Накануне войны, принесшей всему миру неисчислимые беды, советская разведка работала на пределе своих возможностей. Но и результаты были налицо: Москва получила исчерпывающие сведения о планах немецкого руководства.
Одним из тех, кого по праву можно назвать Героем отечественной разведки, был высокопоставленный сотрудник Гестапо Вилли Леман. О нем и многом другом рассказывает ответственный секретарь правления Региональной общественной организации «Ветераны внешней разведки» полковник в отставке Коротков Виталий Викторович.
Материалы по Фау-1
— Существовала ли практика привлечения для работы с такими ценными агентами, как Вилли Леман, сотрудников нелегальной разведки СССР или ее агентуры из третьих стран?
— В 1934 году из Парижа в Берлин прибыли супруги Ярослав и Марина Кочековы, которые были семейной парой советских нелегалов. Господин Кочек был рекламным представителем уважаемой на Западе фирмы, гиганта американской Киноиндустрии «Пармагут». Он открыл в Германии небольшое рекламное бюро, дававшее, тем самым, работу немецким гражданам. Кочек, на самом же деле Василий Зарубин, он же «Бетти», и его жена, Марина-Елизавета Зарубина, она же «Бардо».
Когда Зарубин принял на связь А-201, Лемана, он сумел также от него получить информацию об активизации в Берлине подполья белой эмиграции, часть из которой, кстати, стала налаживать после прихода Гитлера к власти связь с «Абвером». А информация об этой специфической среде за рубежом всегда интересовала ОГПУ-НКВД, поскольку из нее вышли многие шпионы и диверсанты, с которыми потом на территории СССР предстояло бороться советским органам безопасности. После его предложения о возможности добычи информации по этому вопросу, Центр в Москве дал добро.
Несмотря на пренебрежительное отношение сотрудников «Абвера» (военной разведки), где служили выходцы из весьма привилегированных слоев немецкого общества, к работникам СД, представлявшим средний класс Германии, Леман нашел общий язык и с абверовцами. Он сумел привлечь к себе внимание своих военных коллег. А дружба Лемана с капитаном «Абвера» Вильгельмом Абтом была для Лубянки своего рода «светом в окошке».
— Как же Леману все‑таки удалось раздобыть материалы по ракетам «Фау-1», разработкой которых занимался ученый Вернер фон Браун? Информацию об этом, как пишет Теодор Гладков в книге «Его величество агент», сообщил в Москву сотрудник внешней нелегальной разведки СССР Василий Зарубин.
— Тогда случилось невероятное. Гестапо, то ли по обоснованному подозрению, то ли просто по доносу какого‑то агента арестовало одного из сотрудников Брауна, некоего инженера Заберга. К счастью, допросы Зеберга в Гестапо было поручено вести именно Вилли Леману, который смог задавать какие угодно вопросы, и в протокол, составленный им же, заносились только ему одному нужные сведения. Все необходимые ответы о технических свойствах ракет «Фау-1» и «Фау-2» получили затем в Москве на Лубянке.
Леман решил ни в коем случае не «топить» арестованного инженера, спасти от отправки в концлагерь и сохранить его положение на прежней работе, что и было выполнено. В таком исходе дела были заинтересованы как Гестапо, так и советская разведка.
— А как же насчет работы через «почтовый ящик» и привлечения к работе с Вилли Леманом кого‑то из стран, где были сильны антифашистские настроения? Ведь в тех же Соединенных Штатах не без помощи разведки СССР уже вставала на ноги Компартия, которая в дальнейшем окажет свое влияние на Конгресс США, выражавшееся в открытии в 1941 году Ленд-лиза, военно-промышленной помощи союзникам.
— После прихода к власти в Германии Гитлера полиция и Гестапо усилили слежку за своими гражданами и особенно за иностранцами. Надо отметить, что служба СД имела право негласного контроля даже за сотрудниками всех немецких ведомств, в том числе, и из числа аппарата своего ведомства. Зарубин понял, что встречи с Леманом будут делом весьма опасным, тем более, ему, Зарубину, предстояла командировка в США. И он стал подумывать о совершенствовании связи с Леманом, в том числе и об использовании так называемого «почтового ящика».
Прибыв в Нью-Йорк с паспортом на имя Эдварда Джозефа Херберта, при помощи младшей Маргарэт Браудер, сестры Генерального секретаря компартии США Эрла Браудера, которая имела псевдоним «Анна» и оказывала серьезные услуги советской разведке, Зарубин знакомится с будущей связной Лемана, Джейн Люси Букер. Люси к тому времени была незамужней молодой дамой, убежденной антифашисткой левых взглядов, работала в редакции небольшого журнала в Нью-Йорке. И что немаловажно для ее будущей работы в Германии, она умела прекрасно работать с фотоаппаратурой.
Вернувшись 21 мая 1937 года в Германию, на следующий день Зарубин под предлогом сворачивания своего дела знакомит Лемана с Люси, она же «Клеменс», и когда «Брайтенбах» приносит к ней на квартиру нужные разведке СССР документы, она снимает с них копии и передает Леману инструкции и деньги. Позже отдает принесенные Леманом документы сотруднику советской разведки, работающему с нелегальных позиций в Германии Александру Короткову, который имеет псевдоним «Крит» и работает вместе со своей женой Марией — ее псевдоним «Маруся» — в Берлине.
