Автор: Ирина Давыдова

НЕБЕСНАЯ ПРИСТАНЬ

Задумка отвезти святые образа — Божией Матери «Порт-Артурская», праведного Фёдора Ушакова и благоверного князя Александра Невского — на корабли и субмарины Военно-морского флота России родилась давно и вынашивалась «Спецназом России» и Синодальным отделом по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями Московской Патриархии.

Исход такого предприятия мог быть объяснен либо отсутствием денег, и тогда все со всем бы согласились и посочувствовали, дескать, «время такое и люди такие». Либо должны были произойти кардинальная ломка всех стереотипов и наступление на собственную и чужую лень, равнодушие и несостоятельность.

Чтобы не произошло первого, решено было провести рекогносцировку, и после фразы «У России нет иных союзников, кроме ее армии и флота, которые сейчас реформаторами косятся как трава», некоторые денежные твердыни действительно сдались. От поименного списка благотворители отказались, но об одном из них все же скажу: «Низкий поклон тебе, Алеша Климов!».

Вклад в общее дело спецназовца майора Климова — это сорок позолоченных багетов и подрамников, которые порадовали больше всего. Это не была переданная из рук в руки некая сумма, а живое участие ослепшего после тяжелейшего ранения в Чечне, но до сих пор находящегося в рядах ВС офицера, купившего за свой счет, с кем‑то договорившегося и организовавшего перевозку драгоценного груза из Калуги в Москву…

Были и другие добрые и горячие сердца, кто в ответ на мои просьбы делал существенные скидки, помогал собирать иконы, транспортировал их. Художник Олег Иванович, изготавливающая на своем производстве рамы и подрамники Фаина, из цифрового центра Гелена и Оля, низкий вам всем поклон.

А еще была раба Божия Галина, в горячие дни нынешнего лета расставшаяся с настоящей лептой. Врачи настоятельно рекомендовали ей заняться сосудами, а Галина сказала: «Возьми, пусть будет нашим мальчикам в охранение». Жаль, что страшная болезнь все же скрутила Галину, так что теперь и ей самой впору получать от благодарных матросов соборную молитву о здравии и скорейшем выздоровлении…

К сожалению, оказались на моем пути и такие, кто позарился на часть уже изготовленных икон, целый комплект климовских багетов и подрамников. Что ж, Бог им судья, хотя хотелось бы напомнить — даже при полной атрофии сознания вору должно быть очень боязно за такой грех.

Да, надо сказать, что все наши походные иконостасы (каждый образ размером 50х60 см) были выполнены методом шелкографии на холсте, собственными руками натянуты на подрамники, покрыты лаком, а после заключены в багеты. Кустарная работа? Да, но лишь отчасти, ведь номинал иконы в 590 рублей вырастал из цены разных товаров технологического производства. Этот нюанс важен, но об этом чуть позже.

Итак, пришел день 27 сентября 2011 года, когда в течение пяти минут разговора с одним из руководителей Синодального отдела Геннадием Савенковым стремительно решился вопрос о поездке в Севастополь: «БПК «Цезарь Куников» 30 сентября уходит на Корфу, надо бы для экипажа доставить походный иконостас». Я, совершенно не готовая к какому‑либо перемещению из своей квартиры, спросила: «Геннадий Викторович, а почему один? Давайте отвезем все» («все» — это сто икон, освященные накануне руководителем Синодального отдела протоиереем Дмитрием Смирновым и уже упакованные в коробки).

Вопрос с билетами «на завтра» и добровольными помощниками решился в последующие двадцать пять минут. Бывшие опера из Домодедовского угрозыска братья Алексей и Сергей Герасины (историю Сергея «Спецназ России» рассказал в апреле этого года) стали ангелами-хранителями нашего груза.

Тоска охватила меня сразу же, как только я представила мытарства следующего дня. Газель грузовая — раз, носильщики огромного вороха коробок — два, граница… Граница! Документов на перемещение за границу икон не было, да и откуда они могли взяться, ведь они же «кустарные»?! К тому же на активизацию значительного числа людей — написать, подписать, проштамповать и украсить печатями поручения, доверенности, корреспонденцию — времени физически не хватало.

Тридцать шесть коробок

С самого утра пришлось внимательно следить за происходящим. «Газели» нам не дали, да и мне, голосовавшей на односторонней двухполосной трассе, фатально не везло — до поезда оставалось сорок минут, а тормозили лишь легковушки. Ну, разве запихнешь туда наш объемный груз? И все же решено было брать сразу несколько частников, потратив на это дело тысячу — это, в нашем случае, полцарства за коня.

