29 марта 2024 16:54 О газете Об Альфе
Общественно-политическое издание

Подписка на онлайн-ЖУРНАЛ

АРХИВ НОМЕРОВ

Содружество

Автор: Павел Евдокимов
СТИМУЛ СЛУЖИТЬ

1 Августа 2007
СТИМУЛ СЛУЖИТЬ

Совсем недавно этого человека рассекретили, показав на всю страну в программе «Время». До этого лишь небольшой круг людей, связанных с деятельностью спецназа и борьбой с терроризмом, знал, что полковник Леонид Гуменный — первый заместитель начальника Управления «А» Центра специального назначения ФСБ России. По продолжительности пребывания в составе Группы «А» КГБ-ФСБ он является абсолютным рекордсменом и, судя по всему, этот результат уже никто не сможет превзойти.

«ОТКРОВЕНИЯ» НА ОРТ

— В День Рождения подразделения, 29 июля, в программе «Время» в prime time прошел сюжет с Вашим участием, наделавший много шума и вызвавший неоднозначную реакцию. Завершая путаный рассказ о штурме дворца Амина, журналист эффектно сообщил: «На операцию спецназу было отведено всего полчаса, штурмовали минут 50, атака вполне могла захлебнуться, а тогда международный скандал неминуем. Но на этот случай у советского руководства был план «Б». По периметру дворца, за горами, стояли десантные машины залпового огня «Град». Чтобы не допустить утечки информации, они были готовы в любой момент уничтожить и дворец, и своих. Но об этом спецназовцы узнали, когда задача была уже успешно выполнена». Леонид Владимирович, как это понимать?..

— Как может быть «Град» десантной машиной? Полный бред! Что касается «плана Б», то это «сенсационное» умозаключение корреспондент сделал сам, выхватив мои слова из общего контекста интервью. Я делился своими тогдашними ощущениями после боя. Мы победили, а случись, допустим, иначе, и атака бы захлебнулась: что тогда делать?

— Вполне резонный вопрос. Ведь Амин не должен был остаться в живых. Ни при каких обстоятельствах.

— Очевидно, тогда, в случае неудачи и после отхода спецназа, нужно было бы нанести по дворцу массированный удар системой залпового огня — типа «Град» или, скажем, «Василек». К счастью, этого не понадобилось. Вот эти свои личные соображения и ощущения я и высказал, а то, как они были преподнесены — это на совести корреспондента. И вроде бы государственного канала.

— А кто делал репортаж?

— Алексей Сонин.

— Да Вы знаете, кто это?!

— Нет, честно говоря.

— Когда банда Мовсара Бараева захватила ДК на Дубровке, то именно этот человек вечером в прямом эфире показал дислокацию частей спецназа ФСБ, занимавших исходные позиции, подробно рассказывал, откуда лучше вести штурм и даже интервьюировал на этот счет Александра Цекало. После откровений Цекало руководство «Первого канала» приняло решение ввести «очень жесткую самоцензуру», а Сонин, насколько я помню, был даже на время отстранен от эфира.

— Что ж, тогда все понятно. Еще раз повторюсь: я делился своими личными переживаниями. Никто, подчеркиваю, наносить удар «Грому» и «Зениту» не собирался. По одной простой причине: в случае неудачи штурма внутри Тадж-Бека никого бы в живых из бойцов спецназа уже не осталось бы. Те, кто оставался бы снаружи — отошли. Такой же логикой руководствуются на воне, когда вызывают огонь на себя. Говорю как есть, без прикрас. Но не терплю, когда за меня домысливают какую то ерунду, делая на публику дутую сенсацию.

СПЕЦНАЗ И ПОЛИТИКА

— Леонид Владимирович, придя в подразделение на должность разведчика, думали ли Вы, положа руку на сердце, что, прослужите в «Альфе» почти двадцать девять лет?

