ЧЕТВЕРГ, ТРИНАДЦАТОЕ

В число республик Северного Кавказа, принадлежащих к местному «региону нестабильности», все увереннее входит Кабардино-Балкария. Еще прошлой зимой на всю Россию прогремели ожесточенные локальные бои, в ходе которых было уничтожено руководящее ядро местного ваххабитского джамаата «Ярмук». Проблемы же, которые породили такие деструктивные формы религиозной самоорганизации, не были решены, а только силой загнаны в подполье. И, как результат, около 9 часов 13 октября ваххабиты, пригласив на помощь своих друзей из других северокавказских республик, атаковали Нальчик.

Во главе нападения стояли известные боевики Анзор Астемиров и Ильяс Горчханов. Оба они, по данным МВД и ФСБ, были уничтожены в ходе боев. Информацию о том, что в Нальчик приезжал Шамиль Басаев, который якобы даже мог погибнуть там же (данные газеты «Чеченское общество») вполне достоверной считать, видимо, все-таки нельзя.

Согласно информации республиканского МВД и ФСБ, первоначальным поводом для выступления террористического подполья стала адресная спецоперация, которая началась в ночь на 13 октября. После того, как группа из 10 ваххабитов была обнаружена в районе пригородного поселка Белая Речка (трое из них при этом были убиты, остальные частью взяты в плен, частью разбежались), их товарищи, вместо того, чтобы организованно уйти в горы, отбив при этом пленников, почему-то решились, по версии МВД, на массированное выступление.

Численность боевиков, атаковавших Нальчик, составила от 200 до 600 человек. Столь большой разброс цифр объясняется тем, что очень многие боевики уже после 11 часов утра побросали оружие, скинули камуфляжную форму, надетую поверх гражданской одежды (единственным отличительным знаком ваххабитов, по свидетельствам местных жителей, были… оранжевые повязки поверх камуфляжа или черной формы), и смешались с местными жителями, пытаясь захватить автотранспорт и выбраться из города. Некоторым из них это удалось, несмотря на многочисленные заслоны. Наиболее вероятно, что численность нападавших была в районе 300 человек. Более сотни из них, по оценкам независимых экспертов, смогли спастись, вырвавшись из северной части города и уйдя по руслам рек в горы.

Основной целью боевиков в начале налета был захват оружия, нейтрализация СМИ и уничтожение сотрудников силовых ведомств. Поэтому они сразу же атаковали аэропорт, телецентр, охотничий магазин «Арсенал» и здания, в которых располагались силовые структуры. Жаркий бой разгорелся вокруг здания республиканского МВД, в котором погибли многие сотрудники, в том числе начальник пресс-службы Антитеррористического центра ГУ МВД по Южному федеральному округу майор Тамерлан Казиханов.

Боевикам удалось захватить здание 3-го ОВД, перебить почти всех сотрудников и взять несколько женщин в качестве заложников. Освобождать здание ОВД пришлось долго, отбивая кабинет за кабинетом. Когда бандиты, захватившие 3-й ОВД, были зажаты в угол, они стали требовать машину для выезда из города в обмен на жизнь заложников. Дальнейшие события развивались так, как рассказал корреспондентам «Комсомольской правды» подполковник УФСБ Николай Алыкин: «Террористы выбили стекла и выставили автоматы - на тот случай, если по ним начнут стрелять, они тут же расстреляют заложниц. Мы дали им спокойно выехать со двора. «Газель» рванула на полном газу. Скорость была километров под сто. Но далеко они не уехали - на полной скорости врезались в дерево. Весь секрет в том, что мы подпилили рулевые тяги, и они развалились.

 Бандиты открыли бешеную пальбу. Местность вокруг машины отлично простреливалась из засады. Никто живым не ушел...»

Нападению также подверглись здания ФСБ (подмога к чекистам успела подойти чудом, когда боевики уже отбивали у них последний из трех этажей), ГУИН, республиканского военного комиссариата, еще двух райотделов милиции, два милицейских общежития. Даже ретранслятор компании «Мегафон» ваххабиты не обошли вниманием, частично разрушив ретранслирующую станцию и взорвав антенну. Местные жители остались без связи и ничего не могли узнать о судьбе родных и друзей.

