Мы давно уже не питаем иллюзий по поводу государства, в котором живем. «Лихие девяностые», как их окрестили в народе, оформили то, что вызревало уже давно, еще в 1970-х. Резня в станице Кущёвской и все, что открылось после этого, лишь показали ту грань падения нынешнего российского общества, то удручающее состояние, в котором мы находимся.
Мы давно уже не питаем иллюзий по поводу государства, в котором живем. «Лихие девяностые», как их окрестили в народе, оформили то, что вызревало уже давно, еще в 1970-х. Резня в станице Кущёвской и все, что открылось после этого, лишь показали ту грань падения нынешнего российского общества, то удручающее состояние, в котором мы находимся.
Подробности деятельности Кущёвской ОПГ впечатляют. Депутат райсовета, кандидат социологических наук Сергей Викторович Цапок держал в страхе целый район. Бандиты грабили, убивали, открыто похищали и насиловали, обложили данью учебные заведения, обирали перевозчиков грузов и транзитных пассажиров. Взяли под контроль аграрный бизнес, рынки сбыта. Короче, легализовались, стали предпринимателями, но сохранили все прежние повадки.
Сейчас все кому не лень задаются вопросом: а почему люди молчали? Да не молчали они! Когда банда только входила в силу, около трехсот мужчин назначили Цапкам стрелку на центральном стадионе, но «крутые» трусливо на ее не явились. Зато под покровом ночи начали вылавливать активных борцов с ними и избивать, а стражи порядка заводить уголовные дела.
Затем допекло уже самих ментов, и РОВД, как рассказывают, раскололся на два лагеря: тех, у кого осталась совесть, и тех, кто забыл о таком слове. Согласно имеющейся информации, недовольные, понимая, что они не могут действовать легальными методами, оказали активную помощь в становлении группировки под названием «ментовские».
В центре станицы начались облавы. Бандиты попритихли… И тогда глава района доложил в Краснодар: сотрудники милиции, дескать, прессуют станичную молодежь. О причинах можно только догадываться.
Вскоре в Кущёвскую выехала комиссия из Краснодара. По результатам ее работы на многих активных членов «ментовской бригады» были заведены уголовные дела. Те из сотрудников РОВД, кто не смог отказаться от идеи остановить произвол, были вынуждены уйти из органов, другие — смирились…
В 2001 году на пост главы района подавляющим числом голосов был избран Борис Евтеевич Москвич — человек близкий к земле, председатель рентабельного колхоза. «Неужели мы, тридцать тысяч станичников, позволим держать себя в страхе сорока отморозкам? Ни пяди земли бандитам!», — заявил он.
31 января 2002 года Москвич был застрелен во дворе здания администрации из пистолета кустарного производства. Тогда все, начиная с генералов и заканчивая губернатором Ткачёвым, говорили: «Раскрыть преступление — дело чести». Но оно так до сих пор и не раскрыто.
Примечательно, когда о событиях в Кущёвской только стало известно общественности, глава РОВД полковник милиции Виктор Бурносов заявлял, что на территории района Краснодарского края «никакие ОПГ не действовали и не действуют сейчас».
Теперь о роли руководителей правоохранительных органов края. Если они не подозревали, что бандиты захватили власть в районе, то должны быть уволены по факту служебного несоответствия. Если располагали сведениями — должны быть отправлены под суд. Это будет не только наказанием, но и назиданием остальным силовым руководителям по субъектам Федерации — есть вещи, которые недопустимы в принципе.
«Это преступление могло произойти в любой части края. К сожалению, в той или иной степени такие банды есть в крае в каждом муниципалитете. Где‑то больше, где‑то меньше, но есть», — заявил губернатор Ткачёв, выступая перед Законодательным собранием края.
Очевидно, тоже самое можно сказать и относительно страны в целом, не так ли?..
