Москвы.

Но подлинная суть шляхетского характера проявилась позже, когда среди блокированного в Кремле польско-литовского гарнизона начался голод. Очевидцы событий описывали страшные картины. В больших чанах лежали разделанные и засоленные человеческие трупы.

Взятый в плен литовский хоружий Осип Будзила в дневнике «История Дмитрия фальшивого» писал: «…поручик Трусковский съел двоих своих сыновей, один гайдук тоже съел своего сына, один товарищ съел своего слугу; словом, отец сына, сын отца не щадил… кто кого мог, кто был здоровее другого, тот того и ел».

Напомню, что в осажденном Смоленске в 1609-1611 гг. или в блокадном Ленинграде в 1941-1942 гг. голод был не менее страшным, но до массового людоедства не дошло. Тем не менее, поляки до сих пор преподносят свое пребывание в Кремле, как великую миссию приобщения азиатской Московии к цивилизованному миру.

Говоря о Смоленске, нельзя не вспомнить, что когда 2 июня 1611 года поляки ворвались в осажденный град, то часть смолян, укрывшаяся в соборе Богородицы, совершила великий подвиг: они взорвали себя вместе с врагами. Но через год возмездие настигло и поляков.

26 октября 1612 года (по старому стилю) Второе русское ополчение под предводительством князя Дмитрия Пожарского и нижегородского земского старосты Кузьмы Минина заставило капитулировать польско-литовский гарнизон в Кремле.

Так Речь Посполитая, обладая в начале XVII века несравненно более мощным экономическим и человеческим потенциалом, нежели Русское царство, упустила шанс стать великой державой, объединившей польские, литовские и русские земли. Но это не мешает современным польским политикам представлять виновниками всех польских бед внешние силы и, прежде всего, Россию.

Добавлю, что надменно-господское отношение к другим народам сохранилось у польских шляхтичей и в ХХ веке. В 1925 году известный польский публицист Адольф Невчинский на страницах газеты «Слово» заявлял, что с белорусами, восставшими против польского гнета, нужно вести разговор языком «висельниц и только висельниц… Это будет самое правильное разрешение национального вопроса в Западной Белоруссии». Возникает вопрос. Сколь долго могло существовать государство, в котором главным инструментом обеспечения национального согласия являлись виселицы?

Но вернемся к средневековой Речи Посполитой. Анализируя ее устройство, неизбежно приходишь к выводу, что это государство изначально было обречено на гибель. Главная причина этого таилась в польской шляхте, ряды которой пополнили литвинские бояре.

К XVII веку знаменитая шляхетская демократия в Речи Посполитой превратилась в анархическую вольность. А принцип «liberum veto» (право свободного запрета или требование единогласия при принятии законов в Сейме) привел к фактическому параличу власти — в итоге практически ни одно решение не могло вступить в силу.

Сорвать заседание Сейма мог любой депутат, или как его называли посол. Например, в 1652-м году шляхтич-посол от Упитского повета Трокского воеводства Владислав Сицинский потребовал закрыть Сейм. Депутаты без возражений разошлись! Подобным образом завершились 53 заседания Сейма (около 40 %!) Речи Посполитой.

Свою лепту в закат Речи Посполитой внес непомерный гонор польской шляхты и ее презрение к холопам и хамам, которыми шляхтичи считали всех инородцев и еретиков-православных. Такая нетерпимость вызывала неприятие у значительной части населения ВКЛ, особенно православного, которое после Брестской унии 1596 года оказалось крайне ущемленным в правах.

В итоге многие с надеждой смотрели на православную Московию, а наиболее решительные спасались бегством на юг, в район Запорожья, ставшего в XVI веке средоточием казацкой вольницы. Там возникло православное Запорожское казачество, которое поспособствовало закату Речи Посполитой.

Известно, что для вступления в Войско достаточно было правильно креститься и говорить по-русски, неважно на каком диалекте. Наиболее образно этот обряд описал Николай Васильевич Гоголь: «В Христа веруешь? Верую! Горилку пьешь? Пью! А ну перекрестись! Истинно христианская душа, пиши его в третий курень…»

Великое княжество Литовское, следуя в кильватере Польского Королевства, постепенно становилось его младшим партнером, теряя остатки своей государственности. ВКЛ по условиям Люблинской унии пришлось уступить полякам три крупнейших и богатейших южных воеводства — Киевское, Волынское и Подольское.