Напряженная ситуация сложилась в расположенном рядом со зданием Республиканского управления ФСБ магазине «Сувенир», в котором укрывались шесть местных женщин и который захватили трое боевиков. Несмотря на напряженные и многочасовые переговоры, бандиты отказались сдаваться (хотя и отпустили трех женщин в обмен на две бутылки воды), и их пришлось «выкуривать» газом и пробивать стену с помощью бронетехники. Двое ваххабитов были убиты, один попытался бежать и спрятаться внутри дома, в котором расположен магазин, но был уничтожен.

Эпизод с захватом заложников в магазине «Сувенир» лучше всего описала одна из заложниц, сотрудница фирмы «Меркурий» Зарема Шенкао, которая утром 13 октября, как только началась стрельба, забежала в дверь первого попавшегося магазина. «Сувенир» оказался для нее ловушкой на целые сутки:

«Я всегда была уверена, что заложники испытывают постоянный сильнейший страх. Я почему-то не боялась совсем. Может быть, потому что со мной оказалась такая хорошая девочка - Лейла Махиева. Мы все время поддерживали друг друга. Сначала в магазине нас было пять женщин и двое боевиков. Позже приполз еще один боевик. Они все были ранены и сильно ослабли от потери крови. Нам пришлось их перевязывать. У того, которого перевязывала я, были две граната, одну они называли лимонкой, вторую - «хаттабкой». Этот боевик зацепил какие-то усики в «хаттабке» и боялся, что она взорвется. Мне пришлось помогать ему запихивать эти усики в гранату. Совсем не боялась, больше беспокоилась за маму и моего кота. У них не было телефонов или раций. Мы все время переговаривались по моему мобильному телефону с ФСБ, передавали их требования. Нам обещали, что если им дадут машину для выезда из города, нас выбросят по дороге, убивать не будут. Но мы не верили.

Когда они попросили воду в обмен на заложниц, добровольцем вызвался пойти муж моей близкой подруги. Он шел забирать меня. Но там с нами были еще три женщины, которые все время громко кричали, очень сильно боялись, поэтому мы с Лейлой решили остаться, а этих трех женщин отпустили. Когда начинали обстрел с улицы, нам позволяли прятаться в нише, она полностью закрывала нас со стороны окна и двери. Там был один кабардинец, один балкарец и третий не знаю кто по национальности, все трое очень молодые. Я спрашивала у них: «В чем смысл этого всего? Зачем вы это делаете?» Они отвечали, что воюют «за родину» и пришли умереть, но прежде убить как можно больше «уродов» - так они называли всех, кто носит форму. Они могли видеть то, что происходит на улице, и радовались, когда кто-то из их людей погибал. Звали всех какими-то мусульманскими именами и говорили, что и этот «стал шахидом», «попал в рай». Они хотели попасть в рай через наши души. И нам говорили: не бойтесь, если умрете в священный Рамадан, попадете в рай. Когда утром началась снова стрельба, они были уже слабые, но продолжали отстреливаться. Потом очень близко раздались два взрыва, что-то залетело в магазин. Я потеряла сознание, очнулась уже в больнице».

Когда напряженность перестрелок более или менее спала (после обеда 14 октября), настало время «товарищей считать». Итоги подсчета оказались малоутешительными. Погибло 27 (по неофициальным данным – 31) мирных жителей, 18 (26) милиционеров, 1 (3) сотрудник ФСКН, 2 (5) военнослужащих ВВ и так далее.

Громкие реляции об уничтожении около 90 боевиков (по оценкам разных ведомств, от 85 до 92) и о задержании еще порядка 40 никого из людей сведущих ни на минуту не могли ввести в заблуждение. Даже при условии, что это правда (похоже на то), с таким же успехом и с ненамного большими затратами сил можно было просто перебить и нахватать требуемое число мальчишек с улицы. Почему это сопоставление правомерно – чуть ниже.

Беда как победа

Республиканские и даже федеральные высокие чины долго пытались сохранять хорошую мину при плохой игре. Можно было бы поаплодировать их изобретательности и ловкости в словесной эквилибристике, если бы не осознание того, что вся эта ловкость была пущена ими в ход с одной-единственной целью – выгородить себя, втереть очки высокому начальству, в который раз внушить ему: «…А в остальном, прекрасная маркиза…», и далее по тексту.

После полудня, когда стало ясно, что дело боевиков проиграно, местные милицейские генералы ухватились за тезис, подхваченный и в столице: нападение боевиков на город заранее ожидалось, более того – было вынужденным с их стороны, так что ничего удивительного в атаках такого рода нет. Этот тезис, помимо основной изложенной в нем мысли, был хорош еще своей необходимостью для второго тезиса – «о наемниках» и, говоря в широком смысле, о неизбежности таких нападений и в будущем, о неспособности силовиков защитить страну от этого. Все это звучит откровенно убого, и удивительно, если говорящие это надеются, что кто-то среди простых людей, а тем более Владимир Путин и его окружение, которым делались такие заявления, примут это за чистую монету.

