«Русский агент, спасший Черчилля, Сталина и Рузвельта от смерти, скончался в 87 лет», — так озаглавило свою статью о скончавшемся на днях в Москве знаменитом разведчике Геворке Вартаняне британское информационно-аналитическое агентство Daily Mail. Ушёл человек, разведчик высочайшего класса, о котором можно сказать одним словом: легенда. И это не будет красивой гиперболой.
Разведка как наследство
Геворк Андреевич родился 17 февраля 1924 года в Ростове-на-Дону в семье Андрея Васильевича Вартаняна, иранского подданного, директора маслобойного завода в станице Степной.
В 1930 году, когда Геворку было шесть лет, семья выехала в Персию. Его отец был связан с советской внешней разведкой и покинул Советскую Россию по её заданию. Под прикрытием коммерческой деятельности он вёл активную агентурную работу. Неоднократно, кстати, сидел в тюрьме по подозрению в связях с Москвой.
Именно под влиянием отца Геворк выбрал дело всей своей жизни. И ни разу не пожалел об этом. Позже Вартанян вспоминал: «Мой отец и известный разведчик Иван Иванович Агаянц сделали из меня настоящего разведчика. Честь им и хвала!»
4 февраля 1940 года Геворк установил контакт с тегеранской резидентурой советской разведки в лице Агаянца. Впоследствии, вспоминая о той встрече, он говорил: «Я вышел на встречу с советским резидентом. Это потом я узнал, что Иван Иванович Агаянц — легендарный советский разведчик. Был он человеком строгим и в то же время добрым, тёплым. Долго я с ним работал, до конца войны, и разведчика из меня сделал он. Занят был, но встречался со мною, учил, натаскивал».
Позиции Вартаняна-отца — человека со связями и солидным положением в обществе, владельца кондитерской фабрики, известной на весь Иран своими сластями, — являлись для него надёжным прикрытием. Используя свой статус, Андрей Васильевич вёл активную разведывательную и агентурную работу: вербовки, поддержание связи с нелегалами.
Вартанян-старший почти никогда не пользовался финансовыми средствами Центра, обходился теми деньгами, которые зарабатывал сам. В годы Великой Отечественной войны он собрал значительную сумму денег, которые были переданы в Центр для постройки танка.
По поручению резидента Геворк («Амир») возглавил спецгруппу по выявлению фашистской агентуры и немецких разведчиков в Тегеране и других иранских городах.
«Первым моим заданием было собрать команду единомышленников, — рассказывал он. — В достаточно короткий срок мне удалось заручиться согласием семерых моих друзей на участие в работе. Мы, мальчишки-подростки, работали как группа наружного наблюдения за германской резидентурой в Иране. Немцы, конечно, не обращали на нас никакого внимания: подумаешь, какие‑то мальчишки прицепились! Но именно эта их оплошность и помогла нам выявить более четырехсот германских агентов. Когда наши войска вместе с англичанами пришли в Иран, всех агентов поймали».
Находясь в Иране, «Амиру» однажды пришлось действовать против союзников и одновременно опасных конкурентов. Таковыми были британцы.
«В 1942‑м году, несмотря на то, что англичане были нашими союзниками в войне, они открыли школу по подготовке разведчиков втайне от нас, — вспоминал Вартанян. — По заданию Центра я «внедрился» в эту школу. Она была очень остроумно замаскирована под клуб радиолюбителей. Они набирали людей со знанием русского языка для последующей работы на Северном Кавказе и в Азии. После прохождения курса «студентов» отправляли в Индию, а потом на парашютах выбрасывали на Северном Кавказе.
Занятия шли в группах по два человека. Знаете, я до сих пор благодарен англичанам за те знания, которые нам дали, что очень мне пригодилось в дальнейшем. Я, конечно, стал давать сведения о школе «своим». Англичане заподозрили неладное и устроили спецпроверку. Я её благополучно прошёл. Но вскоре школу всё‑таки распустили.
А с теми ребятами, которых я завербовал, мы долгое время работали вместе. Один из них скоропостижно скончался в 1953‑м году, двое «засветились». Ещё один перестал сотрудничать с разведкой, ушёл в медики. Сейчас он уже доктор медицинских наук, живёт в Москве», — уточнял Геворк Андреевич.