Коль скоро проблему не могут самостоятельно решать местные силовые ведомства, то с выявленными бандами криминальных отморозков нужно расправляться с помощью спецназа — так, как это практикуется на Северном Кавказе. Сначала на место выезжают сотрудники оперативных служб, внедряются в среду, изучают обстановку и собирают информацию. А потом туда наведывается собственно спецназ и работает по конкретным лицам.
В связи с событиями на Кубани появилась идея реанимировать печально знаменитые УБОПы, разогнанные в 2008 году. Если это будет сделано, то мы наступим на старые грабли — вернем ситуацию, когда произошло сращивание чиновников, «борцов с преступностью» и криминалитета.
За то время, которое прошло с начала 1990‑х годов, из системы МВД ушли профессионалы. И нужно сделать так, чтобы вернуть их туда, а не плодить новые структуры, которые бы занимались намывом денег.
Если власть спустит ситуацию на тормозах, то люди окончательно разуверятся в способности и желании государства защищать их интересы и будут самовооружаться — кто как может.
ШПИОНСКАЯ РАСКАДРОВКА
Читая многочисленные публикации о полковнике Щербакове, рванувшем на Запад под крылышко ЦРУ и ФБР, еще раз понимаешь, насколько за последние десятилетия деградировала наша кадровая политика. И система безопасности — в целом.
В СВР, как всегда, сделали непроницаемое лицо — знать, мол, ничего не знаем. Говорите, работал начальником американского отдела управления, непосредственно руководившего работавшими в США нелегалами? Имел доступ практически ко всей информации о них? Нет, это, дескать, домыслы падких на сенсации журналистов. Слив, заказуха, «шпионские игры» прессы.
Потребовалось вмешательство президента Дмитрия Медведева, чтобы внести ясность: «Что касается меня — то, что опубликовал «Коммерсант», не новость. Я знал об этом в тот день, когда это произошло, со всеми атрибутами и аксессуарами».
Фамилия, правда, оказалась другой — не Щербаков, а Потеев. Полковник Потеев Александр Николаевич.
«Я его знаю с января 1979 года, — рассказывает мой старший коллега, ветеран спецназа КГБ Яков Федорович Григорьев. — Мы вместе, и даже в одной группе, учились на КУОС (курсы усовершенствования офицерского состава), более известных, как «школа диверсантов», поскольку на них готовились кадры для спецназа КГБ СССР. В том же 1979 году мы были направлены в Афганистан в составе группы спецназа КГБ «Зенит». В 1981 году мы снова пересеклись с ним в Афганистане в кабульской группе спецназа КГБ «Каскад-2». За участие в боевых действиях в группе «Каскад-1» он был награждён орденом. После Афганистана он закончил Краснознаменный институт и работал в ПГУ (внешней разведке) КГБ СССР, затем в СВР».
Именно по его наводке ФБР минувшим летом арестовало сразу десять российских разведчиков, в том числе глубоко законспирированного агента 65‑летнего Михаила Васенкова, проживавшего в США под именем Хуан Лазаро.
Обнародованная в прессе информация свидетельствует о грубейших нарушениях в «Лесу», которые в итоге и привели к такому прискорбному финалу. Держать на таком ключевом посту в Ясенево офицера, чьи родственники перебрались за Запад, а сам он не хочет идти на повышение — значит или расписаться в полной профнепригодности, или абсолютном наплевательском отношении к делу. И то, и другое равносильно преступлению, поскольку государству причинен огромный моральный и оперативный ущерб.
К сожалению, информация о полковнике Потееве прозвучала не от официального представителя СВР. Более того, в «Лесу» снова отказались от каких‑либо комментариев. А это, во‑первых, означает, что нынешнее руководство СВР настолько запрятало свои головы в песок собственных страхов и иллюзий, что совершенно потеряло способность адекватно реагировать на происходящие события и признавать допущенные ошибки.
Спрашивается, тогда зачем нам нужна вообще такая разведка? Наверное, правы те, кто давно предлагали вернуть СВР в структуру Федеральной службы безопасности и тем самым восстановить старую, доказавшую свою эффективность систему. И не надо нам говорить, что, дескать, нигде в развитых странах внешняя разведка не совмещена с внутренней контрразведкой — это разные функции, разные ментальности сотрудников. В Комитете все прекрасно совмещалось.