Польша сумела присвоить не только часть территории ВКЛ, но и историю пребывания этого княжества в Речи Посполитой. Во многих исторических источниках, посвященных этому государству, литовцы просто отсутствуют. Все знаковые фигуры Речи, имевшие литовское, белорусское или украинское происхождение, преподносятся как поляки. Присвоенным оказался даже девиз «От моря до моря». Между тем известно, что именно земли ВКЛ обеспечили Польше в рамках Речи Посполитой выход к Балтийскому и Черному морям.

Не вызывает сомнений, что Московская Русь для большинства православных литвинов оказалась более приемлема, так как была близка им духовно. Да, и веротерпимость в Московской Руси была несравненно выше, нежели в Речи Посполитой. Хотя и тяжела была рука московских самодержцев, но она страшила меньше, нежели ничем не обузданная гордыня и религиозно-национальная нетерпимость польско-литовской шляхты. Видимо, это и решило победу Московской Руси, а затем Российской империи в противостоянии с Речью Посполитой.

РУССКО-ЛИТОВСКИЕ И ЛИТОВСКО-РУССКИЕ КНЯЗЬЯ

Уже говорилось, что возвышение ВКЛ во многом было обусловлено русскими православными мужами, в том числе и Рюриковичами, избравшими литовское княжество своей Отчизной. Так, документально подтверждено, что Великий гетман Литовский, имевший полномочия на уровне Великого князя Литовского, князь Константин Острожский (1460-1530) свою родословную вел от киевского князя Ярослава Мудрого, то есть был Рюриковичем.

Известность Острожский получил как полководец, выигравший 33 сражения, в том числе и известную битву против Московского войска под Оршей в сентябре 1514 года. В эпитафии на его смерть инок Киево-Печерского монастыря Афанасий Кальнофойский (1638 г.) называл Острожского «Русским Сципионом», хотя для России он был литвином.

Князь Острожский, как человек православный, был похоронен в главной православной святыне — Успенском соборе Киево-Печерского монастыря. Его сын, киевский воевода Константин Константинович, прослыл в Речи Посполитой защитником православия и был запечатлен на памятнике «Тысячелетие России».

Приведу еще один любопытный факт. В 1512 году Великое Московское княжество решило вернуть Смоленск, попавший в 1404 году под власть ВКЛ. Поход возглавил московский князь-воевода Даниил Щеня, взявший город в июле 1514 года. Чуть позднее, в сентябре, литовский князь Константин Острожский попытался вернуть Смоленск под Литву. Но неудачно. Вот такая ирония судьбы.

К этому следует добавить рассказ об известном литовском гетмане Яне Кароле Ходкевиче (1560-1621). Тот известен своими походами на Москву во времена Смуты и польско-литовского нашествия. Его предком был православный киевский боярин Ходка (Фёдор).

Внук Ходки Григорий Александрович Ходкевич (1505-1572), будучи Великим гетманом ВКЛ, в 1568 году устроил типографию при православном монастыре в местечке Заблудово. Там продолжили свою деятельность московские первопечатники Иван Фёдоров и Пётр Мстиславец. Ну, а правнук Ходки Ян Кароль Ходкевич запомнился уже как враг России.

Известно, что русско-православные корни имели княжеские роды, представители которых в течение столетий составляли правящую элиту Речи Посполитой. Это Вишневецкие, Огинские, Сапеги, Ходкевичи, Чарторыйские и графы Тышкевичи. Со временем они приняли католичество. Шляхетские вольности и блеск дворов ясновельможных панов оказались для них привлекательнее веры дедов.

Следует признать, что процесс обмена боярами был обоюдным. Могущество Руси Московской также прирастало благодаря знати ВКЛ, избравшей Москву в качестве новой Отчизны. Пример этому в XIII веке подал литовский нальшанский князь Довмонт. У него великий князь Миндовг прилюдно забрал жену. Довмонт не стерпел обиду и присоединился к заговору князей Товтивила и Тройната, в результате которого Миндовг в 1263 году был убит.