Кто знает Москву, подтвердит: от Серпуховки до Курского вокзала по «пробкам» можно добираться довольно долго. А «пробки» в столице практически всегда. Был утренний час-пик, поэтому святые образа в тридцати шести коробках в трех легковушках впервые дали нам знать о своей помощи — в ответ на мои стенания «Господи, помоги!» Садовое кольцо двигалось без перебоев, и машины домчали нас до вокзала за пятнадцать минут.

За эти четверть часа мой спаситель, пожилой армянин в шестерке с маленьким дорожным складнем и крестиком у зеркала обзора, поинтересовался, что же мы такое везем, если поднялся такой ажиотаж. Рассказала. Он грустно улыбнулся — молодцы. Я в ответ ему что‑то про Чечню. Как Божия Матерь защищала. Одна Софринская история чего стоит! Да и после войны нашим парням надо обязательно Богу взывать о помощи, а то алкоголь, наркота, несть числа смертным грехам. Обидно — выжили в аду, а в мирной жизни в могилы уходят, еще толком и не пожившие, по‑настоящему не любившие. И детишек не народившие.

Он подождал, когда я успокою свой тревожно-социальный синдром журналиста, а потом сказал: «Не все пьют и бедокурят. Например, мой сын Гера такого не делает». Его второй ответ на мои «что, где, когда» буквально оглушил: «В Карабахе был взят в плен. Пытали, потом налили солярку в ботинки, обули, зашнуровали, зажгли». Дальше была пауза и фраза: «Без ног, бард, поет под гитару свои песни. Есть хорошие, о Боге. Конечно, всех простил…»

После этого говорить уже ни о чем не хотелось. Подъехали к вокзалу. Выгружаемся. Сколько должна? Нисколько, это я вам еще должен. Как вас зовут, чтоб помолиться? Василий. Спасибо, отец, я вас с чадом, наверное, никогда не забуду…

Два других водителя — русский и таджик — вытребовали свои заработанные пятисотки, а два грузчика за провоз двухсот метров через здание вокзала и к двери вагона лишили нас еще четырех тысяч. Алеша, не раздумывая, отдал деньги, лишь бы быстрей загрузиться.

Чудо на таможне

До отправления оставалось несколько минут. Очередная торговля с проводниками насчет большого багажа, проверка документов и билетов, загрузка в наше купе коробок с иконами, взгляд в окно — на платформе ничего не осталось, значит, все здесь. Все. Слава тебе, Боже! Поехали.

Реанимация нервных потрясений длилась часа два, потом проводница Ира вернула нас к реальности: «Что мы собираемся говорить в Белгороде таможенникам? С ними вряд ли договоришься, даже деньги не возьмут…» Не знаю, будь, что будет. Матерь Божия не оставит. Моя самонадеянность была сравнима с величайшим грехом, потому что помощь Богородицы надо было еще вымолить, а мы сказали «а», но не сделали ничего, за что и поплатились.

В Белгороде в нашем вагоне собрались буквально все дежурные чины таможни, категорически сказавшие, что для нас поездка в Севастополь и провоз багажа заканчивается здесь, в Белгороде. До выяснения стоимости икон, их культурно-исторической ценности. И, если будет все в порядке, то поедем мы в Крым только следующим поездом. Часа через три.

И все‑таки судьба нам улыбнулась. Не знаю, что на нее повлияло? Мои слезы и паническая молитва «Господи, помилуй!». Или, быть может, разглядывание старшим в группе таможенников моего временного удостоверения «Спецназа России», затем несколько номеров газеты в подарок (ну какая это взятка?). Или вскрытие нескольких коробок, ответ «нет» на вопрос, знаю ли я, как устроен мотор ГАЗ-53 — и тут же продолжение таможенного монолога: «Вот и я не знаю, как вы эти иконы изготавливали». Наверное, мое полное смирение перед судьбой — и, в конце концов, благосклонное «поезжайте».