Система КГБ СССР была отстроена таким образом, что два ключевых управления — Первое (разведка) и Второе (контрразведка) действовали автономно, решая поставленные перед ними руководством задачи, но при этом в интересах общего дела, а когда это было нужно, то координировали свою деятельность.
Гражданскому человеку зачастую трудно представить, какой вред приносят предатели. Они не только причиняют огромный экономический ущерб (примеров тому множество), сводят на нет труд огромных коллективов, но и калечат судьбы конкретных людей. Перебежчики, по сути, такие же террористы, и подход к их нейтрализации должен быть такой же. И не только здесь, в России, но и за ее пределами.
Исходя из всего сказанного, явно проглядывается проблема кадровой работы. Халатность которой обернулась огромным скандалом, чего в былые времена произойти не могло. Раньше после проведения сложнейших операций по пресечению актов террора, кадровики КГБ получали ордена и медали за качественный подбор сотрудников спецназа. Что ж, в этом есть своя логика.
Хотя, конечно, вопрос нужно рассматривать много шире. Общество, где в кадровой политике вместо профессионалов предпочтение отдается «своим людям», обречено на оглушительные провалы и, в конечном счете, историческое отставание. Специалиста не может заменить никто. Это аксиома, которую почему‑то приходится доказывать.
Исход профессионалов из системы МВД привел к тому, что мы сейчас имеем: низкий процент реальной раскрываемости уголовных дел и даже резонансных преступлений содеянных сотрудниками правоохранительных органов.
Или другой пример. В любой стране Генеральный штаб — это «мозг армии». Случись война, Вооруженные Силы не могут функционировать без высокоорганизованного Генштаба. Однако то, что произошло у нас, просто не поддается описанию. За последние годы эту «святая святых» вынуждены были покинуть десятки профессионалов, которым нет замены. А где взять новых, носителей уникального опыта и знаний?.. Негде.
Солдаты, не умеющие стрелять из миномета, это проблема конкретной части. Старшие офицеры, не способные организовать оборону страны — беда всей страны.
Так что скандал с «полковником Щербаковым» или «полковником Потеевым», фамилия тут не главное, лишь иллюстрация к положению дел в нынешнем российском обществе, где процветает непрофессионализм, где люди, не имеющие никакого отношения к делу, могут занимать ключевые посты в силовом блоке. Я убежден, что возглавлять силовые ведомства и проводить армейскую реформу должны не случайные люди, а те, кто «тянул лямку», кто прошел от солдата до генерала. Разведка — это вообще удел сугубо профи. Дилетантизм всегда плох, но в сфере безопасности он особенно нетерпим и опасен.
Люди, видя непрофессионализм первых лиц, теряют стимул к эффективной работе — наступает апатия и деморализация. И, напротив, грамотные руководители, умеющие подобрать и расставить опытные кадры, приветствующие инициативу, способны вместе с подчиненными «горы своротить». Поэтому кадровая политика основа основ.
ИЗРАИЛЬ - УЧИТЬСЯ БЕЗОПАСНОСТИ
На ноябрьские каникулы я отправился в Израиль, чтобы встретиться с коллегами по «цеху», а заодно поиграть в гольф на одном из лучших полей этой страны. Так сложилось, что в Тель-Авив я полетел из Каира. Естественно, как и все, кто хоть однажды пользовался услугами национальной авиакомпании El Al, прочувствовал на себе повышенные требования к безопасности, которые проявляются при досмотре пассажиров.
Регистрация на рейс была открыта уже за пять (!) часов до вылета самолета. И это вызвано опять же беспрецедентными мерами при проверке пассажиров. Несмотря на тот особый и специфический интерес, который проявляют к El Al террористы, с 1964 года на ее линиях не было ни одного ЧП.
