Несмотря на очень жёсткую политику и высылку незаконных иммигрантов, в 2000х годах Франция проявляла крайнюю снисходительность в отношении чеченцев. В Париже даже одно время договорились о том, что они будут считаться беженцами не от нищеты, а от преследований и войны.
— Ну и что я тебе говорил? Теперь слышишь, на каком языке они разговаривают?
Удивлённо оборачиваюсь и вижу двух мужчин. Один невысокого роста, смуглый. Второй высокий, жилистый, светловолосый, белокожий и голубоглазый, но в чертах лица всё же угадывается уроженец гор.
«Чеченец или осетин», — думаю я.
— Привет, девчонки! — говорит голубоглазый. — Мы с другом увидели вас ещё на входе и поспорили, кто вы по национальности. Француженки — страшные. Посмотрите хотя бы на эту, — кивает в сторону кассирши. — Меня зовут Ислам. Приятно познакомиться!
Мы покупаем свой хлеб, они берут «по пивку», что заставляет меня усомниться в сделанных первоначально выводах относительно национального происхождения Ислама.
Идём на кассу. По дороге выясняется, что Ислам — бывший боевик (так он отрекомендовался), был ранен, в Париж его вывезли на лечение, после выздоровления он здесь и остался.
Подходим к кассе. Ислам категорически настаивает на том, чтобы оплатить нашу покупку, состоящую из единственной буханки хлеба. И у него не хватает несколько центов! Друг добавляет, Ислам хмурит брови и старается скрыть смущение за резкой критикой всего французского.
Выходим. Прощаемся. И, кажется — всё, больше никогда не увидимся. И вдруг Ислам хватает меня за руку и говорит:
— Запиши мой телефон!
В голове проносится мысль: «А нужны ли мне такие сомнительные знакомства?».
Напяливаю солнцезащитные очки, чтобы не выдали глаза, и вру ему в лицо:
— Ой, а у меня нет с собой телефона. Батарейка села, поставила заряжаться, вышла только до магазина добежать. — «Хоть бы он не зазвонил сейчас», — думаю про себя.
— Ну, тогда запиши куда‑нибудь!
— Нет с собой ни бумаги, ни ручки.
Ислам подбегает к первому попавшемуся прохожему и по‑русски спрашивает у него лист бумаги и ручку. Прохожие не понимают, что он от них хочет, и отбрыкиваются.
Ислам пишет свой номер телефона на листочке, потом, подумав, берёт мою левую руку и огромными цифрами от локтя до запястья рисует ещё раз свой номер телефона.
— Позвони, обязательно позвони мне!
Дома я с мылом и мочалкой пытаюсь оттереть письмена. Ручка попалась въедливая — кожа уже красная, того и гляди сдеру кусок, а чернила всё ещё видно. Плюнув, ложусь спать.
Из переписки
«У меня в группе по французскому два чеченцабеженца, один мальчишка совсем — но трудяга, работает в мастерской, видно, что устаёт, и родители его зарабатывают. А вот второй… даже не скрывает, что он в России в розыске, говорит, мне возвращаться нельзя — сразу возьмут, а здесь у него машина очень дорогая, одевается всегда по моде, это‑то со статусом беженца и без работы. Я его каждый раз, как вижу, у меня стоит перед глазами вопрос: а на какие это всё средства? А недавно заявил моей подружке: «Ты не боишься, что тебя украдут здесь?» И смеётся…»
Следующие два дня — выходные. Выспавшись и сделав все дела, начинаю думать, чем бы заняться. Взгляд падает на номер телефона Ислама. Была не была, всё равно скучно.
— Алло! — говорит хриплый спросонья голос в трубке.
— Это Инга. Мы в магазине вчера познакомились…
— Инга! Ты где сейчас? — и сразу же голосом, нетерпящим возражений — Через час возле того же магазина! — и уже мягче, с просительной ноткой — Успеешь?
— Хорошо, договорились.
Подхожу. Ислам уже ждёт.
— Хочешь, я тебя с нашими познакомлю?
— Хочу. А ваши — это кто?
— Увидишь. Я тебя сейчас с таким человеком познакомлю! Бывший полевой командир!
— Да ладно! Что же он тут делает?
— Нас вместе привезли на лечение. Это Адам Салтамирзаев по прозвищу Чёрный Адам. Ему вообще полбашки снесло, он сутки в таком состоянии пролежал. Русские посчитали его мёртвым и бросили. Он чудом спасся.
— А ты в каком отряде был?
— В разных.
— В отряде Басаева был?
— Нет, но общаться с ним приходилось.
— Заливаешь!
— Да нет, серьёзно.