— Конечно, нет! Дважды я пытался уйти из группы — в начале службы даже подал рапорт о переводе в другое подразделение, но начальник нашего 7 го управления на нем начертал: «Рассмотреть через год». По всей служебной лестнице я прошел, не пропустив ни одной ступени.

— И что было через год?

— Вызывает он меня и говорит: «У вас там коллизии были…». — «Были — прошли». — «Хорошо, Геннадий Николаевич рекомендует вас…». Так я стал первым начальником штаба. Была организована штабная группа, ее я и возглавил. А еще я пытался уйти в аспирантуру, но Зайцев тогда сказал: «А кто же будет работать?». Поэтому кандидатом политических наук я стал лишь в прошлом году. Окончил Академию государственной службы, через год защитился.

— А как Вы вообще то попали в КГБ?

— После года службы в армии мне предложили получить военное образование, самому выбрав училище. Вспомнив, что отец с большим уважением отзывался о КГБ, я назвал эту организацию. «Хотел бы туда». — «Хорошо, поступай в Высшую школу КГБ». После прохождения медицинской комиссии меня направили в Потсдам на курсы предварительной подготовки, — там преподавали историю, русский и иностранный языки.

Эти курсы были доступны только для абитуриентов ВКШ КГБ. К нашему отбору и подготовке подходили очень серьезно. Поступил я на факультет контрразведки. По окончании его распределили в 7 е управление, но возникла некоторая проблема с местами в штате. Тогда начальник отдела кадров позвонил командиру Группы «А» Зайцеву: «Возьми парня, у него оперативное образование, пусть немножко у тебя побудет». Приняв меня, Геннадий Николаевич честно предупредил: «Ты для нас староват, двадцать шесть лет, поработаешь два-три года». Но эти два-три года растянулись почти на двадцать девять лет.

— Какие на тот момент были Ваши физические «кондиции»?

— Я занимался тяжелой атлетикой, культуризмом. Учась в Высшей школе, проходил азы спортивной подготовки. Был на уровне. Конечно, в группе пришлось попотеть в плане спорта — даже в футбол, который я не любил, научился играть. Но все, что надо было, я выполнял, вплоть до прыжков с парашютом. Недавно, когда в интервью газете «Красная звезда» упомянул про футбол, то корреспондент удивился: «Разве футбол имеет какое то особенное значение?».

— И что Вы ответили?

— Я сказал, что футбол и вообще игровые виды спорта приучают к работе в команде. А ведь «Альфа» — это в первую очередь именно команда. Разведчик может быть и одиночкой, бороться же с террором можно только сообща. В нашем деле один ничего не сделает. Только командой можно освободить заложников и организовать штурм объекта.

ШТУРМ «БОЛЬШОГО БЕКА»

— Можно образно сказать, что начало войны в Афганистане связано с «Альфой», — это весна 1979 го, и закончилась ею же, когда в 1992 году сотрудник подразделения Сергей Федоров, находившийся в охране посольства, снял под обстрелом талибов российский флаг. Вы относитесь к той когорте, которая начинала эту страницу отечественной истории.

— Первый раз мне довелось побывать в Афганистане в марте 1978 года в составе оперативно-боевой группы Олега Александровича Балашова. Нас, в количестве двенадцати человек, направили туда, — вскоре после убийства американского посла Адольфа Даббса, — для осуществления физической защиты советских военных советников в Кабуле и некоторых провинциях страны — Гардез, Герат, Джелалабаде, Кандагар… Уже шла война, еще не явная, и погибали люди… Случалось, моджахеды отрезали нашим советникам головы, а затем присылали их в мешках. Вместе с В. И. Анисимовым мы работали в Мазари-Шарифе. Домой вернулись в конце мая 1978 года. Вторая командировка — это уже, собственно, декабрь 1979 го, участие в операции «Гром-333».

— С чего начался для Вас штурм дворца Амина?