В зоне первой проверки пассажиров, где находилось человек десять ее сотрудников, меня первым делом спросили, на каком языке я свободно разговариваю. «На русском мне будет общаться проще» — «Хорошо, подождите сотрудника, работающего с русскоговорящими пассажирами».
Ко мне подошла женщина милой наружности лет тридцати. До этого она «допрашивала» пожилую пассажирку интеллигентного вида. Когда я через час уходил из зоны контроля, с ней еще продолжали заниматься, передавая с рук на руки.
Не скрою, я был искренне удивлен количеству вопросов, которые мне задавались: куда конкретно и зачем я следую, почему я лечу именно из Каира. От меня решительно потребовали и вещественные доказательства пребывания в Египте, например, любительские снимки с семьей или сделанные в этой стране покупки (из таковых в наличии оказался только банан). «А где вы жили? — поинтересовались у меня. — А у вас сохранилась «резервация» в гостинице? Покажите…».
По ходу общения я обратил внимание, что многие задаваемые вопросы повторялись, будучи облечены в разную словесную форму. Поскольку мне довелось изучать психологию, я знаю: цель такой методики — стремление поймать человека на возможной лжи и противоречиях.
Скрывать мне было нечего. Я честно рассказал, что занимаюсь бизнесом, даже показал кредитные и визитные карточки, электронные билеты, фотографии — свои, своих детей, жены. И даже снимок с Сиреной Уильямс, сделанный на теннисном турнире в Париже. Однако расспросы никак не заканчивались, и уже закралась мысль, что через минуту меня проверят на полиграфе и заодно отведут на рентген.
В определенный момент я засомневался, вылечу ли я вообще в Израиль, когда после досмотра личных вещей бдительные сотрудник El Al выудили пенсионное удостоверение ветерана ФСБ и участника боевых действий. Что тут началось! На этот раз мне пришлось связаться по скайпу с туристической компанией, которая подтвердила резерв номеров в гостинице, а также показать визитки моих израильских знакомых и проявить все свое обаяние.
В начале второго часа расспросов и досмотра багажа, меня, наконец, милостиво отпустили, и я бодро пошел на рейс с мыслями о грамотной работе El Al и о том, что все проверки позади и есть чему у них поучиться.
После короткого пребывания на «земле обетованной», на рейс «Тель-Авив — Москва» я приехал за два с половиной часа до отлета. Хорошо представляя, как работает служба безопасности при проверке пассажиров на воздушном транспорте, я решил провести эксперимент — попробовать провести без проверки два сотовых телефона.
Ко мне и моим друзья подошли сотрудники службы безопасности, с которыми на этот раз я повел себя более раскрепощено, чем того требовали обстоятельства, и этим, вероятно, вызвал особый интерес к своей персоне.
Началась проверка багажа. Мне трижды пришлось доставать все содержимое из бэга (сумка для клюшек). Каждый предмет спортивного инвентаря просвечивали сканерами, одновременно перекрестно задавая мне все те же, уже знакомые вопросы.
Мои вещи несколько раз уносили для различных проверок в другие помещения, самого дважды водили на личный досмотр. И мне, как фокуснику, приходилось перекладывать телефоны из карманов в сумку с проверенным багажом и обратно.
В какой‑то момент я не смог удержать горькую улыбку и даже повысил тон общения, потеряв на несколько секунд самообладание, на что мне ответили: «Вам говорят — доставайте!».
Из багажа извлекли бутылку французского коньяка, которую я вез в подарок, и заставили ее распечатать. Собрался целый консилиум, чтобы проверить содержимое и пробку на предмет содержания в них взрывчатых веществ. Попросили открыть, и сразу провели тестирование, которое, само собой, никаких нарушений не выявило. «А как же я теперь ее повезу дальше»? — осведомился я. Тут же принесли скотч и плотно заклеили им пробку и горлышко бутылки.
