На конкурсе «Евровидение-2005» российская исполнительница осталась без высокого места. Впрочем, и признанные фавориты тоже не победили. Выиграла Греция, а второе место заняла мальтийская исполнительница. Результат вполне закономерный. «Выиграть «Евровидение» давно превратилось у нашей тусовки в некий пунктик. Наряду с победой в футболе. Но если футбол со времен упадка хоккея — это действительно наше всё, и ЦСКА нам несколько дней назад подарил возможность порадоваться от души, то за каким хреном нам сдался довольно провинциальный по манере проведения, подсчета очков и составу исполнителей конкурс — совершенно непонятно.
И дальше уже начинается абсурд: поражения наших артистов приписываются чуть ли не политическим интригам, а коллективное боление за них считается едва ли не патриотическим долгом. В предшествующем показу самого конкурса российском телешоу дело дошло до сравнений оного «Евровидения» с новым Бородинским сражением. Хотя, по совести, человек, уважающий свою страну, её традиции и музыкальную культуру, побед российским исполнителям на этом конкурсе желать не должен. Потому, например, что постыдно приезжать в мать городов русских — Киев, чтобы спеть на главной его площади песню на английском языке. Песню, кстати, ничем не отличающуюся от общеевропейской жвачки — которая, кстати, самих европейцев уже утомила. Иначе трудно объяснить, почему второе место на конкурсе заняла мальтийская певица не девичьего возраста с лирической песней собственного сочинения. Российским телезрителям жвачка тоже надоела, и они уверенно выставили именно мальтийке максимум баллов. Такую оценку заслуживали по большей части те исполнители, которые выступали на свою страну, на своего зрителя, а не клянчили у остального мира баллы.
Ведь давно уже ясно, что всякая общечеловеческая идея, культурная тема, образ, даже песня — это национальные идея или образ, но только поднятые на такую высоту, которая не оставляет равнодушной человека ни одной нации.
И если анекдотическая тусовочная мечта — победа российского исполнителя на конкурсе «Евровидение» — когда-нибудь и сбудется, то лишь тогда, когда нашу страну будут представлять не чьи-то протеже с безликими попевками, а артисты, поющие на нашем, русском, языке и обращающиеся к нашему зрителю и слушателю.
23 МАЯ.
СВОЕЙ ВЕРШКА НЕ ОТДАДИМ?
«Чужой земли ни пяди нам не надо, но и своей вершка не отдадим». К этой формуле, по большому счету, сводилась речь Сергея Лаврова перед депутатами Госдумы когда обсуждалась ратификация договора между Россией и Китаем, по которому Россия отдавала своей земли не одну сотню вершков. Сергей Лавров постарался депутатов убедить — ценой в полтора острова мы покупаем у Китая полное урегулирование всех территориальных вопросов между нашими странами. А это, если помните, непростой клубок, вокруг которого наши страны в 1960-80-х годах вели необъявленную приграничную войну. Однажды, на острове Даманском, эта война стала открытой и кровавой.
Тогда Даманский отстояли, но он все равно оказался китайским в 90-е годы, когда тихо, без особых обсуждений в Думе и однозначных соглашений к Китаю перешли десятки спорных островов на Амуре. В том числе и тот, который, по всякому здравому смыслу и чувству национального достоинства, отдавать было нельзя. Поэтому драматизировать ситуацию с двумя островами под Хабаровском — по меньшей мере странно. Снявши голову, как говорится… Да и отсутствие четкого и однозначного договора о границе создавало для нас куда больше опасностей.
Но это не значит, что сделанные Китаю уступки останутся без отрицательных последствий. Они могут возникнуть, но не столько в отношениях с Китаем, сколько в спорах о границе с другими странами, имеющими претензии к России, — Японией, Грузией, Латвией, Норвегией и даже США. Передача островов Китаю может быть истолкована некоторыми как проявление слабости и готовности к дальнейшим уступкам, если оказывать интенсивное давление.