— Меня определили в подгруппу Сергея Александровича Голова. Перед посадкой в БМП он назначил меня и Зудина своими заместителями. Когда мы заняли места в машине, то я оказался рядом с Головым, сидевшим возле двери. Он отдал мне свой пулемет, чтобы удобно было быстро открыть дверь при десантировании.

— А кто из «альфовцев» входил в ваш экипаж?

— Старший, как я уже сказал, — С. А. Голов, а также В. И. Анисимов, Л. В. Г. Е. Зудин, М. В. Соболев, В. И. Филимонов и два переводчика-таджика. Об интенсивности огня можно судить хотя бы по тому, что на всех без исключения БМП разнесло триплексы, а фальшборты, пробитые пулями и осколками, превратились буквально в решето.

— Насколько близко к Тадж-Беку удалось подобраться боевой машине?

— Первым к Тадж-Беку прорвалась подгруппа В. Ф. Карпухина, который заставил своего механика-водителя подогнать БМП почти к самому главному входу. Мы вынуждены были десантироваться, не доехав до дворца Амина. Укрылись за БМП, окрыли огонь. Помню, рядом со мной лежал какой то человек и пытался стрелять сквозь решетку ограды, но пули рикошетом полетели в нас. Мы обматерили его, но потом, узнав в нем полковника Г. И. Бояринова (начальник КУОС, посмертно стал Героем Советского Союза — П. Е.), я извинился. Он и сам понял свою оплошность и сказал: «Мужики, извините». Видимо его и самого зацепило шальной пулей, так как голова у него была в крови. Я отдал ему свой перевязочный пакет.

— Где находилась Ваша первоначальная позиция?

— Мы лежали за парапетом Тадж-Бека и стреляли по окнам дворца.

— Вы были свидетелем того, как погиб Зудин. Расскажите, как это произошло.

— В какой то момент боевые машины стали уходить, и в темноте одна из них наехала на лежащего у бордюра Гену Зудина и раздавила его. К тому времени он был ранен и не смог быстро среагировать. Сергею Кувылину БМП отдавила стопу. Я тоже чуть было не оказался под машиной, хорошо еще, что Филимонов меня вовремя подхватил.

— То есть после того, как БМП ушли, подгруппа оказалась у противника как на ладони.

— Именно так. Мы оказались на виду у защитников дворца. Огонь усилился. Наступил самый критический момент. Надо было что то предпринимать. И тогда командир нашей подгруппы Сергей Голов поднялся во весь свой большой рост и повел нас в атаку. Это, скажу я вам, был поступок настоящего командира, настоящего мужчины. Мы рванулись за ним и выскочили непосредственно к зданию.

— Как складывалась обстановка, когда подгруппа пробилась на первый этаж?

— Когда мы прорвались во дворец, что то взорвалось в коридоре, и бойцы из нашей подгруппы все получили ранения. Мне осколок попал в предплечье, Виктор Анисимов был легко ранен, но особенно досталось Голову и Филимонову, но никто, хочу это подчеркнуть особо, из боя не вышел.

— Раненым оказывалась помощь?

— Нужно сказать, что на инструктаже нас предупредили, что раненым помощь в бою не оказывать (им помощь будет оказана потом), главное — идти вперед и выполнять задачу. Еще нам сказали, что в живых никого не оставлять, — открывать дверь, кричать матом, бросать в комнату гранаты и стрелять без разбора. Если там окажется кто то из наших, — поймет и попытается укрыться.

— Что происходило на втором этаже?

— Когда мы ворвались туда, Сергей Голов метнул гранату, но та, ударившись о дверь, вдруг покатилась нам под ноги. Дико закричав, все бросились врассыпную. Мы с Гришиным за какую то секунду преодолели восемь метров и укрылись за углом. Стали ждать, показалось, что прошла вечность. А ведь граната взрывается чрез 3 5 секунд. Рванула, и мы побежали дальше по коридору. Впереди нас действовал Саша Плюснин: бросал гранаты, стрелял из автомата.