Опасаясь мести сына Миндовга Войшелка, Довмонт с вновь обретенной женой и 300 семьями ближайшего окружения в 1265 году направился в Псков. Там он крестился и принял православное имя Тимофей.

Псковское княжество в то время было форпостом российских земель и постоянно подвергалось набегам датчан и ливонских рыцарей. Военные таланты Довманта были замечены псковичами, и через год он был избран князем Псковским. Под его руководством псковичи успешно отражали набеги непрошенных гостей. Для защиты Пскова от вражеских нападений Довмонт укрепил его новой каменной стеной, которая до XVI века называлась Довмонтовой.

В энциклопедии Брокгауза и Ефрона отмечается, что «ни один князь не был так любим псковитянами, как Довмонт. Он был очень религиозен, судил народ право, не давал в обиду слабых, помогал бедным». После смерти Русская Церковь причислила Довмонта к лику святых. Его тело погребено в Троицком соборе Пскова. Там же хранятся его меч и одежда. Довмонт Псковский увековечен на памятнике «Тысячелетие России».

Помимо Довмонта, некоторые потомки литовского князя Ольгерда Гедиминовича и его братьев Нариманта Гедиминовича и Евнута Гедиминовича избрали своим Отечеством Великое княжество Московское. Их отъезд из ВКЛ был вызван политикой князя Витовта, который ради централизации государства стремился устранить удельных князей. Помимо этого, решение об отъезде определяло и то, что православную Московскую Русь Гедиминовичи не считали чуждой. Отношение к литовским князьям в Москве было более чем радушным.

Массовый отъезд православной литовской шляхты в московские владения начался уже после Витовта. Это произошло вследствие обострения конфликта между набирающим силу католическим окружением литовских великих князей и православной литвинской знатью, права которой все более ущемлялись.

В России Гедиминовичи стали второй по знатности после Рюриковичей княжеской ветвью. Практически все они, будучи важной частью русской высшей аристократии, с XV века играли видную роль во многих событиях истории России.

Воинской славой покрыл себя сын литовского князя Кориата (Михаила) Гедиминовича Дмитрий Михайлович Боброк Волынский, воевода князя Дмитрия Донского (умер после 1389 года).

В 1379-1380 годах князь Боброк Волынский успешно воевал с Литвой. Но особо отличился в битве на Куликовом поле (1380 год). Там он командовал засадным полком и удачным выбором времени нападения решил эту кровопролитную битву в пользу русских.

Известным русским полководцем времен Ивана III и Василия III был праправнук Наримунта Гедиминовича, ранее упомянутый князь-воевода Даниил Васильевич Щеня (ориентировочно 1440-1519 гг.). В 1493 году он отбил у «литовцев» Вязьму.

Позже Щеня принимал активное участие в войне с Литвой за Черниговскую и Северскую земли (1500-1503 гг.). Тогда он нанес «литовцам» чувствительное поражение под Дорогобужем. Затем Щеня бил рыцарей Ливонского ордена. И, как уже говорилось, обеспечил присоединение к Москве Смоленского княжества. Щеня увековечен на памятнике «Тысячелетие России».

Потомком старшего внука Гедимина — Патрикея Наримантовича являлся генерал-фельдмаршал Михаил Михайлович Голицын, сподвижник Петра I, отличившийся в войне со шведами. Он также присутствует на памятнике «Тысячелетие России».

Добавлю, что Патрикей Наримунтович был родоначальником княжеско-боярских родов Патрикеевых, Хованских, Булгаковых, Щенятьевых, Куракиных, Голициных и Корецких. От других Гедиминовичей пошли роды Трубецких, Бельских, Волынских и Мстиславских.

О том, какую роль играли представители этих родов, свидетельствует история рода князей Трубецких. Они ведут свое начало от внука Гедимина, Дмитрия Ольгердовича, участника Куликовской битвы. Известно, что князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, потомок Дмитрия Ольгердовича, был одним из руководителей Первого народного ополчения (1611 г.), пытавшего выбить из Москвы польско-литовский гарнизон. Он же до избрания в 1613 году Михаила Фёдоровича был правителем Российского государства.