Да и в случае с Китаем все не так однозначно. В 60-х годах китайцам не удалось силой овладеть Даманским, но в итоге он оказался у них, поскольку ослабела наша страна. Сегодня они отказываются от претензий, но это совсем не означает, что Китай не вернется к ним вновь, если изменится ситуация в России. Поэтому главное условие неприкосновенности наших границ — это все-таки не соглашения, которые нужно заключать из прагматических соображений, а наша способность эти границы защитить.
24 МАЯ.
СУДЬБА КАЗАКА
Михаил Шолохов принадлежит к той когорте русских советских писателей, посмертная судьба которых оказалась в каком-то смысле драматичней прижизненной. Он скончался в 1984 году, окруженный славой, почетом и уважением, его произведения были не только официально включены в школьную программу, но и искренне любимы читателями и зрителями снятых по ним фильмов. Но прошло несколько лет, началась перестройка, и отношение к Шолохову изменилось. И для самого Михаила Александровича, и для многих его сотоварищей, иногда менее, а иногда и не менее талантливых, злоязычный демократический критик придумал обидное прозвище «ВРИО-литература». То есть «временно исполняющая обязанности литературы», пока все настоящие писатели якобы сидели в тюрьмах или были связаны цензурой.
Поскольку за Шолохова сам по себе говорил его «Тихий Дон», удостоенный Нобелевской премии (кстати, единственный случай, когда этой награды был удостоен не оппозиционный советский писатель), то появилась даже версия, что Шолохов — плагиатор. Эти измышления были учеными опровергнуты, да и ситуация в литературе тех лет была намного сложнее, чем в годы перестройки казалось, — и среди официальных, и среди оппозиционных писателей немало было и посредственностей, и интриганов, и настоящих мастеров слова. Путь от официальности в оппозицию и обратно многие проделывали не по одному разу.
Шолохов на этом фоне выделяется цельностью своей фигуры, последовательностью убеждений и преданностью строю, которому он был обязан всем. Эта последовательность проявлялась хотя бы в том, что он так и не уехал с Дона, из Вешенской, боялся Москвы с её бесконечными литературными и политическими интригами. Преданность писателя Дону оказалось спасительной для русского казачества. Оно считалось в те годы «контрреволюционным сословием». И вот «Тихий Дон» оказался своеобразной апологией казачества перед советской властью — образ Григория Мелехова давал сигнал, что в итоге казаки прибьются к «правильному» берегу. С 1936-го началась государственная реабилитация казачества: были восстановлены многие традиции, казачьи дивизии, даже казачья форма. А в войну казаки покрыли себя новой славой. Без Шолохова и его эпоса всего этого могло бы и не быть.
25 МАЯ.
БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТЫЕ
Российских граждан могут заставить оплачивать еще одну обязательную страховку, сообщают российские газеты. Такой законопроект сейчас якобы прорабатывается в Министерстве внутренних дел. Речь идет об обязательном страховании граждан от совершения преступлений.
Изобретение все новых и новых налогов, пошлин и других способов вытрясти из людей последнюю монетку, — характерный признак цивилизационной деградации государства. Стремление выдумать побольше способов извлечь деньги, пользуясь властным ресурсом, свидетельствует о том, что в этих деньгах правители видят не средства для общей пользы, а источник личного обогащения. Что современная Россия пошла по этому скорбному пути, у многих появились подозрения после введения закона об ОСАГО. Огромные суммы, полученные страховыми компаниями, подтвердили: главный интерес у них, а не у автомобилистов.
И нынешняя инициатива МВД в этом смысле еще более цинична. Каждому человеку придется априори признать себя виновным, потенциальным преступником, и на этом основании уплачивать страховщикам деньги. Якобы на тот случай, если он и впрямь попадет за решетку и у него не будет денег на адвоката. Таким способом предлагается застраховать местные власти, которые сейчас и обязаны предоставлять адвокатов, но у которых нет на это денег. Однако это безденежье, простите, проблема самих местных властей.
Граждане более-менее исправно платят налоги в установленных самим государством размерах. Налоги, которых должно на все хватать. Если не хватает, то это проблема либо неплательщиков, либо местных властей, но никак не всех граждан в целом. С тем же успехом можно застраховать всех граждан на случай, если они станут причиной глобальной ядерной войны. И взыскивать с них один процент возможного причиненного ущерба.