— Скажите, а Вы лично видели Амина? Живым или мертвым?..

— Когда на втором этаже мы оказались возле стойки бара, там лежал какой то человек в белых трусах и белой майке. Полчерепа у него было снесено, очевидно, что осколком гранаты. Мозги веером разлетелись по стене. Потом оказалось, что этот человек и был Амин.

— Убитых в здании было много?

— Хватало. Многие ковры были в крови и, когда на них наступали, они противно так чавкали. Не знаю, чем была обусловлена такая жестокость, но был приказ не щадить никого. Правда, женщин и детей мы не трогали, просто не могли психологически этого делать. В одной из комнат под диваном я обнаружил наших, — сотрудников 9 го управления КГБ, которые охраняли Амина. Они были одеты в спортивные костюмы, некоторые были в крови. Я вывел их из дворца.

ВНУТРЕННЯЯ ГОТОВНОСТЬ

— За участие в операции «Шторм-333» Вас наградили орденом Красного Знамени.

— Редкой по тем временам наградой — время то было мирное. Должен сказать, что штурм и все, с ним связанное, переживалось тогда нами тяжело. Вообще существует очень большая разница между старшим лейтенантом выпуска 1978 года и старшим лейтенантом, скажем, 80 х или 90 х годов. Люди стали другими, они внутренне готовы к любым ситуациям: взрывам, террористическим, — к чему угодно. Тогда же все это было трудно даже себе представить… Именно эта операция, в которой я остался жив, определила мою жизнь и дала мне стимул служить дальше. Конечно, это суровый стимул, но я никогда не думал об уходе с военной службы.

После штурма дворца я считал: «Если не мы, то кто?». Поверьте, это не высокопарная фраза. Конечно, иногда бывают моменты отчаяния, когда хочется вслед за героем из фильма «Кавказская пленница» воскликнуть: «Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса!», но такие моменты в жизни ведь у каждого бывают.

— В каких «горячих точках» Вы находились в командировках?

— Практически во всех. Но так получилось, что в самых известных операциях я не участвовал. Во время штурма сухумского изолятора, в 1990 году, например, я находился в Молдавии для выполнения указа президента о разоружении незаконных вооруженных формирований. Меня только только назначили начальником отделения и я поехал в Молдавию. Как раз в это время и произошел захват рецидивистами СИЗО. Мои ребята, мое отделение работали там, но — без меня.

Вообще, у непосвященных может создаться впечатление, что «Альфа» только и участвует в «громких» операциях. Но — это только верхушка айсберга, — подразделение большое и задач у него очень много.

Если где то проходит «громкая» операция, то одновременно может проходить и «тихая», о которой никто не знает. Есть дела, которые на слуху, а есть и такие, о которых не слышно ни слова. Так получалось, что я все больше вторые выполнял. Бывал в «горячих точках» по месяцу и более. Один год вообще был «урожайным»: за год провел двести с лишним суток в командировках.

— А Чечня?

— Так получилось, что первая «чеченская» кампания мимо меня прошла, а вот второй, можно так сказать, я себя полностью посвятил. У меня десять, если не больше, длительных командировок на Северный Кавказ. Выезжал туда, получалось, раза по три в год.

«КОЧЕВНИКИ» ОТ СПЕЦНАЗА

— В событиях октября 1993 года, участие и роль «Альфы» хорошо известны и неоднократно описаны, хотя, преимущественно, в специальной литературе. Особенно — после выхода книги Геннадия Николаевича Зайцева «Альфа — моя судьба». Почему, по Вашему мнению, в 1991 году группа отказалась штурмовать Белый дом?

— Недавно на этот вопрос на страницах «Спецназа России» подробно ответил президент нашей Ассоциации ветеранов «Альфы» Сергей Гончаров. Скажу кратко: мы ездили на рекогносцировку и она показала — в Белом доме и на подступах к нему погибнет большое количество народа. Я входил в число людей, которые решили в это дело не ввязываться.