За свою деятельность Дмитрий Трубецкой получил титул «Спасителя Отечества» и был одним из претендентов на царский престол на Земском соборе 1613 года.

Судьбы вышеперечисленных литовско-русских и русско-литовских княжеских родов показывают, насколько тесно в истории ВКЛ и Московского княжества были переплетены судьбы русских и литвинов. В этой связи оценивать противостояние исторических личностей и, соответственно, возглавляемых ими государств в тот период, исходя лишь из этнонационального признака, как это делают литовские историки, не вполне корректно. Войны тогда велись не столько по причине национальной розни, сколько за власть и влияние.

Причем нередко враждующие были из одного родового гнезда. Но судьба, как нередко бывает, развела их. Напомним, что противостояние тверских и московских князей, имевших общих прародителей, было весьма длительным и отличалось особой жестокостью. Известно, что Михаил Ярославович Тверской, дважды (1305 и 1308 гг.) ходил походом на Москву, пытаясь взять ее под свою руку. Но так и не смог. В Москве тогда княжил Юрий Данилович, дальний родственник тверского князя.

Противостояние этих двух русских князей закончилось разборкой жалобы московского князя Юрия хану Узбеку в Золотой Орде. В результате тверской князь Михаил был казнен. Спустя два года, сын Михаила Тверского Дмитрий Грозные Очи обратился с жалобой на Юрия Московского и добился права убить того прямо в ханском шатре. В те далекие времена такие кровавые разборки не были редкостью.

Завершая тему ВКЛ, можно сделать следующие выводы. Русско-православный компонент в ВКЛ был определяющим, что позволяет оценивать историю этого государства, как существенную часть истории Руси и России. При всем негативе, которым нередко наделяют ВКЛ некоторые российские исследователи, оно немало сделало для того, чтобы население русских княжеств пережило лихие времена и впоследствии стало органичной частью Российской империи.

Очевидно, что отнюдь не случайно литовские князья Гедимин, Ольгерд, Кейстут и Витовт были увековечены на памятнике «Тысячелетие России», открытом 8 сентября 1862 года Александром II в Новгороде Великом. Это была дань уважения имперской Руси Великим князьям Литовским за их вклад в сохранение культуры, самобытности и самих народов западных русских княжеств.

Следует иметь в виду, что Российская империя повторила опыт ВКЛ, с «приязнью» вбирая в свои границы новые территории, новые народы и новые верования. Новая «кровь» давала новый импульс развитию России. А доброе отношение русских первопроходцев коренные народы Сибири и Америки помнят до сих пор.

Американские индейцы на Аляске и в Калифорнии до сих пор остались верны православию, носят русские имена, и бережно хранят добрую память о русских поселенцах. Те, уважая обычаи и традиции американских аборигенов, научили их многому.

Хотя следует признать, что приязнь приязнью, а московские пушки нередко стреляли, обеспечивая присоединение новых территорий. Однако имелись русские особенности этого процесса. Так, потомки сибирского хана Кучума, с которым воевал Ермак, в России стали именоваться князьями Сибирскими и были занесены в родословную «Бархатную книгу» российского дворянства. Новому Отечеству они служили с усердием. Потомки вождей американских индейцев о подобном не могли даже мечтать.

РОДИТЬСЯ РУССКИМ СЛИШКОМ МАЛО

Подводя итог рассуждениям о Руси Великой и Великом княжестве Литовском, следует сделать вывод. Для любого многонационального государства, и особенно для Российской Федерации, смерти подобно делать одну нацию титульной, остальные второстепенными, одну религию — державной, другие — второстепенными.

Сегодня, когда межнациональная и религиозная рознь выплеснулась на улицы городов ряда стран мира, попытки реанимировать в Российской Федерации историческое содержание терминов «великороссы» и «Великороссия» неизбежно приведет к нарастанию межнациональной напряженности.

При этом не следует забывать, что русские являются государствообразующей нацией, что возлагает на них особую ответственность за судьбу России. Но это не свидетельствует об их исключительности или первородстве. Просто ответственности у них больше.