Но фискальный аспект тут не единственный. Подвешенное ружье обязательно выстрелит. И страховка, которую некоторые воспримут как страховку на преступление, может стать фактором увеличения криминальной активности как купленная заранее индульгенция. А уж о том, как дискредитирует российские власти принятие такого закона, и вообще трудно себе представить. Вполне возможно, эту идею как раз и вбросили, прежде всего, с такой провокационной целью. Точнее, хотелось бы в это верить, но увы. Некоторые наши государственные мужи давно уже руководствуются не правосознанием, а старым анекдотом про Раскольникова: «Старушку зарубил за десять копеек. А десять старушек — уже рубль».
1 ИЮНЯ.
ТАЙНА «ГЛУБОКОЙ ГЛОТКИ»
Раскрыта последняя тайна потрясшего Америку 70-х Уотергейтского скандала. Тогда после разоблачения махинаций республиканского избирательного штаба на президентских выборах был вынужден уйти в отставку под угрозой импичмента президент США Ричард Никсон. Информацию журналистам, бившим по республиканцам и президенту, доставлял высокопоставленный источник из спецслужб, долгое время известный лишь по псевдониму.
Американцев давно уже интересовал вопрос, кто скрывается за порнографическим псевдонимом «Глубокая Глотка», которым журналисты обозначали высокопоставленный источник, сливавший им конфиденциальную информацию в ходе потрясшего США в 70-е годы Уотергейтского скандала. И вот тайна раскрыта, таинственный незнакомец сам признался на старости лет, снедаемый не в последнюю очередь тщеславием. И тайна оказалась еще порнографичней псевдонима, — лицом, передававшим прессе информацию, составляющую служебную и государственную тайну, был заместитель директора ФБР Марк Фелт. То есть человек, который тайны обязан беречь.
Фелт рассказывает историю о том, как он обиделся на Никсона за назначение директором бюро другого человека, в обход его, ветерана. Но в это верится слабо, скорее приходят на память разоблачительные книги советских журналистов про всесилие американских спецслужб. В данном случае, если замдиректора ФБР передавал журналистам информацию, которая привела к отставке президента, то совершенно невероятно, что руководство ФБР об этом не знало. А если знало и не свернуло шею и не уволило, то, очевидно, было заинтересовано в таком развитии событий. В общем, очень похоже на то, что подтвердились предположения о заговоре спецслужб, жертвой которого стал Ричард Никсон, один из самых ярких президентов США в XX столетии, у которого до Уотергейта были веские шансы попасть в пантеон великих.
Уотергейт привел к абсолютно уникальному случаю, когда президентом стал человек, который не был избран народом. Сперва в отставку ушел вице-президент Агню, Никсон назначил нового вице-президента Форда и ушел в отставку, передав ему власть. Американцы убедились в том, что в принципе президентом, без всякого их участия, может оказаться кто угодно.
Политическая ликвидация Никсона выглядела вполне демократично — через прессу и Сенат — но вот только дирижировали ей закулисно. Виноват Никсон оказался в том, что было обычным делом для всех политических лидеров во все времена: в использовании административного ресурса. Уотергейт показал тогда не только такие пороки американской демократии, как коррупция, черные электоральные технологии, но и способность спецслужб играть против главы государства, причем вплоть до его отставки.
Способность, представляющая для любого государства, тем более демократического, весьма сомнительную ценность.
26 МАЯ.
СВЕТ ПОГАС
Знаменитая фраза: «Во всем виноват Чубайс» на сейчас раз, в отличие, может быть, от многих других случаев, звучит вполне к месту.