— Насколько известно, большую роль в судьбе подразделения в начале 90 х сыграл Аркадий Иванович Вольский.

— Это так. Он возглавлял Комитет особого управления Нагорно Карабахской автономной областью, — четверо наших сотрудников обеспечивали его личную безопасность. Поэтому он хорошо знал наших людей, начальников отделений и тогдашнего командира — Героя Советского Союза Виктора Федоровича Карпухина, нередко помогал нам в житейских вопросах. Во время ГКЧП с ним поддерживался контакт, а после, когда все завершилось, Аркадий Иванович пошел к Горбачеву.

— А если бы он не пошел?..

— Не знаю…, группа тогда находилась на грани небытия. Горбачев перевел нас в Управление охраны при Президенте СССР. Тут же были заказаны под нас машины, снаряжение. Тогдашний командир подразделения, Михаил Васильевич Головатов, лично докладывал Горбачеву все диспозиции.

…Сложный был период. С одной стороны, из за участия Группы «А» в событиях 1991 года о ней стало известно широкой публике. Появилось и слово «Альфа». Судя по всему, его придумали журналисты — по аналогии с американской «Дельтой». С другой стороны, тогда же в обществе бушевали политические страсти, а спецслужбы как таковые не пользовались популярностью. К тому же и тогдашнее руководство страны тоже не вполне понимало, что делать с нашим подразделением, как его использовать. Потом уже Ельцин издал указ и взял нас в Управление охраны РФ, ставшее потом «главным», — и мы просуществовали в структуре ГУО четыре года.

— Вам приходилось охранять Ельцина?

— Несколько раз выезжал — возглавлял дополнительную охрану. Но задачи по борьбе с терроризмом с нас никто, естественно, не снимал.

— После событий 1993 года отношение к «Альфе» со стороны Ельцина стало откровенно негативным.

— Всесильный тогда Коржаков, будучи руководителем Службы безопасности Президента, создал Центр специального назначения ГУО — как структуру, параллельную «Альфе» и как противовес ей. (Сейчас она называется: Управление специального назначения ФСО.) Хотя в Управлении, это мое субъективное мнение, нас немножко недолюбливали. Мы были чужаками. В 95 м году, в конце августа, была создана Федеральная служба безопасности. Группа «А» была передана на Лубянку. Уходили из КГБ отделом, а вернулись управлением. С 8 октября 1998 го года Управление «А» вошло в Центр специального назначения.

ЭХО «НОРД-ОСТА»

— До сих пор не утихают страсти по поводу «Норд-Оста», и это понятно — погибли люди! Как Вы оцениваете работу «Альфы» и «Вымпела» в той ситуации?

— Наши сотрудники получили приказ и его выполнили: заложники были освобождены, никто из них не погиб от пуль, выпущенных из нашего оружия.

— Но некоторые профессиональные правозащитники, либеральные политики и журналисты, как нанятые, говорят и пишут о том, что спецназ, ликвидировав всех террористов, тем самым лишил следствие возможности узнать, кто стоял за этим преступлением.

— Эти господа забывают о том, что в здании находилось огромное количество взрывчатки, пронесённой туда террористами. При этом мы не знали, каким образом они намеревались произвести взрыв. Достаточно было одному-единственному выжившему террористу сделать одно движение рукой, чтобы все взлетело на воздух. Погибли бы не только все находящиеся в здании, но и множество людей вне стен ДК. Мы не должны были дать террористам даже самого минимального шанса взорвать Культурный центр. И мы его не дали. Все бандиты были уничтожены. Это было единственно правильным решением.

ДЕНЬ НЫНЕШНИЙ

— Вопрос, который журналисты часто задают: кто сегодня идет в спецназ ФСБ?