Второй, «наемный» тезис, таков: «Это были супер-профессионалы, следовательно, это иностранные наемники, следовательно, бороться с ними, тем более превентивными методами, никогда не получится. Тем более, что мы и не обязаны – они вообще не наши подопечные». Хорошо, что хотя бы не довели эту цепочку из несложных и «логичных» умозаключений до нецелесообразности постоянной непримиримой борьбы с ваххабизмом и целесообразности выплаты чеченским и арабским наемникам небольшой, но весомой дани – за пребывание под властью «неверных».

В ходе расследования, однако, выяснилось, что тезис об ордах чужеземных «солдат удачи» не выдерживает серьезной критики. Большинство убитых и пленных боевиков были местными жителями, причем недалеко ушедшими от призывного возраста: средний возраст задержанных – 25 лет. Конечно, понятие «местности» на Северном Кавказе трактуют широко или узко, кому как нравится, но в данном случае это значит то, что костяк отряда составляли жители Кабардино-Балкарии, среди которых было не так уж мало и обитателей самого Нальчика – 80%, включая жителей пригородов. И это были не какие-то наемные ветераны «экстра-класса», воюющие еще с 1980-х годов (наемников с более серьезным боевым опытом сейчас уже практически нет – как пелось в песне, «кавалергарда век недолог»), а обыкновенные мальчишки, которым обещали по тысяче долларов за операцию. Мальчишки не столько по возрасту – многим из них было уже далеко за тридцать – а по психологии, уровню зрелости, взгляду на мир и так далее. Те из боевиков, кто не был родом из Кабардино-Балкарии, в массе своей были теми же мальчишками – дух нездорового авантюризма в сочетании с чисто детской мобильностью и чисто детской обиженностью на весь мир сделали свое дело. Из Ингушетии было лишь двое боевиков, из Чечни – только один.

Нет, рука опытных наемников в нападении на Нальчик, безусловно, ощущается. Но лишь в одном: в общем планировании операции.

Весь план захвата города подразделялся на две части. Сначала планировалось атаковать здания силовых структур и захватить там нужное число оружия и патронов. После этого предполагалось подавить очаги упорного сопротивления и ликвидировать цели, бесперспективные в плане снабжения оружием. При этом такие стратегические точки, как узлы связи, базовые станции сотовых операторов и т.д., изначально намечались к уничтожению в первую очередь. Такой план, конечно, никак нельзя назвать гениальным. Это просто толковая оперативная разработка по захвату города иррегулярными силами, которые должны были бы перебить своих оппонентов, захватить нужное число оружия и боеприпасов и раствориться среди местного населения. К этому боевики готовились, как показало следствие, еще с лета 2004 года.

А вот конкретная тактическая проработка, не говоря уж о практическом исполнении плана, оказались из рук вон плохи, и вот почему. С учетом относительно низкой квалификации основной массы боевиков, оказалось чистым самоубийством дробить их силы, выделяя на каждый объект (числом около 40) группу захвата всего из 5-10 человек. Апофеозом военной безграмотности ваххабитских командиров можно считать попытку захвата аэропорта и нападение на погранотряд – в каждом из этих случаев чуть больше полусотни юнцов атаковали укрепленные объекты, которые защищал почти вдвое больший по численности отряд профессионалов, которые к тому же уже были подняты по тревоге и ждали нападения.

Ваххабитам следовало бы выделять для работы «на объектах» и обеспечения операционных линий минимальное количество профессионалов (по 3-5 опытных наемников), которого, тем не менее, было бы достаточно, чтобы связать военных и милиционеров боем и мешать им маневрировать силами. Всю остальную массу малообученных боевиков нужно было использовать для последовательного подавления каждой из целей массированным огнем – учитывая уровень подготовки большинства из них, здесь просто не было альтернативы старой доброй тактике «все на одного».

Есть, правда, и противоположный вариант, когда для связывания используются ополченцы, а наемники составляют мобильную ударную группу, но в этом случае большая часть простых боевиков заранее обречена на роль «пушечного мяса». В ход пустили именно его, и то не полностью: мобильной группы из наемников «салаги» так и не дождались – профессионалы уже к полудню 13 октября поняли, что дело не выгорело, и предпочли побыстрее «сделать ноги»…

Странно было бы ожидать чего-то еще, кидая на смерть горстку озлобленных мальчишек. Наверное, расчет был только на замешательство новой республиканской власти и на то, что против ваххабитов будут брошены такие же мальчишки. Ничего из этого не сбылось.