Тегеран-43
В начале 1940‑х годов в Иране ввиду стратегической и географической важности региона пересеклись интересы ведущих мировых держав того времени. К началу войны в Персии находилось около 20 тысяч немецких граждан — военные инструкторы и агентура под видом торговцев, банкиров, инженеров.
Главой немецкой резидентуры в Иране стал штурмбаннфюрер СС Франц Майер. Он был высокого роста, с круглым лицом, голубыми глазами, длинными зачёсанными назад волосами. Слева от глаза до уха тянулся шрам, на левой руке — укороченный безымянный палец, на груди — следы ожога — результат полученного во время Польской кампании ранения.
Майер бегло говорил по‑персидски, любил популярную в Иране игру в нарды, слыл мастером перевоплощения и при желании мог сойти за иранца. При встрече с незнакомыми людьми он именовал себя Хусейн-ханом.
Иногда для выполнения специальных заданий Майер облачался в форму капитана персидской армии. Именно ему германский посланник в Тегеране Эрвин Эттель давал наиболее деликатные поручения. Хорошо знавший Майера немец Гайер, арестованный НКВД, отзывался о нем как об одном «из умнейших людей», которых когда‑либо встречал.
В Иране у немцев была мощная агентура с хорошим прикрытием. Немцы переодевались в местные одежды, перекрашивались хной, кто‑то даже изображал муллу. Советские спецслужбы доступа сюда не имели.
На десяти верблюдах новые агенты Рейха везли рацию, оружие, снаряжение. Через десять дней они уже были под Тегераном, там пересели на грузовик и добрались до города. Их конспиративная вилла находилась на одной из центральных улиц, недалеко от посольств СССР и Великобритании.
С виллы, подготовленной специально для этого местной агентурой, группа радистов установила связь с Берлином. Предстояло подготовить плацдарм для высадки диверсантов во главе с Отто Скорцени. Гитлер поручил ему уничтожить «большую тройку» — Сталина, Черчилля и Рузвельта. Эта одна из самых секретных операций Третьего Рейха была сорвана группой Вартаняна, которому тогда было всего девятнадцать лет.
За несколько дней до начала Тегеранской конференции были проведены аресты немецких агентов. Последним взяли Франца Майера, ушедшего в глубокое подполье: его нашли на армянском кладбище, где он, отпустив и покрасив бороду, работал могильщиком. Из большого количества обнаруженных агентов часть была арестована, а других перевербовали. Одни были переданы британцам, другие — вывезены в Советский Союз.
На основе тех событий был снят знаменитый фильм «Тегеран-43» с участием Игоря Костолевского, Натальи Белохвостиковой, Армена Джигарханяна и Алена Делона.
Однажды Вартаняна спросили, узнал ли тот себя в «Тегеране-43»? «Нет, — рассмеялся он. — Ну, художественный фильм, слишком много стрельбы… Разведчики практически никогда не применяют оружия. Я вот никогда не стрелял. А для публики фильм поставлен хорошо — интересно: Восток, стреляют, скрываются. Там только эпизод, как через водоканал хотели пробить ход в английское посольство, чтобы взорвать — это единственное, пожалуй, что соответствовало действительности».
«Ягода, на ягоду глядя, созревает»
Со своей будущей женой он познакомился там же, в Тегеране, когда Гоар Левоновне было всего тринадцать лет. Произошло это в тридцать девятом году.
Гоар — это слово в армянском языке означает драгоценный камень, жемчуг, драгоценность, бриллиант; «сверкающий», «блестящий», «искрящийся». Его дают девочкам при рождении, чтобы жизнь их играла только радостными гранями.