И в самом деле, РАО ЕЭС несет самую непосредственную ответственность за то, что творилось весь вчерашний день в Москве. Дело, конечно, не в том, что где-то произошла авария, аварии происходят всегда и всюду. В том же самом Нью-Йорке за последние полвека электричество гасло несколько раз. И в 1977 году при этом дошло до уличных беспорядков и мародерств. Проблема в другом. У нас не сработали те механизмы, которые должны были в случае аварии минимизировать ее последствия, не сработали при том, что РАО ЕЭС не только не предупреждало о каких-то возможных проблемах, но наоборот, всячески похвалялось, что ничего похожего на американскую аварию 77-го или 2003 года у нас произойти не может. Сработает автоматика, москвичи будут переведены на альтернативные источники энергии, и никто никаких проблем не заметит.
В конечном счете наша энергетическая компания потому и называется «Единые энергосистемы», что при ее создании в ее архитектуру был заложен особый принцип. Вся страна представляет собой единое пространство. И если не достает электроэнергии, падает напряжение в одной части, то электричество перебрасывается в другую. И вдруг вместо этого начался хаос. Свет то гас, то зажигался вновь. В одном доме электричество было, в соседнем не было. О тех, кто оказался заперт в лифте или метро, я вообще не говорю.
Упрек, адресованный РАО ЕЭС, что за реформированием компании была запущена повседневная практическая работа, более чем справедлив. Эта компания долгое время подавалась у нас как образец эффективного менеджмента. Чубайсу не приходилось жаловаться ни на недофинансирование, ни на связанность рук. Энергетики систематически повышали цены и для предприятий, и для населения. Хотелось надеяться, что хотя бы часть этих полученных денег идет на поддержание оборудования в работоспособном состоянии. Однако в реальности оказалось, что новая форма менеджмента, где во главу угла ставится не вопрос, как энергию сберечь и как ее подать, а исключительно вопрос, как ее продать подороже, плохо совместима с положением естественной монополии, управу на которую можно найти, видимо, лишь в прокуратуре.
В этой связи вспоминается давний конфликт Лужкова и Чубайса по поводу Мосэнерго. Если бы Лужков победил, такой масштабной аварии не случилось бы. И дело тут не в том, кто более «эффективный» менеджер, а в приоритетах при проведении политики. Главная задача Чубайса, и как менеджера, и как профессионального реформатора, — реформирование РАО «ЕЭС», а уж аварии для менеджера стоят не на первом месте. И, напротив, для московского градоначальства вопрос престижа в каком-то смысле основной. Именно на престиже города базируется оного начальства влияние и материальное благосостояние.
Вице-мэр Москвы В. Шанцев не случайно назвал энергоаварию «ударом по престижу Москвы». И в самом деле, в нашем городе никогда ничего такого не было и, казалось, не должно было быть. У каждого большого города в мире есть свои достоинства и недостатки. И у Москвы, среди её достоинств, не на последнем месте была некая глобальная надежность. То есть на уровне ЖЭКа и муниципалитета проблемы случаются. Но вот с городом у нас ничего не случалось даже в годы войны, под немецкими бомбежками. Это не случайность, а плод вполне сознательной политики, проводившейся многие десятилетия. В Москве, иногда даже за счет остальной страны, концентрировались ресурсы, технологии, а также создавались сложнейшие системы именно для того, чтобы не было никаких общегородских происшествий. Руководствовались при этом, кстати, не в последнюю очередь соображениями престижа: чтобы не ударить в грязь лицом перед миром.
Эта черта в действиях московских властей сохранилась и по сей день. Забота о престиже города иной раз даже подвигает их на полезные дела, а также избавляет от обычного бюрократического равнодушия. А в жизни мегаполиса вопросы надежности и безопасности должны быть на первом месте по сравнению с темой реформ, слияний и поглощений. В противном случае нам еще не один раз придется не только таскать воду ведрами на двенадцатый этаж, но и весь следующий месяц питаться осетриной второй свежести.
30 МАЯ.
ТОРЖЕСТВО ДЕМОКРАТИИ
Итоги референдума во Франции стали своеобразной иллюстрацией торжества демократии в этой стране. Немного перефразируя слова одного деятеля времен распада Советского Союза, сегодняшней французской политической элите можно сказать: «Демократия — это вам не лягушек кушать». Французы впервые за долгие десятилетия истории европейской демократии показали, что она все еще существует и действует, не сводясь только к регулярному выбору между двумя-тремя одинаковыми партиями, сформированными из представителей элиты.