— Раньше это были оперативные работники. А сейчас мы берем пополнение практически только из военных училищ, что обеспечивает на практике более широкий спектр начальных данных.

— Еще один традиционный вопрос: какие качества необходимы сотрудникам «Альфы» и «Вымпела»?

— В первую очередь: готовность к самопожертвованию, преданность делу, надежность, порядочность, смелость и решительность. Но смелость и решительность требуются в разумных пределах. Смелость не синоним удали. Боец спецназа ФСБ не может быть авантюристом, потому что это порой граничит с преступной халатностью.

Наш сотрудник — это патриот, извините уж за высокий стиль, обладающий высокими морально-волевыми качествами. Практически все ребята имеют высшее образование, а некоторые — и два, и три диплома. Хотя само наличие образования еще ни о чем не говорит: человек должен пребывать в такой атмосфере, которая его воспитывает, формирует. У нас в управлении отработана эффективная система воспитания, взяты самые лучшие методы. Практикуется, в частности, посещение семей, ведется целевая работа на индивидуальной основе.

Еще на стадии подбора конкретного выпускника, мы уже ведем работу. Изучаем, чем он силен, что нас в нем устраивает, стараемся, а если существует возможность, то предварительно проводим его через другое подразделение. Да и система у нас такая: сотрудник с одного сбора не успевает перейти на другой, т. к. идет непрерывная подготовка — в зависимости от специализации. Кстати, уже четвертый год мы следуем доброй традиции, когда после сбора мы вручаем молодым сотрудникам береты, принимаем их в наше содружество.

— Что Вы, как один из руководителей «Альфы», можете сказать об уровне технического и специального оснащения Управления «А»?

— Оснащение самое передовое. Говорю, как есть. Если брать, скажем, наши средства защиты — они отечественного производства, иных не признаем. Боевая техника тоже российская. Что касается экипировки, то о ней я бы мог долго рассказывать. Короче говоря, имеются образцы на все случаи. Много разработок приходит на согласование и испытание. Предоставляют несколько комплектов на предмет проверки в разных климатических условиях и экстремальных ситуациях.

В ЦСН есть специальное подразделение, занимающееся анализом всех мировых новинок. У нас налажен обмен опытом со многими зарубежными специальными подразделениями. Обоюдные учения, командировки, посещение выставок снаряжения и вооружения позволяют быть в курсе всех существующих ноу-хау.

КОМАНДИРЫ

— Вы служили под началом людей, многие из которых стали, что называется, легендами. Расскажите немного о командирах «Альфы».

— Я помню всех, с кем приходилось работать. Каждый командир Подразделения внес свой вклад в его историю — Виталий Дмитриевич Бубенин, Роберт Петрович Ивон, Геннадий Николаевич Зайцев, Виктор Федорович Карпухин, Михаил Васильевич Головатов, Александр Владимирович Гусев, Александр Иванович Мирошниченко, Валентин Григорьевич Андреев и Владимир Николаевич Винокуров.

— А кто оказал на Вас наибольшее влияние?

— Геннадий Николаевич Зайцев, Виктор Федорович Карпухин и Александр Владимирович Гусев. Они приняли наибольшее участие и в моей личной судьбе, и, как мне представляется, в истории подразделения.

Зайцев быль командиром Группы с 1977 по 1988 и потом с 1992 по 1995 годы. По сути дела, он сформировал управление в том виде, в котором мы его знаем. Геннадий Николаевич был очень жестким, бескомпромиссным руководителем. Он поражал всех как своей работоспособностью, так и дотошностью и скрупулезностью в работе. Для него не было мелочей. Он замечал мельчайшие детали и вникал в них. Многие, и я в том числе, считали такой подход мелочной опекой. И только теперь я понимаю, что все эти мелочи выстраивались в сложную систему, дисциплинирующую коллектив. По прошествии многих лет я должен признать, что методика Зайцева очень сильно повлияла на мой собственный стиль руководства.