Со мной были знакомые, с которыми разобрались на полчаса раньше, и им предложили направляться на регистрацию. Они приостановились, чтобы дождаться меня. «Вы можете идти, — сказали им, а ваш товарищ, скорее всего, сегодня не улетит, потому что раньше нужно приезжать не регистрацию». — «Мы, русские, своих не бросаем», — был ответ.
Услышав о возможной перспективе «невылета сегодня», я безмятежно улыбнулся: «Ничего, отдохну еще пару дней на Святой земле. Могу я в кой‑то веки позволить себе расслабиться подольше?». Чем вызвал явное недоумение: нетипичный какой‑то пассажир.
В итоге службе безопасности, когда до отправки рейса оставалось всего двадцать минут, пришлось довезти мой багаж до самолета, а меня провести через служебный вход — благодаря этому мне и удалось пронести в самолет телефоны.
В целом, я еще раз получил подтверждение, что служба безопасности El Al одна из лучших в мире, но как показал опыт, и на старуху бывает проруха.
В некоторых российских аэропортах присутствуют психологи, но, как правило, они ограничиваются бесконтактным наблюдением, пытаясь визуально и через монитор анализировать неадекватное поведение пассажиров. Что, конечно, уже само по себе уменьшает возможности террористов.
В заключение хочу возвратиться к мысли, которую провожу красной нитью через свои публикации: борьба с терроризмом — это не только дело одних спецслужб, но и каждого из нас.
О мерах, предпринимаемых против террористов, и политике безопасности внутри Израиля, — о чем я узнал, пообщавшись с коллегами, — я расскажу в своем следующем посте.
КОРОЛЕВСТВО КРИВЫХ ЗЕРКАЛ
Северный Кавказ опять лихорадит, не проходит и дня, чтоб не было очередной тревожной новости из этого региона. И вот опять: в воскресенье в Орджоникидзе сработало взрывное устройство, в субботу в Хасавюрте подорвался смертник, сегодня удалось обезвредить мощную бомбу у Театрально центра в Грозном.
Анализируя события последних лет на Северном Кавказе, невольно ловишь себя на мысли, что причиной многих бед внутри региона и его взаимоотношений с российской властью являются социальные противоречия, имеющие экономические корни.
В основе многочисленных современных конфликтов в северокавказском регионе лежит традиционная борьба за деньги и власть. Связано это с сильным изменением условий хозяйствования в новейшую российскую эпоху по сравнению с советским периодом.
Раньше в эпоху государственного планирования перераспределение материальных и финансовых ресурсов производилось с учетом соблюдения примерного равенства обеспечения национальными богатствами (валовым национальным продуктом) всех категорий граждан на всей территории страны. Речь идет именно о «примерном равенстве», так как определенные диспропорции в распределении благ существовали и во времена СССР.
Исключающий здоровую конкуренцию в управлении партийный монополизм, присущий советской эпохе, к которому все ближе современное российское общество, а также относительно сильная зависимость советской экономики от сырьевой составляющей, в период спада цен на нефть в конце 1980‑х годов привела к распаду Союза.
Стоит напомнить, что в этот период, когда западные импресарио активно поддерживали высокий градус социального недовольства на национальной почве, бывшие республики СССР пребывали в эйфории независимости. Но уже через несколько лет стало очевидно, что дела у новоявленных государств СНГ идут из рук вон плохо.
Почему это произошло? Очевидно, что в период сокращения ВВП рост недовольства населения на национальной почве (особенно, с «иноземным» акселератором) превзошел разумное понимание того, что длительное время благополучие многих республик СССР поддерживалось благодаря разумному перераспределению ресурсов с использованием системы центрального планирования.
Плоды самостоятельной экономики с лихвой ощутили на себе многие республики (Закавказья, Средней Азии, Украины, Молдовы). Как только западные деньги сделали свое дело, они стали вкачиваться в эти республики с гораздо меньшей интенсивностью. И тогда представители этих республик начали массовые миграции в Россию, потому что дома работать было негде. Кто‑то уже получил гражданство, а кто‑то продолжает мотаться на заработки, мучаясь с получением регистрации или шарахаться от каждой тени без оной.