Так закончилось сорокаминутная стоянка в Белгороде, после чего все переживавшие за нас попутчики в вагоне облегченно вздохнули…

Не верилось, что ужас бывает таким сильным. Но крыша вагона не рухнула, поэтому следующие полтора часа до Казачьей Лопани с украинскими таможенниками мы с ангелами-хранителями провели в молитве, поставив на столик Порт-Артурскую икону Богородицы и восковую свечу в крышечке из‑под сока. Только прозвучало последнее слово к Богу, украинский служивый с рацией быстро двинулся по вагону. «Это что у вас?» — провел он антенной по коробкам. Мы в три голоса: «Иконы!». «А-а, понятно», и пошел дальше. Нахлынувшее счастье трудно передать словами. Мои ангелы в вагоне даже не поверили, что «седьмое небо» может быть столь реальным…

«Приём» в Севастополе

Обещанную высоким адмиралом встречу на перроне Севастополя описывать не стану — ее не было. Однако на этом было решено не зацикливаться. За такую неготовность людей в погонах понимать пребывание в войсках образов Божией Матери и святых покровителей армии и флота уже было заплачено с лихвой во время Первой Мировой. История Песчанского образа Божией Матери — это не только повод перечитать историю чудотворной иконы. Надо, обязательно надо поразмышлять о роли в истории «человеческого фактора».

Как известно, явленная во сне и обретенная наяву русским святителем Иосафом Белгородским и потом многажды оказавшая помощь по горячим молитвам православному люду, Песчанская икона Божией Матери была привезена в Ставку князем Н. Д. Жеваховым вместе с Владимирским образом 4 октября 1915 года

Многолюдные крестные ходы, как свидетельствует история, сопровождали путь поезда из Харькова, но совсем по‑иному были встречены иконы в Могилеве. От Государя скрыли прибытие с поездом чудотворных икон, а князю на его слова о необходимости пронести Песчанскую икону Божией Матери по всем линиям фронта, ибо, по словам святителя Иосафа Белгородского «Теперь только одна Матерь Божия может спасти Россию», было заявлено, что в Ставке некогда заниматься такими пустяками.

Потом князь писал, что во время пребывания икон в Ставке — до 15 декабря 1915 года — поражений на фронте не было, а наоборот, одерживались одни победы, чему доказательство телеграммы из архивов.

Вспомнить цепочку событий, приведших к убийству последнего русского царя, пришлось еще и по другой причине. В час нашего прибытия в севастопольском порту, что стоит бок о бок с железнодорожным вокзалом, местные власти придумали себе очередной повод для веселья. На месте старого Холодильника они открывали причал для яхт богатых мира сего.

В честь последнего русского императора Николая Второго и его яхты «Штандарт», на которой семья Романовых отправлялась из Севастополя в Ливадию, звучал оркестр, театрализовано дефилировали дамы в кринолине, разыгрывался мини-спектакль с участием Петра I, а выступавшие задыхались от восторга, что теперь эта «царская пристань» отныне и навсегда принадлежит «всем, кто на белых яхтах дружит с морем».

Мне, совершенно не готовой к таким пассажам в военно-стратегическом пункте, коим является бухта Севастополя, оставалось воспользовалась случаем и найти среди именитых гостей одного-единственного морского чина, кто помог бы нам связаться со штабом ЧФ.

«Как вам это удалось?..»

Через полчаса, обозревая перед КПП штаба приличную гору коробок, полковой священник о. Александр искренне удивлялся: «Как вам это удалось сюда доставить?». Конечно, сразу же захотелось рассказать о наших мытарствах, но только резюмировала — это Матерь Божия все благополучно разрешила.

В лучах уходящего в море солнца мы успели вручить походные иконостасы личным составам трех кораблей. Перед каждым вручением в голове крутились мысли о Порт-Артуре, легендарном «Варяге» и вообще о предательстве и героизме, которыми были отмечены годы русско-японской, да и других войн России с врагами, чтобы подобное сочетание не смогло более ущемлять интересы Родины.

Получалось слишком длинно, поэтому батюшка просил сводить смысл к тому, что‑де миром собирали в московских храмах деньги на иконы, хотели, чтобы парням пошло в защиту, чтоб оделись духовной броней. Но у меня выходило, что «здесь, в иконах, сердца ваших матерей, их молитвы и надежды».

Быть может, что‑то и было неправильно сказано парням в парадных кителях, но так говорило мое сердце: «На войне и в миру молитесь Богу, и тогда увидите, в числе русских чудо-богатырей и молитвенников останутся и ваши имена. Во славу Русского флота и Великой России!..»

Вытянувшиеся по стойке «смирно», матросы и офицеры слушали внимательно и серьезно. При расставании провожали без слов, простыми аплодисментами.

Вечером следующего дня мы с ангелами-хранителями уезжали в Москву, увозя с собой огарочек той самой свечи, что не успела сгореть между Белгородом и Казачьей Лопанью. В память о помощи Божией и человеческом братстве, которому не страшны ни политические игры, ни психологическая агрессия врагов.

Мы — с Богом, тогда кто против нас?