Сказав «нет» Европейской конституции, французы нарушили сразу несколько очень важных для современной Европы табу.
Во-первых, они показали, что европейская интеграция не является высшей ценностью по сравнению с национальными интересами и интересами конкретных граждан. А ведь долгое время «Единая Европа» сколачивалась во многом вопреки выгодам и удобству входивших в нее народов.
Во-вторых, французы подчеркнули, что «политкорректность» не является фетишем даже в стране с очень либеральным отношением к мигрантам и другим культурам. Главный страх, который заставил коренных французов высказаться против конституции, это страх перед притоком иностранных рабочих рук из Восточной Европы и Турции и потерей рабочих мест.
Наконец, в-третьих, французы показали, что демократия не сводится к отдаче политики на откуп демократическому истеблишменту, в известных случаях народ способен сказать свое слово сам. Так произошло на референдуме — против конституции из политиков были только маргиналы — националисты, коммунисты, антиглобалисты, вся элита была «за», но большинство оказалось именно с маргиналами, а не с элитой.
На лицах европейских чиновников и министров написано сегодня раздражение той самой демократией, которую еще вчера они провозглашали высшей ценностью. Французов некоторые упрекают в безответственности и эгоизме. Так что итоги французского референдума могут привести к неожиданному результату — отвергнутую конституцию продолжат навязывать и французам и другим европейцам. Но только более жесткими средствами, и Евросоюз постепенно утратит те черты свободного объединения государств, которых и сейчас у него остается все меньше и меньше.
6 ИЮНЯ.
НАШЕ ВСЁ
Пушкин и в самом деле наше все. Его личность и творчество имели исключительное значение не только для нашей культуры, но и для всего национального развития. В одном ряду с ним можно поставить только двух человек: Петра Великого и Ломоносова. Причем обоими Пушкин восхищался и видел в них своих предшественников.
Каждый в определенном отношении был универсальным гением, который резко, одним рывком в своей личности и своей работе сокращал разрыв между Россией и Европой. Этот разрыв в определенный период нашей истории осознавался как большая проблема и истолковывался не в нашу пользу.
И вот «то мореплаватель, то плотник» Петр взял на себя труд за несколько лет насадить у нас новое начало государственности, военной и морской организации, промышленности, причем чуждый нам опыт был принят хоть сколько-то органично лишь потому, что подавался через яркую личность самого Петра. То же и Ломоносов: историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и во все проник. Слова опять же Пушкина. Но, прежде всего, Ломоносов был естествоиспытателем. И именно в этой области он — в своей личности, в своем творчестве — устранил зияющий разрыв, будучи и европейского класса ученым, и глубоко национальным человеком.
И вот Пушкин. Он берется за все разнообразие жанров и стилей европейской культуры. Начинает с салонной лирики во французском стиле, а дальше и байронические поэмы, и шекспировские хроники, и новеллы Мериме. И везде его подражания оказываются не подражаниями, а классикой, иногда на несколько голов превосходящей образцы. Он одним движением пересаживает всю европейскую литературу в своей поэтический огород. И вот она уже прекрасно растет на русской почве, это уже не европейская, а наша русская литература, ставшая величайшей в Европе. В конце жизни Пушкин, которому еще и сорока нет, наскучивает литературой и берется за историю. Но трагическая гибель обрывает те горизонты, которые здесь открывались.
Наша национальная трагедия в том, что у Пушкина не появилось достойного преемника, еще одного универсального гения, который бы охватил то немногое, что нам осталось: историю, философию, науку об обществе. Именно на этом поле Россию ждали страшные потрясения в ХХ веке. Мы могли воевать, могли проникать в тайны природы и возноситься к высотам поэзии, но как организовать свою жизнь, мы так ни от кого и не узнали. А может быть, не узнали того, кто мог бы нас научить. И поэтому последним нашим всем так и остался Пушкин, воздвигший памятник нерукотворный не только себе, но и всей русской культуре.
10 ИЮНЯ.