— Судя по примеру Джейн Люси Букер, крыша журналиста — не самое плохое прикрытие для разведчика или его агента?
— Журналист это вообще коммуникабельный человек, вхожий в любые сферы общества. Рихард Зорге ведь тоже был журналистом правой фашистской газеты, от которой он работал в Японии и имел огромный круг друзей, как среди немецких дипломатов и военных, так и среди японских чиновников самого высокого уровня.
— На Ваше ведомство работали представители всевозможных социальных групп разных, даже самых крупных капиталистических стран. Скажите, пожалуйста, они были привлечены к сотрудничеству на идейной или материальной основе?
— Я хочу сказать вашим читателям, что самые лучшие агенты разведки нашей страны были привлечены к сотрудничеству на идейной основе. Это относится и к членам «Кембриджской пятерки», которые, как Вы знаете, стояли почти на высшей ступеньке классового общества Великобритании. Или, к примеру, Харро Шульце-Бойзен, агент «Красной капеллы», был потомком дворянского рода.
Герой нашего повествования, Вилли Леман, получал от внешней разведки деньги, но я должен сказать Вам, что, по моему глубокому убеждению, он испытывал огромную симпатию к СССР.
Ведь служа в политической полиции Веймарской республики, он видел, например, что в рядах штурмовиков СА собрано криминальное отребье, 70 % из которого отсидели за убийство.
Если вспомнить историю того же Рудольфа Гесса, или Мартина Бормана, — они даже имели судимости. А Леман не был глупым человеком и понимал, к чему после сильнейшего вооружения поведут его страну главари фашистской Германии. В этом он убедился в ночь «Длинных ножей», когда охранные отряды «СС» стали уничтожать своих вчерашних товарищей по Национал-социалистической рабочей партии. Причем делали они это со звериной жестокостью, прямо в домах жертв, на глазах их родных и близких, после чего кончали и семьи штурмовиков, чему, кстати, Леман был свидетелем. И это несмотря на то, что их вождь Рём открыл Гитлеру путь к власти в Германии.
— Чтобы почва для идейной вербовки созрела, ее надо сначала обнаружить или подготовить. В фильме «Бой после победы», где есть сцена, в которой герой актера Прокоповича, бывший майор «Абвера», возмущается, почему он, сам немец, должен работать против немцев ГДР. Могло ли, например, такое неприятие раздела Германии дать нашим спецслужбам повод, как показано в этом фильме далее, к вербовке, как и его презрение к американцам, которых он считает смесью отбросов со всех континентов?
— Да, в послевоенный период жители таких городов Германии, как Гамбург, Нюрнберг, Дрезден…, которые подвергались жесточайшим бомбежкам ВВС союзников, просто люто, до кипения души ненавидели американцев и англичан. Разбомбив их красивейшие города, они уничтожили огромный пласт национальной культуры Германии, а затем навязали, да и сейчас продолжают навязывать им полуоккупационный режим.
Я полагаю, что приведенный Вами пример из фильма о работе советской контрразведки вполне показателен. А чтобы не быть голословным, приведу свой пример: одним из основных мотивов, побудивших Хайнца Фёльфе, одного из бывших руководящих сотрудников разведки ФРГ, пойти на сотрудничество с советской разведкой, было стремление отомстить американцам, в свое время разбомбившим его родной город Дрезден.
Из досье «Спецназа России»
В соответствии с докладом ЦРУ, Хайнц Фёльфе передал советской разведке более чем 15 тысяч документов и выдал 100 американских агентов. Благодаря ему советская разведка не имела ни единого провала в ФРГ.
За выдающийся вклад в укрепление безопасности Советского Союза, за многолетнее плодотворное сотрудничество с советской разведкой указами Президиума Верховного Совета СССР Фёльфе был награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды. Руководство КГБ вручило разведчику нагрудный знак «Почётный сотрудник госбезопасности».
В марте 2008 года с 90‑летним юбилеем Фёльфе поздравила Федеральная служба безопасности России.
— Если вернуться к теме «Кембриджской пятёрки», то как‑то в передаче «Совершенно Секретно» был показан материал, где рассказывается о побеге Генриха Мюллера из осажденного Берлина в США. Здесь же приведены слова, якобы сказанные Мюллером о некоторых известных агентах спецслужб СССР. О Киме Филби он, к примеру, говорил, что тот был совершенно беспринципен в отношении того, на кого работать, но — профессионал. Однако американцы ему не нравились, а русские просто предложили ему больше, чем немцы, ведь он и на Гестапо работал.
— Это просто продолжение Холодной войны. Американские и английские разведчики сейчас пытаются представить в черном цвете работу и методы советских спецслужб, особенно разведки и тех своих граждан, которые с ней сотрудничали. Это входит в норму их работы. Ведь дискредитация своих противников всегда была особым методом борьбы, особенно в США. Когда Арнольд Дейч, прекрасный работник, разведчик-нелегал, вербовал будущих членов «Кембриджской пятерки», Ким был простым студентом, которого сотрудники нашей разведки в дальнейшем удержали от вступления в Коммунистическую партию.