А что же на Северном Кавказе? Гайдаровская схема распределения ресурсов, созданная в начале 1990‑х годов, быстро обнажила проблемы достаточности собственных ресурсов во многих регионах России (Россия в этом смысле мало отличается от СССР). Но вот только Госплана больше не было, и перераспределить ВВП для поддержания социального благополучия новой системе управления оказалось толи не под силу, то ли, не досуг.
В этих условиях западные импресарио, умело используя межнациональные противоречия, активно подогревали недовольство федеральным центром в Чечне, Дагестане, Ингушетии и т. д.
Необходимо отметить, что и во времена СССР советскому и партийному руководству не всегда удавалось одинаково внимательно относиться к людям разных национальностей, которых на Кавказе очень много. Поэтому во многих горных районах, обделенных вниманием, понимание советской власти зачастую было далеким от общепринятого на остальной территории страны.
В начале 1990‑х годов экстремистские исламистские организации активно финансировали бандформирования на Северном Кавказе. При этом традиционно схема выглядела следующим образом. Вначале выявляются и поощряются группы обычных бандитов, промышляющих грабежами и разбоями. Потом им подкидываются «заказы», что сопровождается пиаром бандитов, прославляемых как народные герои (Робин Гуды). А на следующей фазе идет идеологическая обработка бандитов на религиозной почве, о которой я недавно писал. Так создавались организованные бандформирования, в которые достаточно активно втягивалась молодежь, у которой выбор сферы приложения своих сил был небогатый. К слову, дефицит рабочих мест и сегодня остается проблемой для многих районов Северного Кавказа.
Следует упомянуть и еще об одной составляющей поддержания организованной преступности на Северном Кавказе. Это финансирование. Помимо средств экстремистов, направляемых в бандформирования, можно вспомнить историю с фальшивыми авизо, за счет которых финансировалась первая чеченская компания. Вызывает большое сомнение незнание и бескорыстие наших финансистов, отправляющих фургонами деньги в Чечню, за невыполненные работы и неотгруженный товар фиктивным фирмам.
Печально, что и сегодня существенная доля бюджетных средств в республиках Северного Кавказа просто разворовывается.
В таких условиях большой проблемой сегодня является высокая степень неравномерности финансирования республик Северного Кавказа из федерального бюджета. Это может привести к наращиванию эскалации напряженности в регионе.
Хочется верить, что в рамках Северо‑Кавказского федерального округа, удастся несколько выровнять распределение финансовых ресурсов в регионах, и тем самым ослабить почву для недовольства неравнозначным отношением федерального центра к республикам Северного Кавказа. Подобные шаги наряду с пресечением потоков финансирования бандформирований помогут создать условия для эффективного социально-экономического развития Северного Кавказа.
ИЗРАИЛЬ - УЧИТЬСЯ БЕЗОПАСНОСТИ - 2
Как писал в посте от 13 ноября, недавно я побывал в Израиле, где встретился с сотрудниками силовых ведомств, занимающихся безопасностью, которые рассказали о мерах противодействия терроризму. И вот какими соображениями в связи с этим я бы хотел поделиться со своими читателями.
Для начала несколько цифр, которые не нуждаются в комментариях.
2001 г. — 55 терактов (868 раненых, 119 погибших);
2002 г. — 63 теракта (1700 раненых, 334 погибших);
2009 г. — 8 терактов (10 ранено, 5 погибло);
2010 г. — 5 терактов (5 ранено, 5 погибло).
Как видим, именно сухая статистика наиболее красноречиво говорит сама за себя.
Достаточно перечислить лишь некоторые принципы противодействия террору ближневосточного государства, чтобы понять, что и России есть чему поучиться у этой страны, накопившей за долгие годы борьбы по‑своему уникальный опыт. Ранее мы пренебрегали им из‑за идеологических соображений. Теперь таких препятствий нет.
