В основе моего решения идти в парламент — отношение к происходящему. И понимание своей ответственности за это. Под словом «ответственность» я понимаю готовность изменять ход событий. Чего бы это ни касалось. Разгула наркомафии. Подминающего под себя все и вся криминалитета.
Что‑то в этом плане мне удавалось. Но в определенный момент я понял, что то, с чем борюсь, является только частным проявлением чего‑то более общего. А это общее будет порождать все новые и новые частные проблемы. Значит, есть одна возможность исполнить свой долг по‑настоящему — заняться общим так же, как до этого приходилось заниматься разного рода частностями.
Тут и началась политика. Не сегодня, а намного раньше. Когда я стал, вынужденно нарушая правила игры, через статьи в газетах открыто обращаться к обществу. При этом, конечно, понимал, что система этому не благоволит. Что ее правило — «не выноси сор из избы, решай свои дела кабинетными методами». Свои проблемы, безусловно, эффективнее решать именно так. А как решать проблемы страны?
Тогда я сознательно перешел Рубикон и понял, что надо действовать политически. Я был не вправе отстраняться от происходящего как руководитель ведомства, чьи сотрудники добросовестно боролись с преступностью и именно поэтому оказались под ударом. Там была не «стычка спецслужб» или «дележ» сфер корыстного влияния, как предлагали рассматривать конфликт некоторые «аналитики».
Мы действовали законно и в интересах общества. Это был один из эпизодов реальной борьбы с коррупцией. Вскрытое тогда переплетение интересов криминалитета, продавшихся ему офицеров и генералов не было порождено только конкретной ситуацией. Не могло такого случиться, так глубоко привиться в корпоративной спецслужбистской среде без системных внутренних и внешних негативных процессов.
Теперь об этом публично рассуждают многие политики. Даже министр внутренних дел говорил что‑то в этом роде, когда изумлялся необъяснимыми размерами богатства своих милиционеров по ходу их преображения в полицейских. Но кто‑то должен был прямо сказать о наличии и жизненной несовместимости с интересами государства коррупции внутри сил, которые обязаны с ней бороться. Повторю: не «мог», «захотел», «вынужден», а — должен.
За то время, когда я был первым заместителем директора ФСБ, полпредом президента, директором ФСКН, вышло столько всевозможных опусов по моему поводу, что я привык воспринимать домыслы как гнусное сопровождение реальной работы. Чего только про меня ни говорили те, кому я мешал разваливать страну или воровать. Некоторые глупости до сих пор переиздаются.
Пока я руководил ФСКН, были разоблачены и отправлены за решетку почти 130 тысяч наркоторговцев, разрушена масса международных и отечественных сетей поставок и сбыта, изъяты и уничтожены сотни тонн наркотиков, налажено оперативное партнерство с крупнейшими зарубежными антинаркотическими ведомствами. Это — факты. Так же — и во всем остальном. Уверен, что мои реальные дела перевесят параноидальные фантазии, и люди разберутся.
Я изложил вам свое видение ситуации. И куда мне с ним идти? Неужели в «Единую Россию»? Но главное даже не в этом. Я считаю, что разговоры о бесплодности социализма, его историческом крахе, мягко говоря, беспочвенны. Советский опыт, конечно, состоит из трагических ошибок и великих свершений. Но сводить его к одним ошибкам — нелепо.
Социалистический период был у нас исторически чрезвычайно короток. Строительство нового государства происходило в экстремальных условиях распада и нового собирания России после мировой и гражданской войн. Дважды за тридцать лет страна преодолевала послевоенную разруху. Внешние угрозы диктовали только мобилизационные варианты развития.
Да и ведь никто сейчас не призывает к прямому копированию тогдашнего опыта. Иные задачи. Иной характер мировых процессов. В конце 1980‑х годов говорили о конечности социализма. А после кризиса 2008 года во всем мире встал вопрос об исчерпанности капитализма. Что если единственной альтернативой этому тупику, который особенно очевиден у нас, является возвращение к собственному опыту? Причем не буквальное, а на основе глубокого переосмысления нашей традиции.
Сейчас в России реализуется самый дикий вариант капитализма, неприемлемый для большинства. По-моему, страна не может жить и развиваться без общих высоких целей, объединяющих народ ценностей. Люди должны быть защищены независимо от их возраста и размера кошелька, защищены от криминального беспредела, от бюрократического давления в любой сфере.
Доходов от эксплуатации наших недр вполне хватит для поддержания высокого уровня доступных медицины и образования. Деревня должна не прозябать, а кормить страну. Мы можем сами строить современные станки, самолеты и корабли. У молодых должны быть реальные жизненные перспективы в родной стране, независимо от их социального происхождения.
Мне всегда претила роль постороннего наблюдателя. Равнодушно анализировать… подвергать кухонной критике процесс деградации основ жизни своего общества, своей страны… Я так не могу. И теперь иду в парламент для того, чтобы он стал тем, чем должен быть. Местом для дискуссий. Способом отстаивать альтернативные взгляды и программы будущего развития России и претворять эти взгляды в жизнь.
Конечно же, один в поле не воин. Но я уверен, что нас много, и вместе решить такую задачу можно. И очень сильно изменить жизнь. А это необходимо. Без перемен глубокий системный кризис неизбежен.
Виктор Черкесов — в прошлом директор ФСКН, Полпред Президента РФ в Северо-Западном федеральном округе, первый заместитель директора ФСБ.