— В этом отношении Виктор Федорович Карпухин был противоположность Зайцеву, не так ли?

— Это был руководитель интуитивного типа, который давал подчинённым больше свободы и поощрял инициативу. Он был очень симпатичным человеком, его любили. Рисковый и бесшабашный, он легко шел по жизни. Виктор Федорович Карпухин руководил подразделением с 1988 по 1991 годы. При нём я стал начальником первого отделения Группы, — это была важнейшая веха в моей карьере. Но, тем не менее, я иногда думаю, что если бы в те сложные годы подразделением руководил бы Зайцев, — возможно, мы вышли бы из той ситуации по другому. Возможно, с меньшими потерями.

Александр Владимирович Гусев, он командовал «Альфой» с 1995 по 1998 годы. При нем я стал заместителем начальника Управления «А». Он понимал лучше других, какое значение имеет материально-техническое обеспечение любого дела. При нем произошел настоящий прорыв в этой области. Он, пользуясь своими обширными связями и возможностями, находился в хороших отношениях с очень многими людьми в кремлевских коридорах, в том числе с Михаилом Барсуковым, руководившим ФСБ. Барсуков сделал очень много как для самой группы, так и для ее сотрудников, в том числе для их бытовых и личных нужд. При Гусеве приостановился отток кадров из «Альфы».

— Насколько изменилась «Альфа» с тех времен, когда Вы пришли в подразделение?

— Сложный вопрос. Тогда у нас было другое государство, другие ценности… Если же брать чисто формальные моменты, то нынешние сотрудники, конечно, отличаются от своих предшественников. Во-первых, возрос образовательный уровень. Во-вторых, изменились принципы отбора: раньше — об этом мы уже говорили — в «Альфу» шли только люди из спецслужб, а теперь принимаются кандидаты из военных училищ. И, конечно, изменилось главное: психологическая готовность личного состава встретить опасность и ответить на опасность. Теперь у нас психология людей, живущих в воюющей стране.

— Принято считать, что бывших сотрудников спецслужб не бывает. К сожалению, новейшая история нашей страны являла много позорных примеров иного рода. Иное дело — спецназ, о его ветеранах действительно трудно говорить в прошедшем времени. Чего бы Вы хотели пожелать своим боевым товарищам?

— Как офицер, прослуживший в нашем подразделении почти двадцать девять лет, я знаю цену традициям, накопленному опыту, устоявшимся человеческим отношениям. Желаю всем «альфовцам» — действующим сотрудникам и ветеранам — сохранять и приумножать это достояние. От этого во многом зависит наше будущее.

ИЗ ДОСЬЕ «СПЕЦНАЗА РОССИИ

ГУМЕННЫЙ Леонид Владимирович, полковник запаса. Родился 22 июля 1952 года в Кишиневе, в рабочей семье. После окончания техникума работал на железной дороге. В 1971 году призван в армию, служил в Группе Советский войск в Германии (ГСВГ). В 1973 году поступил в Высшую Краснознаменную школу КГБ СССР имени Ф. Э. Дзержинского. С 26 августа 1978 года в Группе «А». Участник штурма дворца Амина. В составе подразделения прошел практически все горячие точки на территории Советского Союза и России.

Неоднократно участвовал в специальных операциях по освобождению заложников и нейтрализации террористов. Уволился в запас в июле 2007 года с должности первого заместителя начальника Управления «А» Центра специального назначения ФСБ России. Награжден орденами Красного Знамени, Мужества, «За военные заслуги», медалью «За отвагу», а также знаком «Почетный сотрудник контрразведки».

Оцените эту статью
2097 просмотров
нет комментариев
Рейтинг: 5

Читайте также:

Автор: Федор Бармин
1 Августа 2007
ОФИЦЕР ЭПОХИ

ОФИЦЕР ЭПОХИ

Написать комментарий:

Общественно-политическое издание