Вывод первый. Борьба с рассадниками терроризма должна проводиться без каких‑либо ограничений по месту и времени. Российской Федерации еще предстоит научиться защищать жизни своих граждан в любом уголке земного шара, где они подверглись опасности. Повторю, в любой точке мира. Классический пример адекватного ответа Израиля — ликвидация всех участников группировки «Черный сентябрь» (которых последовательно уничтожали на территории других государств, несмотря на многочисленные протесты).
Наши спецслужбы проводят мероприятия в этом направлении, но выходит пока куцо. Например, ликвидация в Катаре (где он чувствовал себя в полной безопасности) одиозного идеолога чеченского сепаратизма Зелимхана Яндарбиева, где президенту пришлось просить об освобождении осужденных сотрудников российских спецслужб. Да, не все выходит гладко, но мировая общественность в целом с пониманием относится к таким решительным действиям.
Можно долго и скорее всего, безуспешно, спорить о пределах допустимых мер в отношении подозреваемых в терроризме (именно подозреваемых, поскольку установить истину может только суд с участием защиты). Пытаться взять живыми, чтобы довести дело до гласного процесса? Перевербовать, и тем самым попытаться проникнуть в глубину бандподполья, действительно глубоко и серьезно законспирированного? Серьезно снижать сроки и даже освобождать от наказания за реальную информацию, которая поможет обезвредить главарей? Или просто уничтожать на месте при малейшем намеке на сопротивление? Однозначных рецептов нет.
Еще более остро стоит вопрос ответственности (моральной, материальной, юридической) родных и близких террористов.
Представляю, сколько гневных откликов может вызвать предложение о том, чтобы за действия террористов отвечали и те, кто поил их, кормил, покрывал, жил с ними под одной крышей (по сути, речь об обычных пособниках). Оправданна ли такая мера, как, например, снос их домов (то есть воздействие через семью и клан)? Ответьте на этот вопрос сами.
Израиль идет на такой шаг.
А что у нас? Да, родственники террористов граждане Российской Федерации (это заставляет придерживаться правового поля). Однако ситуация, согласитесь, абсурдна: «шахидка» подрывается в столичном метрополитене, убивая и калеча невинных людей, а ее отец, сидя у себя дома, спокойно принимает поздравление односельчан. Такого не должно быть в принципе! Близкие убийц обязаны разделять ответственность за действия тех, кого воспитали. Особенно это касается кавказского менталитета. Ведь патриархальность и почитание старших там никто еще не отменял.
Не секрет, что в Израиле прибегают и к еще одному неоднозначному приему — трупы террористов исповедующих ислам хоронят, зашивая предварительно в свиные шкуры, тем самым ставя под сомнение главную мотивационную составляющую поведения смертников — «скорую встречу с Аллахом». Потенциальные террористы и их семьи хорошо осведомлены о подобной практике, что наверняка удерживает от крайних шагов немалое число тех, кто готов совершить акт самопожертвования «Во имя…» Во имя чего убивают беззащитных женщин и детей в школах и больницах? Считаю, что Россия вполне может перенять такой опыт, ведь мы уже перестали выдавать трупы преступников родным. Места их захоронений содержатся в тайне. Снова «нарушаем права человека»? Как не считать возгласы пособников терроризма, раздающиеся в подобной ситуации аморальными и кощунственными?
Если сравнивать с Израилем, то работа по борьбе с пропагандой терроризма в целом на Северном Кавказе (Ингушетия, Дагестан, Кабардино-Балкария) ведется у нас пока значительно менее эффективно (чему есть свои причины, но о них как‑нибудь в следующий раз). Исключением является Чеченская Республика, что сделало ее самой «спокойной» страной в регионе.
Что касается непосредственно действий спецслужб, то израильтяне дадут фору любому государству в использовании новейших достижений науки и техники. В ход идет все — взрывающиеся в руках у террористов сотовые телефоны, «умные» ракеты «воздух-земля», слежение за боевиками с военно-разведывательных космических спутников. Также не так давно там сконструировано устройство, способное на расстоянии определять взрывчатку.