В этой связи я еще раз хочу отметить важность предложенного Павлом Евдокимовым нового содержания термина «Великая Русь», как триединого русского народа, объединяющего русских, украинцев и белорусов, а точнее, объединяющий всех «русских» России, Белоруссии и Украины. Не случайно поэт Игорь Северянин в начале ХХ века писал: «Родиться Русским слишком мало. Им надо быть. Им надо стать!»

В пользу нового содержания термина «Великая Русь» свидетельствует и историческое развитие Руси / России. На ее территории за минувшие столетия произошло поистине вавилонское смешение наций, народностей. В этой связи напыщенное заявление некоторых русских, что они «великороссы» вызывает улыбку. Назову несколько известных фамилий, представители которых без колебаний могут быть отнесены к подлинным «великороссам». Но…

Это сподвижник Петра I, граф Борис Петрович Шереметев (1652-1719), поэт Гаврила Романович Державин (1743-1816), первый президент Российской академии наук Екатерина Романовна Дашкова (1743-1810), прославленный адмирал Фёдор Фёдорович Ушаков (1744-1817), историк и литератор Николай Михайлович Карамзин (1766-1826), канцлер Александр Михайлович Горчаков (1798-1883), писатель Иван Сергеевич Тургенев (1818-1883), писатель Михаил Афанасьевич Булгаков (1891-1940). Их РУССКОСТЬ, казалось бы, не вызывает сомнений.

Однако малоизвестно то, что родоначальниками этих русских были татары-золотоордынцы. Это подтверждено документально. Например, вышеупомянутый историк Карамзин происходил из крымско-татарского рода Кара-мурзы. У писателя Тургенева предком был татарский мурза Арслан Турген, а у Булгакова — ордынский хан Булгак.

Добавлю, что русские дворяне Суворовы, Апраксины, Давыдовы, Юсуповы, Аракчеевы, Голенищевы-Кутузовы, Бибиковы, Чириковы вышли из рода хана Берке, брата Батыя. К концу XX века в России насчитывалось примерно 70 тысяч дворян, имеющих татарские корни.

Татарских предков имели российские ученые Менделеев, Мечников, Павлов, Тимирязев, исследователи Севера Челюскин и Чириков, композиторы Скрябин и Танеев. Кем их считать? История дала однозначный ответ на этот вопрос. Они — великие РУССКИЕ и всегда осознавали себя русскими, при этом зная и гордясь своей родословной.

Великими русскими стали и выходцы из других народов. Всем нам известен великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин. Он замечателен не только своими литературными произведениями, но и огромным вкладом в формирование современного русского языка. Между тем, прадедом Александра Сергеевича был «арап Петра Великого», эфиоп Абрам Петрович Ганнибал.

Не менее значительный вклад внес в формирование современного русского языка Владимир Иванович Даль. Он в 1880 году издал «Толковый словарь живого великорусского языка». Этот словарь востребован до сих пор. Отцом Даля был датчанин Йохан ван Даль, матерью — француженка Мария Фрейтаг.

Предком Михаила Юрьевича Лермонтова был прославленный шотландец Лермонт, о подвигах которого Вальтер Скотт написал балладу. В советской школе всем был известен русский писатель Денис Иванович Фонвизин, автор знаменитого «Недоросля». Он происходил из ливонского рыцарского рода фон Визен (нем. von Wiesen). Но Пушкин сказал о нем, что он «из перерусских русской».

У Казанского собора в Санкт-Петербурге стоят две бронзовые фигуры — Михаила Илларионовича Кутузова и Михаила Богдановича Барклая-де-Толли. Один — представитель древнего русского дворянского рода, имеющего татарские корни, другой — такого же старинного шотландского рода. Оба — русские полководцы, внесшие огромный вклад в победу в Отечественной войне 1812 года.

Нельзя не вспомнить и другого русского полководца грузинского происхождения — Петра Ивановича Багратиона. Наполеон считал его лучшим русским генералом. Князь сложил голову после смертельного ранения на Бородинском поле в 1812 году, отдав жизнь за Россию.