«Он дружил с моим братом, — как‑то приоткрыла завесу эта мужественная и искрящаяся женщина. — Мальчики забегали к нам во двор: у нас был хороший двор, много фруктов — такие прекрасные гранаты… Вот так и познакомились. С самого начала я заметила, что все друзья моего брата очень его уважали. И потому, как‑то поневоле, я относилась к нему более уважительно и, можно сказать, более доверчиво. Первый подарок я получила ещё до замужества: кольцо, на котором было вырезано «Ж» и «Г» — Жора и Гоар. Причём «Ж» было так вырезано, что и «Г» получалось. Кольцо золотое, потому что у него всегда деньги были. Потом он подарил, тоже ещё до женитьбы, брошку: серебряная подкова, а в середине золотая головка лошади. У меня всё это сохранилось. В то время в Иране только появились хризантемы — их привозили из Бельгии. Огромные! Шикарные! И он мне их часто приносил. Дарил он мне и полевые цветы — я их любила, и ещё мелкие розы, которые очень хорошо пахнут.
Был он очень серьёзным, все к нему с уважением относились — а это для меня имело большое значение. Потом подружились, как‑то потихонечку всё перешло в чувство, а потом он предложил работать в его группе. Как он объяснял: «С дальним прицелом». Вначале я как будто бы прикрытием была: ну, идёт парень, с девушкой, как‑то меньше обращают внимание. Я с ними долго работала: группа у нас была хорошая, мой брат тоже в ней был, с самого начала и до конца. Но они работали намного больше, чем я, по 16 часов в день, потому что шла война. Столько предателей за это время мы обнаружили среди иранцев, столько немецких агентов!
Слово «разведка» не употреблялось. Говорили: «Помочь Родине! Надо помогать Родине…» И всё то, что мы делали — делали для Родины. Родина — это был вообще Советский Союз, туда входила и наша родная Армения, куда мы все стремились. У нас был такой сундучок — правда, Геворк Андреевич говорил: «Не сундучок, а сундук целый!», куда мы всё собирали для возвращения в Армению! Мой брат и он заказали себе сапоги, кожаные пальто, которые, как они думали, здесь должны носиться. Собирали, собирали, а когда приехали в Союз, ничего не пригодилось».
…Через год после окончания войны они поженились. Устроили шикарную свадьбу. Венчались… Там же, в Иране. В церкви священник спросил, как полагается при таинстве: «Вы согласны?» Геворк Андреевич тихо сказал: «Да». Тот ему: «Скажи громко». Он как крикнет: «Да-а-а!», — на весь храм.
Со стороны было видно, что этим выдающимся людям и прекрасной супружеской паре удалось через десятилетия совместной и непростой жизни, пронести и сохранить самые главные чувства, которые соединяют мужчину и женщину — любовь и верность.
«Я много помогала мужу в работе, — говорит Гоар Левоновна. — Принимала участие в тайниковых операциях. Вместе мы переживали неудачи и радости. Мы всегда понимали друг друга, а любовь пришла к нам в восемнадцать лет. Не сразу, а постепенно. Во время встреч в компании друзей я обратила внимание на Геворка. Он всегда был в центре внимания, много и остроумного шутил. Его все тогда любили, и я полюбила, а в двадцать мы поженились».
Выдерживать постоянные психологические нагрузки на протяжении долгих лет нелегальной работы Вартаняну помогало постоянное присутствие супруги: «Мы с Гоар всегда были вместе, это давало мне новые силы. Кроме того, у нас всегда были прекрасные друзья. По-моему, для долголетия человека ещё необходимо и постоянное чувство оптимизма».
Дорога длиною в жизнь
В 1951 году они вместе вернулись в Союз для переподготовки. Сразу же пошли в ЗАГС и оформили свои отношения уже по советским законам. В пятьдесят втором была свадьба в Ереване. И потом, кстати, ещё две — на Западе (с целью получения новых документов).
В 1955 году Геворк Андреевич окончил факультет иностранных языков Ереванского университета. Затем последовала многолетняя работа разведчика-нелегала в различных странах мира — на Западе, Дальнем Востоке и Средней Азии. Все эти годы они не допустили ни единого провала.
«Бывали случаи, когда в какой‑нибудь западной столице муж и жена из нашего посольства стоят у витрины магазина — спорят, купить или не купить. И мы подходим, якобы тоже смотрим, а на самом деле речь родную послушать. Так приятно, так хорошо на душе», — вспоминал Геворк Вартанян.
За годы, проведенные за кордоном, Вартанян дружил с офицерами многих разведок мира, оставаясь для них то иранским бизнесменом, то испанским журналистом. За время своей заграничной работы он побывал приблизительно в ста странах.