Когда у меня были контакты со студентами западноберлинского Свободного университета, и я бывал у них дома, то у многих можно было увидеть книжные полки, забитые томами Маркса и Ленина. Молодые люди говорили, что эти книги подпитывают их в моральном плане и дают возможность найти правильное направление в жизни. А было это в годы, когда идеи социализма по ту сторону Берлинской стены пытались дискредитировать.
Что тогда говорить о довоенном времени, когда Маркса, Энгельса и Ленина изучали. После экономических кризисов европейская молодежь, в том числе и из родовитых аристократических семей, стала понимать, что в социализме для их стран есть много полезного и необходимого, особенно в экономическом отношении. А в то, что шеф Гестапо Мюллер и идеолог нацизма Борман могли бежать из осажденного Берлина в 1945 году, будь то в Швейцарию, или в Южную Америку, я лично не верю.
Провал «Брайтенбаха»
— Как была налажена прерванная в начале войны связь с «Брайтенбахом», если многие сотрудники внешней разведки были уничтожены? Мог ли он приложить руку к извещению Москвы о плане нападения Германии на Польшу? Ведь именно эта информация могла сориентировать советское руководство насчёт дальнейших планов Гитлера — куда устремится его армия — на Запад, в Великобританию, или на Восток.
— Вы правы, после смерти резидента внешней советской разведки Александра Агаянца («Рубена»), умершего в Берлине в клинике «Шарите» в конце 1938 года, а также, в связи с возвращением в Америку по ряду причин Люси Букер, Леман, действительно, остается без связи. Но я должен сказать, что последняя шифровка, отправленная резидентурой в Москву, содержала информацию о подготовке к нападению на Польшу, а также о дальнейших планах Гитлера по развязыванию Второй Мировой войны. И с конца 1939 по июнь 1940 года «Брайнтенбах» остаётся без связи.
Шифровка с информацией Лемана о предстоящей войне Германии с Польшей легла на стол Берии 19 апреля 1939 года, за четыре месяцев до пакта Молотова-Риббентропа. После напрасных ожиданий связи, в июне 1940 года Леману удалось по собственной инициативе подбросить в почтовый ящик представительства СССР в Берлине письмо с просьбой о возобновлении сотрудничества. Зарубин подтвердил, что он сам работал с Леманом, и только после этого в Берлин в краткосрочную командировку был направлен Александр Михайлович Коротков, который и смог восстановить связь с «Брайнтенбахом», передав Лемана на связь разведчику Журавлеву.
В этом интервью я хотел бы отметить, что никто из советских разведчиков, сотрудничавших с Леманом, во время их допросов в подвалах НКВД по обвинению в работе на Гестапо, так и не упомянул его имени, понимая, что иначе его могут просто уничтожить в качестве их же вербовщика. Располагая информацией о приближении войны к рубежам СССР и думая о судьбах своих друзей и обеих стран, Леман подбросил письмо с напоминанием о себе нашей разведке. Хотя он прекрасно нал, как следят за своими сотрудниками в СД — и всё же отважился на такой риск.
Этот поступок можно без сомнения назвать апофеозом чувства ответственности и верности своему долгу перед советской разведкой. И делал он это потому, что понимал, что принесет фашизм Германии и всему миру. Да, когда‑то ему нужны были деньги на любовницу и лечение от диабета. Но, если бы он хотел только денег, вряд ли он пошел бы на такой риск.
— В чем же, Виталий Викторович, по Вашему мнению, была причина его провала как агента советской разведки?
— После начала войны Леман, да и не только он, но и «Красная капелла» оказались без связи. На связь с «Капеллой» был отправлен Гуревич — «Кент», а на связь с Леманом — два немца. Они были военнопленными, которые, видимо, хорошо зарекомендовали себя в нашем плену, к тому же, ранее, как выяснилось, были коммунистами. В Германию их заслали под видом немецких солдат, едущих в Берлин в отпуск. Но наши спецслужбы, готовившие их к заброске на связь с Леманом, не знали, что Гестапо брало под контроль семьи солдат, попавших в плен в России. И один из этих двоих решил позвонить своей жене по телефону, и, таким образом, был пойман сотрудниками СД. В ходе интенсивных допросов, под пытками, он согласился позвонить Леману и договориться о встрече, во время которой его и арестовали… Судьба!
Из досье «Спецназа России»
Гиммлер и Мюллер не стали докладывать Гитлеру о том, что в гестапо уже долгие годы работал советский агент. Вилли Леман был срочно вызван на службу в канун Рождества 1942 года, откуда он уже не вернулся.
В январе 1943 года в служебном вестнике Гестапо было опубликовано извещение: «Криминальный инспектор Вилли Леман в декабре 1942 года отдал свою жизнь за Фюрера и Рейх». Факт предательства столь высокопоставленного офицера был скрыт, даже жене Лемана не сообщили об обстоятельствах гибели мужа и месте его захоронения.