Новый президент КБР Арсен Каноков оказался не таким уж плохим управленцем, способным администрировать все и вся до боевой операции включительно. Самое главное, у него «под рукой» были не слишком многочисленные, но великолепные по качеству армейские и милицейские спецподразделения, а недостающее число бойцов было быстро переброшено техникой по земле и по воздуху. Солдаты и офицеры этих подразделений, зачастую уступая боевикам в таких второстепенных показателях взрослости, как возраст, длина бороды или даже число детей, намного превосходили их по зрелости – как мужчины и как воины. Именно из-за их мужества в Нальчике не повторился Беслан.

Тем не менее, в Кабардино-Балкарии были и остались долговременные факторы, обеспечивающие стратегическую нестабильность и, следовательно, придающие любой вылазке, вроде той, что имела место 13-14 октября, какой-то шанс на успех. Для того, чтобы сделать правильные выводы из обстановки в республике, все эти факторы стоит рассмотреть подробно и по порядку.

Национальный фактор

Межнациональная рознь развалила не одно единое государство и немало автономных республик, особенно из числа «мини-империй», щедро нарезанных в свое время «великим кормчим». Похожая участь угрожает и Кабардино-Балкарии, вполне отвечающей этому критерию. Угрожает, как минимум, до тех пор, пока ее власти, состоящие по большей части из кабардинцев, будут препятствовать представительству балкарцев хотя бы пропорционально численности последних (около 20 процентов, а положено даже чуть больше – именно как меньшинству). Пополнения для разного рода «джамаатов» набираются именно среди балкарцев, кабардинца, по крайней мере, «благополучного», завербовать туда не так-то просто – им и так хорошо, почти у каждого есть родственник, занимающий то или иное «хлебное» место. О балкарцах то же самое сказать нельзя.

Вот как комментирует эту ситуацию председатель сельсовета пригородного с Нальчиком поселка Хасанья балкарец Мухарби Таумурзаев: «Подавляющее большинство жителей Кабардино-Балкарии – кабардинцы – их почти 80 процентов. Поэтому и в республиканской власти сидят практически одни кабардинцы. Вы посмотрите, президент республики Арсен Каноков – кабардинец, руководитель МВД Хачим Шогенов – тоже кабардинец. И прокурор Юрий Кетов – кабардинец. Все важные посты в правительстве – у них. И все, что происходит в нашей республике, – все делается под кабардинцев. В конце прошлого года республиканские власти решили, что те села, где проживает большинство балкарцев (Белая Речка, Хасанья и Кенже), теряют статус муниципального образования и не смогут, таким образом, избирать свой представительный орган и своего главу администрации. Поэтому мы решили провести референдум, по итогам которого жители высказались за самостоятельность. Тем не менее руководство республики отменило результаты референдума и быстренько подписало указ о включении трех сел в состав Нальчика. Мы собирались вновь собраться на референдум, но неожиданно во дворе своего дома был зверски убит глава администрации села Артур Зокаев. Самое интересное, что сейчас и меня называют экстремистом! Получается, что тот, кто пытается сделать что-то по закону, – экстремист? Настоящий беспредел творится. Президент сменился, а несправедливость осталась».

Это значит, что в Кабардино-Балкарии отсутствует какая бы то ни было устоявшаяся законность. Даже строгое следование хотя бы «понятиям», а тем более «законам гор», было бы существенно лучше в плане стабильности в республике, нежели полный произвол, который имеет место в настоящее время при активном содействии большинства властной элиты.

Религиозный фактор

Возрождение ислама в Кабардино-Балкарии началось в конце 1980-х годов, когда группа молодых «студентов» поехала за познаниями в Саудовскую Аравию. Приехав оттуда уже после развала СССР, они приложили много усилий к созданию единой республиканской общины, строго централизованной и жестко управляемой. Теоретическим и организационный центр местных мусульман так и назывался – Исламский центр Кабардино-Балкарии. Только в 1999 году, в связи с тем, что отношение к «самодельным» исламским организациям в России стало неоднозначным, он был преобразован в Кабардино-Балкарский институт исламских исследований. Во главе того и этого стоял непререкаемый богословский авторитет местного значения Муса Мукожев, принимавший более или менее взвешенные решения и неукоснительно проводивший их применительно ко всем членам общины, что представляет собой уникальный случай не только для Северного Кавказа, но и для мусульман России вообще.