— И что, он действительно весь из себя стрейтэйдж, не курил — не пил — не употреблял наркотики, не ел мясо, ел орехи, мёд и на одной ноге ходил по пятьдесят километров в день?
Ислам смеётся.
— Он действительно не пил — не курил — не употреблял наркотики, но про пятьдесят километров — неправда. Ты сама подумай! — у Ислама замечательный, типично кавказский акцент — даже здоровому человеку трудно столько ходить. А на одной ноге!
Вот мы в окрестностях Монмартра — это один из самых грязных районов, вдоль улиц стоят арабы и пытаются впарить сигареты и прочую ерунду. Здесь самое большое во всём Париже скопление карманников на квадратный метр. Если на вас есть ремень, вы можете выйти из района без ремня и не заметить, как его с вас сняли. Ислам встаёт за моё плечо и мрачно поглядывает на возникающих на пути негров и арабов.
Переходим под мостом дорогу. Я начинаю движение чуть раньше, чем загорается зелёный, Ислам хватает меня за локоть. И во все последующие переходы через дорогу поступает также.
— Зачем ты постоянно хватаешь меня за локоть?
— Я бы взял за руку, но в исламе не разрешено чужую женщину держать за пальцы.
— Пить и курить в исламе тоже запрещено.
— Нет, это не строгий запрет.
— Ислам, а ты считаешь, ты воин?
— Все мы солдаты Третьей Мировой.
Я не успеваю ничего ответить, так как нам навстречу с воплем: «здоруво, биджо!» устремляются два лица кавказской национальности.
— Сам ты биджо! — разгневанно орёт в ответ Ислам. — Я вам сколько раз говорил — не называйте меня так!
— Что ты, друг! Успокойся!
— Да пошёл ты! — продолжает возмущаться Ислам. И, схватив меня за руку, тащит мимо них, совершенно забыв, что «чужих женщин за пальцы брать нельзя».
— Надоели! Миллион раз говорил им не называть меня биджо!
По его словам, «биджо» на одном из кавказских диалектов означает ж**а! Хотя, как мне потом растолковали друзья, по‑грузински оно переводится как «парень», «мальчик».
Подходим к скверику. Когда‑то это было милое место, ныне же превратилось в жуткий гадюшник: заплёванные дорожки, грязные лавки, заржавевшее железо, пожухшие, неподстриженные кусты.
Навстречу нам направляется жутковатого вида тип: один глаз у него наполовину затянут кожей. Такое ощущение, что у него нет полголовы, только кожа. Это и есть Чёрный Адам. На лавочке сидят не очень симпатичные, помятого вида женщины. Тут же тусит молодёжь.
У Адама при себе ноутбук, спутниковый и мобильный телефоны и ещё с десяток разных прибабахов. Настроен он крайне дружелюбно. Первым делом просит мой email и спрашивает, есть ли я в «Одноклассниках».
Ислам возмущён:
— Ты совсем погряз в виртуальном мире! Пока наши братья проливают кровь, воюя с русскими агрессорами!..
— Тише, тише, — успокаивает его Адам. — Не начинай. В этой войне оба народа пострадали.
Я удивлена:
— Ислам сказал, вы командовали отрядом. Что же заставило вас изменить мнение?
— Когда с того света возвращаешься, по‑другому начинаешь смотреть на вещи…
У всех этих людей французское гражданство. При этом не один из них ни слова по‑французски не знает. Даже банальных bonjour или merci.
Осторожно интересуюсь, чем они занимаются:
— А вы где работаете?
Они не менее аккуратно уходят от вопросов:
— Да вот, прям здесь и работаем, — и чуть позже добавляет: — я инвалид, на пенсии. И смеётся.
Ясно только одно — они нигде не работают. При этом впечатление людей, живущих на пособие по безработице, не производят. Потом Адам отходит поговорить по телефону и до меня долетают слова о некоем «товаре»…
Адаму не терпится принять активное участие в ознакомлении меня с Парижем:
— Ты ночной Париж видела? А из окна машины? Ща я позвоню, договорюсь, и вечером поедем кататься.
И правда, звонит и договаривается.
— А в Диснейленде ты была? Завтра едем!
Звонит и заказывает абонементы в Диснейленд.
— А скажи мне номер телефона! Не работает здесь? У тебя меньше семидесяти рублей на балансе, поэтому ты не можешь принять входящий звонок? Момент!
Звонит в Москву и просит пополнить мне баланс. Через десять минут приходит смс о пополнении баланса на десять долларов. Я в шоке. Меня пугает такая активность, я спешно ищу пути отхода. На помощь приходит Ислам, разгневанный моим активным общением с Адамом. Он объясняет, что «нам надо отойти», и мы уходим, прихватив того друга, с которым Ислам был в магазине.