Всем со школьной скамьи известны имена датчанина Витуса Беринга, обрусевших немцев Фаддея Беллинсгаузена и Адама фон Крузенштерна. Эти мореплаватели прославили Россию, побеждая океаны и открывая новые земли. Сегодня самый большой в мире российский парусный барк носит имя Крузенштерна.

История России свидетельствует об уникальной способности русского народа привлекать на службу иноземцев, способных существенно ускорить развитие страны. Фёдор Михайлович Достоевский назвал эту способность «всемирной отзывчивостью».

Позволю себе привести несколько фамилий наших современников. Людей русских по духу, но этнически не вполне русских. Россияне хорошо помнят безвременно погибшего русского генерала Льва Рохлина, вся жизнь которого была ярким примером служения России. Его отец был евреем. Известен своей борьбой за чистоту российской культуры артист балета, дважды лауреат премии РФ Николай Цискаридзе. Его родители — грузины. Ну, о Елене Исинбаевой говорить не приходится. Она прославляет Россию не только своими спортивными достижениями. Для многих в мире она эталон русской женственности и нравственности. Ее отец — дагестанец, мать — русская.

Перечень русских «иноземцев», внесших и вносящих большой вклад в процветание России, можно было бы продолжить. Но он слишком обширен. Добавлю лишь, что «иноземцев» в России всегда делили на две категории. Тех, кто умел и хотел работать на благо России, и тех, о ком Лермонтов писал: «Смеясь, он дерзко презирал земли чужой язык и нравы».

К сожалению, в последнее время в России наблюдается засилье последних. Соответственно, наблюдается оживление русских этнических националистов, которые считают, что людей следует оценивать не столько по их делам и отношению к Отчизне, сколько по чистоте крови. Это тупиковый для России подход, и статья Павла Евдокимова «От РФ к Великой Руси» развенчивает его.

В этой связи несколько слов о себе. В Литве за защиту прав русских (русскими там считают всех русскоговорящих) мне грозит пожизненное заключение. Как утверждают литовские прокуроры, заочный суд по этому поводу состоится в следующем году. Однако, если исходить из логики некоторых русских националистов, мне в Литве надлежало занять позицию стороннего наблюдателя.

Ведь я только по матери (воронежской крестьянки) Логуновой Марии Ивановны чистокровный русский. А по линии отца — Шведа Николая Андреевича — в моих предках числятся: гречанка Варвара, запорожский козак Василий Грунтенко, полька Анна Хреновска и неизвестный швед, подаривший нашей семье фамилию.

Поэтому еще раз хочу отметить важность мысли, изложенной в статье Павла Евдокимова. Он делает акцент на том, что русскими являются «все, кто считают себя РУССКИМИ». Этот вывод имеет концептуальное значение для формирования современной российской политики в отношении «русских» в широком понимании этого слова.

В завершение не могу не изложить еще один факт. 7 мая 2008 года газета «Аргументы и факты» опубликовала статью под названием «А тогда мы все были «русскими». В ней рассказывалось, как с 5 апреля по 20 мая 1945 года на голландском островке Тексел шло восстание советских военнопленных грузинской национальности.

Этих пленных местные жители называли «русские». Знаменательно, что грузины паролем для восстания выбрали русские слова «С днем рождения!». «Русские» грузины мужественно сражались с нацистами. Но силы были неравны. Немцы бросили на остров авиацию и около пяти тысяч солдат вермахта.

Пленных они не брали. Сотню захваченных грузин они заставили рыть могилу, а потом расстреляли. Перед смертью грузины на русском языке пели «Интернационал». Уцелело лишь 228 восставших. Остальные похоронены на так называемом Русском кладбище под гербом Союза ССР. Страны, в годы войны не просто сплотившей людей многих национальностей, но поднявшей их в едином строю, как «РУССКИХ» на защиту свободы и независимости советской Родины. Известно, что Иосиф Сталин (Джугашвили) называл себя «русским человеком грузинского происхождения».

Россиянам не следует забывать замечательные традиции межнациональной дружбы, имевшей место в стране Советов. И возродить их в новых исторических реалиях — задача каждого истинного патриота России.