При том, что община Мусы Мукожева, хотя и воздерживалась от враждебных государству действий, вроде войны в Чечне на стороне боевиков, или каких бы то ни было экстремистских вылазок своих членов (все «частные инициативы» такого рода со стороны рядовых мусульман тут же пресекались на корню), все же не желала беспрекословно подчиняться государственной структуре в лице Духовного управления мусульман Кабардино-Балкарии, более того – вызвала подозрения со стороны управления нежеланием открыть свои двери для «ревизоров». Поэтому не слишком удивительно, что общиной заинтересовались и правоохранительные органы.

На этом этапе роковую роль сыграла обоюдная ограниченность сторон и их нежелание идти на компромиссы ради сохранения мира и спокойствия: Мукожеву стоило бы преодолеть свою несговорчивость и удержать общину от распада, а свой авторитет в ней – от гибели. Представителям же Духовного управления мусульман Кабардино-Балкарии не мешало бы понимать, с людьми какого именно умственного склада они имеют дело, а не подавлять любую самодеятельность с помощью милиции и ФСБ.

Получилась обыкновенная «охота на ведьм». Чиновники из Духовного управления, лишенные почти всякого авторитета среди мусульман республики, особенно молодежи, не могли предложить верующим ничего интересного и конструктивного. Всерьез боролись с ваххабизмом лишь немногие люди из Духовного управления, в частности, глава ДУМа Кабардино-Балкарии муфтий Анас Пшихачев. Но его авторитета и энергии не могло хватить на всю республику…

Воздействие силой со стороны милиционеров и чекистов на любую мелкую мусульманскую общину не вызывало у членов последней ничего, кроме озлобления и радикализации взглядов.

Мукожев, отказывавшийся идти на любые уступки чиновникам из страха утратить авторитет среди верующих, потерял его все равно, так как в условиях постоянного силового давления на мусульман первую скрипку в Кабардино-Балкарии стали играть воинствующие имамы и улемы. «Кумир поверженный» уже не мог предотвращать массовые проявления ваххабизма среди своей бывшей паствы, так как ему было просто нечего возразить новым «пастырям» с зелеными повязками и саудовскими дипломами, быстро прибравшим к рукам отбившееся от него стадо. Сейчас Мукожев находится в бегах, хотя, вроде бы, и не объявлен в федеральный розыск – по его официальному объяснению, он «опасается преследований», наверное, с обеих сторон. Как бы там ни было, в маргинализации кабардино-балкарского ислама немалая доля вины принадлежит ему, тем более, что он не отмежевался решительно от своих подопечных, атаковавших здание Госнаркоконтроля.

В итоге мусульмане, будучи преобладающей по численности религиозной общиной в автономии, реально оказались загнанными в подполье, не желая подчиняться чиновникам из Духовного управления. Строго говоря, такое поведение не противоречит мусульманской духовной дисциплине, так как при отсутствии в исламе таинств и преемства священнослужителей вопросы иерархии и субординации часто решаются посредством публичного диспута, дабы ученые богословы и юристы каждой из сторон могли изложить свои аргументы и убедить оппонентов в своей правоте. Главным же аргументом Духовного управления были и остаются сотрудники МВД, ФСБ и обвинение в ваххабизме, которое всегда готово для любого активного мусульманина «со стороны», даже если он не придерживается радикальных взглядов.

Первым признаком того, что в Кабардино-Балкарии далеко не все в порядке с исламом, стал массовый уход верующих из распавшейся общины Мукожева в «настоящие общины», то есть «джамааты». Где неофитов знакомили с «настоящим исламом», то есть с наиболее простым и радикальным толкованием Корана, за пару месяцев делая из них идейных и глубоко убежденных ваххабитов. Так как эти «джамааты» были загнаны в подполье и не имели жесткой централизованной связи между собой, чиновники Духовного управления могли потирать руки – единая и независимая община была уничтожена, непокорные верующие разбежались кто куда, можно ставить «галочку» в годовом отчете, остальное неважно.

А тем временем их конкуренты усиленно «обрабатывали» молодых мусульман. Как сообщает сайт Lenta.ru, «Задержанные боевики сообщили, что в разное время им поступили предложения посетить занятия по изучению Корана. Посещавшим занятия организаторы курсов помогали устроиться на работу, решить проблемы с жилплощадью, принимали участие в судьбе их родственников.