РЕШАЮЩЕЕ ЗВЕНО
Из дела о московской энергоаварии внезапно выпало решающее звено. Ставшая печально знаменитой подстанция «Чагино», авария на которой была объявлена первоначальной причиной каскадного отключения электроэнергии, оказалась ни при чем. По крайней мере, так официально объявлено — хотя, казалось бы, не было ничего проще, чем свалить вину на конкретную подстанцию, и дело с концом.
Однако после того, как эта версия отпала, причина отключений электроэнергии оказалась совсем уж загадочной. Можно, конечно, думать про террористов или воображать тут интригу против Чубайса. Но, вполне возможно, дело значительно проще. В московской энергетике есть аспект, который тщательно замалчивается и прессой, и официальными лицами, и, понятное дело, самим Мосэнерго.
Реальное энергопотребление столицы, как считают многие, значительно выше номинального, проведенного через документы. К «левому свету», в обход счетчиков, подключены многие предприятия теневого бизнеса, многие рядовые пользователи, которым по закону свет не полагается. Подключены, разумеется, небесплатно, но в обход официальных каналов. Новости в этом нет, «левый свет» вообще очень популярный товар. Например, в Армении в начале 90-х, когда, по официальной версии, республика находилась в энергоблокаде и ни у кого света не было, люди начали подключаться неофициально. И тут открылась страшная тайна: оказывается, света хватает на всех, и никакой необходимости правительству его выключать нет, просто деньги люди делают. А в Москве, вполне возможно, выяснилось как раз обратное: электроэнергии городу не хватает.
В прошлом году на первое апреля мне в голову пришла шутка: в России закончились запасы электричества. И вот, похоже, что в этой шутке только доля шутки. А лозунг «Не забудьте выключить телевизор» скоро приобретет первостепенную актуальность.
14 ИЮНЯ.
ПЕРВЫЙ УРОК БОЛЬШОГО ТЕРРОРА
Прошло уже 10 лет, а теракт в Буденновске не забывается. И боль от него не становится слабее. Хотя с тех пор на наших глазах уже совершились взрывы в Москве, «Норд-Ост», Беслан. Не менее, а то и более чудовищные. Однако Буденновcк и по сей день остается символом не просто теракта, а теракта, организаторы которого практически достигли своих целей. Еще более страшного оттого, что государство и общество не смогли тогда противостоять террору.
Те дни можно назвать низшей точкой распада нашего государства.
Бандиты, за взятки проезжавшие через блокпосты. Полторы тысячи заложников — дети, беременные женщины, непрофессионализм многих руководителей операции по освобождению, сочувствие многих СМИ террористам, отозванная со штурма «Альфа», знаменитое «Аллё, Шамиль Басаев», правозащитники, прикрывающие собой террористов и уверенные, впрочем, что никто расквитаться с террористами не решится. Ощущение беспомощности, беззащитности и какого-то тотального предательства.
Буденновск стал искушением для террористов и источником тяжелого комплекса для самих властей. Первым хотелось повторить успех Басаева: убить много людей и уйти живыми. Вторым было и остается важным не дать террористам уйти. Любой, еще раз подчеркну, именно любой ценой не дать.
Это, наверное, правильно — поскольку после Буденновска террористам не только нельзя давать уйти, нельзя создать впечатление хотя бы малейшей слабости власти, иначе цена окажется еще выше. Именно после Буденновска у государства появилось множество тех объективных «нельзя», которые, увы, становятся в один ряд с сохранением жизни заложников. Точнее так: круг заложников расширяется с непосредственно захваченных до всей страны.
После Буденновска спецслужбы практически лишены возможности хитрить, выманивать террористов обманом, давать ложные обещания, то есть использовать против террористов самое эффективное оружие, поскольку со стороны эта хитрость может показаться слабостью. Поэтому трагедия Буденновска не исчерпывается тем, кто погиб тогда. И в «Норд-Осте», и в Беслане Басаев действовал не только прямо, но и косвенно — памятью о Буденновске, убивал из прошлого.
Поэтому трагедию Буденновска надо не только помнить. Через память и понимание того, что тогда произошло, Буденновск надо преодолеть.