Скандал в Ницце
Трое выходцев из российской республики были арестованы за нападение на полицейского во французской Ницце.
Французский полицейский, одетый в штатское, пострадал из‑за замечания, которое он сделал группе молодых людей, стоящих в очереди в табачный киоск.
Как сообщают французские СМИ, инцидент произошел в четверг вечером, 26 августа, в курортном городе Ницца.
Группа чеченцев, как указывают медиа, толкались в очереди, за что их подверг критике стоявший рядом полицейский. Тогда офицера повалили на землю и начали избивать ногами, — указывают в полиции. Только когда в дело вмешались другие полицейские, троих чеченцев удалось арестовать.
Это уже не первый случай с участием выходцев из Чечни во Франции. Другие СМИ отмечают, что во французских провинциях стали достаточно обычными конфликты кавказцев с североафриканцами. По некоторым сведениям, конфликт часто выходит на улицы — участники беспорядков сжигают машины представителей другой этнической общины и устраивают драки с применением холодного оружия. Многие из чеченских семей, проживающих во Франции, имеют статус политических беженцев.
Telegraf
Пока идём в неизвестном направлении, Ислам советует мне держаться от Адама подальше, так как он «типа наркоман». Кроме того, он обвиняет Адама в недостаточной боевой активности:
— Будь у меня такие деньги, я бы покупал «Грады» и ДШК и отправлял в Чечню! А эти — продались!
— Странно, что ты говоришь об этом мне, Ислам. Я не просто русская, я русская националистка, а ты мне рассказываешь, как лучше русским резать головы.
— Ты женщина! У женщин нет национальности. У женщин не может быть убеждений! Какая ты националистка?
— Идейная. И очень злая.
Ислам хохочет, будто бы я удачно пошутила:
— Замуж тебя надо! Тогда быстро вся дурь из головы уйдёт.
Приходим на Монмартр. Я предлагаю зайти в Сакрекёр. Ислам отказывается:
— Я сегодня пил. Пусть это и не мой Бог, но я уважительно отношусь к другим религиям.
— А как же «Священный Джихад», Ислам? — поддеваю я его.
— Что ты об этом знаешь? — снова кипятится мой «друг».
Я просто поражаюсь, как легко его вывести из себя. Он как большой ребёнок. Может, это из‑за алкоголя? Это наводит меня на мысли о путях отхода — мало ли, на что способны пьяные чеченцы: «Я от волка, ушёл, от медведя ушёл, теперь надо от Ислама уйти».
Пока обдумываю, как бы это наименее конфликтно сделать, мы отходим от Монмартра в сторону Северного вокзала. И тут нам навстречу выбегает сумасшедший, дико орущий, невменяемый негр с бешено вращающимися глазами и пеной у рта. Ислам решает показать мне свою удаль и, топнув в сторону негра ногой, по‑русски говорит ему:
— Иди отсюда!
Негр отпрыгивает, забегает в магазин, вылетает оттуда с огнетушителем и обрушивает его на голову одного из моих спутников.
Ислам проворно отпрыгивает, и огнетушитель не причиняет ему никакого вреда, но по инерции развернувшись, негр задевает друга Ислама. У того жуткое рассечение брови, хлещет кровища, глаз мгновенно заплывает.
Негр снова набрасывается на Ислама — тот убегает, забыв о «горской гордости». Я вызываю «Скорую», пострадавшему накладывают несколько швов, я сажаю его в метро и ухожу домой.
Впечатлений от одной прогулки на полгода.
На следующий день звонит Ислам и оправдывается:
— Обычно, когда на негров цыкнешь, они сразу убегают. А этот какой‑то сумасшедший попался.
— Так по нему же видно было!!!
Молчание.
— Как там твой друг???
— Ничего, поправляется. Ты что делаешь? Пойдём гулять?
— О, прости, у меня через несколько часов самолёт.
— Когда вернёшься?
— Я не знаю… Пока не планирую.
— Ну, будешь в Париже — мой телефон знаешь. Счастливо долететь.
И кладёт трубку.
Я облегчённо вздыхаю и иду смотреть почту. Система сайта «Одноклассники» прислала оповещение, что Адам добавил меня в друзья…
В Мескер-Юрте убит духовный лидер боевиков Чёрный Адам
«Влиятельный участник незаконных вооруженных формирований Адам Салтамирзаев по кличке Черный Адам уничтожен в ходе спецоперации федеральных сил в Шалинском районе Чечни.
Как сообщили в местных правоохранительных органах, Салтамирзаев являлся эмиром (то есть духовным лидером) ваххабитов селения МескерЮрт.
При задержании в Мескер-Юрте он оказал сопротивление и во время перестрелки был убит. У Салтамирзаева изъяты автомат, патроны и гранаты. Проводится расследование».