«Меня и самого несколько раз пытались вербовать мои «коллеги» из других разведок, — уточнял он. — Но я делал вид, что не понимаю, о чём речь. Давал им кое‑какую экономическую информацию, но она, по правде говоря, недорого стоила. Вообще, я скажу, быть разведчиком не так уж сложно. Конечно, необходимо от природы обладать некоторыми данными: быть общительным, обаятельным, изобретательным. Например, однажды, чтобы войти в контакт с разведчиком НАТО, мне пришлось испортить его автомобиль.
Натовец был абсолютно недоступен для общения: утром нырял в машину и ехал на свою базу. По дороге его всегда караулили «свои». Тогда я придумал: в три часа ночи проткнул два колеса его машины. И утром подвёз его до работы, как случайный встречный. Позже мы нашли общий язык, и он стал неплохим информатором. Он много проигрывал в казино, и ему постоянно нужны были деньги. Ну, в общем, мы пришли с ним к компромиссу».
Да, ушёл из жизни разведчик высочайшего класса. Красивый человек. Во всех смыслах — красивый! Требовательный, спокойный, не раздражительный. Очень аккуратный. Эрудит. Вместе с родным армянским знал восемь языков!
«Самая крупная и важная вербовка, которую я провёл в своей жизни», — скажет много лет спустя Геворк Андреевич о своей жене. Так и полагается в семьях разведчиков. От того, насколько удачно она проведена, зависит не только профессиональная карьера, но, случается, даже жизнь!
Однажды в биографии четы разведчиков произошёл такой случай. Один сотрудник спецслужб страны, в которой они работали нелегалами, пригласил их на благотворительный вечер.
«Мы всегда старались как‑то обходить подобные приглашения, — объяснил Геворк Андреевич. — Но мы дали согласие, потому что нельзя было отказывать — подозрение могло возникнуть: что это они всё время отказываются? Мы пришли. Ну, как всегда, Гоар Левоновну вперёд. Говорю, посмотри, кто есть в зале. И она тут же обратно идёт: «Слушай, там женщина, с которой мы много лет в одной стране на Дальнем Востоке дружили!» Представляете, знакомы близко были, и вдруг она тут, в другом конце глобуса! Она нас знала по нашим старым именам!
Спрашиваю Гоар: «Ты уверена?» — «Да, это она, только поседела. Но точно она!» Говорю: «Иди быстро к машине, а я ещё раз всё‑таки проверю». Я пошёл, приоткрыл дверь — смотрю, она! В это время подходит тот самый сотрудник спецслужбы, спрашивает: «Куда вы пошли? Жена сначала, теперь вы?» — «Ей что‑то плохо стало». Подошли, я моргнул Гоар — точно, она! «Откройте машину, — просит она, — у меня приступ почек, холецистит, я сяду». Он говорит: «У нас здесь есть комната отдыха, врач сейчас придёт». Но «боль» не прошла, и Гоар попросила отвезти её в гостиницу. Все очень сожалели, что так получилось, и мы уехали!»
Радиограмма из Центра
Указом Президиума Верховного Совета СССР («закрытым») от 28 мая 1984 года за достигнутые результаты по сбору разведывательных данных и проявленные при этом мужество и героизм полковнику Вартаняну Георгию Андреевичу было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 11511).
«Радиограммы из Центра я принимала, — рассказывает Гоар Левоновна, — но в этот день я занята была. Принял Георгий Андреевич — очень быстро, текст был короткий, обычно бывает намного больше. Сидит и молчит… Я думаю, что‑то случилось. Подхожу, он смотрит на меня и даёт, чтобы я читала. Говорю: «Я не хочу!» Я уже испугалась, потому что когда маленький текст — очень опасно: или надо собирать чемоданы, или вообще без чемоданов убегать… Он говорит: «Бери, читай!» Я когда прочла — прямо ахнула! Не поверила. Мы собрались и тут же ушли из дому. Пошли в ресторан, сели, выпили там вина и поговорили — такая радость! Мы же не ожидали этого, совершенно не ожидали! Тогда же наградили и меня — орденом Красного Знамени».