Приблизительно за месяц до нападения на Нальчик посещавших курсы оповестили, что им предстоит расплатиться за оказанные услуги, к отказавшимся обещали применить’ жесткие меры воздействия’».

Среди множества «джамаатов» и «джамаатиков» уже в начале 2004 года четко наметились два лидера, подмявших под себя и поглотивших менее многочисленные и менее радикальные общины – печально известный «Ярмук» и «Кабардино-Балкарский джамаат». Первый, составленный почти исключительно из балкарцев, получил всероссийскую известность после нападения на здание Госнаркоконтроля в Нальчике в декабре 2004 года.

Второй, «Кабардино-Балкарский джамаат», имеет все основания считать себя правопреемником общины Мукожева – помимо сохранения активного «старого» ядра верующих, его возглавил ближайший помощник Мукожева Анзор Астемиров, который был убит в Нальчике. Этот «джамаат» входит в «зенит славы» только сейчас, но с учетом ослабления «Ярмука», почти наголову разбитого в серии операций, начиная с января этого года, все шансы пока что на стороне «кабардино-балкарских», как группировки менее «засвеченной» и сохранившей большую часть своих сил. Отношение к нему пока неважное (двоих задержанных в Нальчике «джамаатовцев» местные жители, как и в Беслане, разорвали руками на части), но у него, как говорится, все еще впереди…

И лучше все-таки было бы избежать продолжения войны, ибо даже в случае полного подавления религиозного экстремизма в Кабардино-Балкарии одной лишь грубой силой это будет значить истребление значительной части местной молодежи, которая является игрушкой в руках бесчестных религиозных деятелей. Эти молодые люди могли бы принести гораздо больше пользы своей стране, если бы им потрудились раскрыть на это глаза.

Социально-экономический фактор

О социально-экономической обстановке в Кабардино-Балкарии, как и на всем Кавказе, было бы проще, что называется, ничего не писать, нежели писать правду. Но обойти вниманием эту тему нельзя. Если вкратце, то ситуация такова.

Массовая безработица и долговременная нестабильность способствуют расцвету коррупции и предательства, затронувших не только власть, но, прежде всего, правоохранительные органы. По признанию местной жительницы, «Среди этих ваххабитов в основном молодые парни лет по 18 - 25. А подбили их чеченцы приезжие. Их у нас тут уже тысяч 30 - 35. От них и вся беда - бандитизм, терроризм, торговля наркотиками. Так вот я считаю, что этих ребят преступники и подкупили, чтобы они отработали деньги, которые им выделил Басаев. А еще ваххабиты подкупают наших милиционеров, которые предают своих же товарищей. Я уже слышала, что в республиканском МВД после этих событий будет большая чистка».

Вместо заключения

Нелицеприятный вывод о положении с властью на Северном Кавказе был сделан еще полгода назад полномочным представителем Президента по ЮФО, направленным туда для «разбора полетов». Дмитрий Козак в своем докладе на имя Владимира Путина, написанном в мае этого года, приходит к неутешительным данным: «Увеличение федеральной помощи в 3,4 раза не привело к изменению показателя валового регионального продукта, а безработица в традиционно трудоизбыточном регионе выросла в 1,6 раза… Деньги хаотично распыляются, функции различных ведомств дублируются... На юге России зарождается макрорегион общественно-политической и экономической нестабильности, куда входят все кавказские республики и часть Ставропольского края».

Местные власти, отмечается в докладе, не прилагают усилий к решению этих проблем, так как не особенно в этом заинтересованы: «Сформировавшиеся во властных структурах корпоративные сообщества монополизировали политические и экономические ресурсы… Во всех северокавказских республиках руководящие должности в органах власти, наиболее крупных хозяйствующих субъектах занимают лица, состоящие в родственных связях между собой. В результате оказалась разрушенной система сдержек и противовесов, что приводит к распространению коррупции…

«Доминирующие кланово-корпоративные объединения в силу своей «закрытости» не заинтересованы в наличии механизмов обратной связи, позволяющих вести открытый диалог с гражданами… Произвол властей порождает у большей части населения социальную апатию. Во многих субъектах Федерации власть не имеет существенной опоры. В шести из двенадцати субъектов ЮФО отрицательный рейтинг высших должностных лиц превышает величину положительных оценок».

Иными словами, если сейчас не начать срочную ломку нынешней властной системы на Северном Кавказе, если не начать решительно и беспощадно резать паразитов по живому – дальше будет еще хуже.