Из последней командировки супруги Вартанян вернулись осенью 1986 года. Через несколько месяцев Гоар Левоновна вышла на пенсию, а Геворк Андреевич продолжал служить, занимаясь подготовкой будущих агентов-нелегалов.
«Для нас никогда не было проблемой адаптироваться к той стране, где мы в данный момент находились, — рассказывал он. — В Советском Союзе вместе со всеми стояли в очередях, не стеснялись. Надо сказать, что на Родине работать было гораздо сложнее. Все тебя знают, каждый хочет подойти и поздороваться. Именно так было в Ереване, где я просто не мог работать с иностранцами, потому что, приходя в ресторан, я большей частью принимал подарки с соседних столов, чем по‑настоящему занимался делом. Приходилось объяснять моим удивленным гостям, что такие, мол, гостеприимные у нас люди, что запросто ставят на наш столик цветы, фрукты и вино для незнакомых иноземцев! Кроме того, возникали неприятности с нашей фамилией: в разных странах люди знали нас под разными именами, и, наверное, им было не очень приятно, когда нас рассекретили: в 1992 году показали по телевизору и назвали наши настоящие имена».
Вклад Геворка Андреевича отмечен орденами «За заслуги перед Отечеством» IV степени, Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны II степени, Почёта (Армения), медалями «За оборону Кавказа», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941‑1945 гг.». И это не полный перечень!
Несмотря на то, что полковник Вартанян находился в отставке, он продолжал активно трудиться в СВР: «Амир» встречался с молодыми сотрудниками различных подразделений внешней разведки, которым передавал свой уникальный оперативный опыт.
О своей работе он говорил так: «Разведка — это не только романтика, но и прежде всего один из самых эффективных путей защиты Отечества… Это работа для подлинных патриотов, людей убеждённых и самоотверженных. В такую работу нельзя не влюбиться».
По его словам, главное в жизни разведчика, чтобы на его пути не было предательства: «Если этого не произойдёт, тогда он неуязвим. Всё, что мы с женой сделали, было на благо Родины. «Тегеран-43» явился одним из главных событий в моей жизни. Затем тоже были важные события, но об этом пока нельзя рассказывать. Моя жена и я счастливы, что нам посчастливилось прожить такую насыщенную жизнь».
В 2008 году Геворк Вартанян побывал на Родине. В Ростове-на-Дону было организованно много встреч. Геворк Андреевич посетил Мясниковский район, где его горячо и сердечно встречали соотечественники. Он посетил краеведческий музей в селе Чалтырь, возложил цветы к монументу героям Великой Отечественной войны и Армянской Церкви «Сурб Амбарцум».
Одно из последних интервью Геворка Вартаняна было посвящено выходу в свет книги о Рудольфе Абеле. Иностранные журналисты интересовались тогда — что он чувствовал, когда стало известно о провале в результате предательства российских нелегалов в США.
«Я знаю из истории, что многие предатели у вас не пользуются особым уважением, а вот разведчики типа Абеля, которые попались, но не продали Родину, везде уважали», — сказал Вартанян.
В последнее время Геворк Андреевич тяжело болел. Он скончался в Боткинской больнице всего за месяц до своего дня рождения. В феврале ему бы исполнилось 88 лет.
Его похоронили на Троекуровском кладбище Москвы 13 января 2012 года. Отдать дань памяти выдающемуся разведчику и патриоту своей Родины пришли Владимир Путин, руководители и ветераны СВР, Евгений Примаков и Сергей Лебедев, посол Армении в России и представители армянской диаспоры.
Говоря о полученной высшей награде, Геворк Андреевич как‑то нашёл такое сравнение: «…Четыре луча этой звезды по праву принадлежат моей жене… К сожалению, у нас не было детей. Сначала была война, потом мы учились в Ереванском институте иностранных языков, потом стали работать, и всё было недосуг… Однако у нас есть четырнадцать крестников в разных странах мира. За все эти годы, пока я служил в разведке, мы ни разу не прокололись, и я ни о чем не жалею. Я прожил замечательную жизнь. Меня часто спрашивают, не собираюсь ли я писать мемуары. Я отвечаю на это: да нет, уж пусть лучше другие обо мне пишут!»