В этом плане мы тоже кое‑чему научились в последнее время. На слуху уничтожение спецслужбами Шамиля Басаева, нейтрализованного при помощи грамотно заминированного грузовика, перевозившего оружие для незаконных формирований, и ликвидация во многом знаковой фигуры — иорданца Хаттаба (известен под кличкой Черный араб) посредством письма, обработанного специальным ядом.
Важный психологический фактор борьбы с террором — полная поддержка израильским общественным мнением действий спецслужб и спецподразделений. Понимание бескомпромиссности и нужности этой борьбы. Отсутствия ее альтернативы. То, что себе позволяют в России некоторые «умники», в Израиле невозможно в принципе. Ведь подобная работа действительно не делается в «белых перчатках». Спецназ окружен заслуженным героическим ореолом.
У нас, в России, как выяснилось, некоторые путают Группу «А» и ОМОН! А уровень доверия к спецслужбам, мягко говоря, низкий. Хотя общество должно понимать одну простую вещь: чтобы бороться с терроризмом эффективно, с ним должны бороться все, а не только те, кто призван к этому по долгу службы.
Но продолжу повествование.
В Израиле сформирована разветвленная система охраны объектов. Отличительная особенность — тотальный досмотр людей, личных вещей и сумок при входе во все государственные учреждения, больницы, торговые центры, вокзалы.
Каждый шофер автобуса вооружен пистолетом и осматривает салон в конце маршрута. У водителя есть право не пустить внутрь подозрительно ведущего себя человека. По вагонам поездов постоянно циркулируют проверяющие. Такова цена безопасности. Но это того стоит.
Довелось наблюдать тщательный контроль входящих и несколько рубежей проверок в аэропорту «Бен-Гурион». Еще более строгая фильтрация — перед посадкой на рейсы израильской авиакомпании El Al не только в Израиле, но и во всех городах мира, откуда совершаются рейсы. Эффект поразителен.
С 1968 года террористам ни разу не удалось угнать самолет El Al или причинить вред пассажирам. Заслуженно считается, что это самая безопасная авиакомпания в мире. Даже 11 сентября 2001 года, когда США и многие другие страны мира запретили посадку самолетов в своих аэропортах из‑за страха перед террористами, для El Al было сделано исключение.
Но каково отношение простых людей в Израиле к постоянным досмотрам и прочим неудобствам, связанным в первую очередь с обеспечением их безопасности? Совершенно адекватное и уважительное: израильтяне понимают, что государству на них не наплевать, оно думает, как сохранить жизни граждан, идет на значительные расходы. И что удивительно, каждый гражданин уверен в том, что все что происходит в Израиле находится под контролем спецслужб, и они этим довольны. Все знают, что в Израиле действует колоссальная агентурная сеть. Все это вселяет в людей уверенность.
А теперь стоит вспомнить, сколько непонимания и конфликтов происходит в России, например, на массовых мероприятиях, в аэропортах — когда возникает необходимость в усилении мер безопасности. Для эффективной борьбы с терроризмом проверки должны быть очень тщательными и для всех, даже если это доставляет кому‑то неудобства. Никаких компромиссов допускать нельзя. Мы знаем, что две террористки смогли уничтожить два самолета только потому, что им помогли некие «сердобольные» люди.
Срабатывает стереотип — пока гром не грянет, не перекрестимся. Начинаем ставить домофоны и посменно охранять подъезды только после взрывов домов. Затем благодушие побеждает и все возвращается на круги своя. Усиливаем патрули в метро после драматических событий… Но также на очень небольшой период времени.
Аксиома — разрабатывать серьезные системы и методы безопасности нужно «чтобы не было», а не «потому что уже было».
Положение Израиля внутри плотного кольца не очень дружественно настроенных арабских стран настолько закалило его народ и силовые ведомства, что он занимает первые места по уровню обеспечения безопасности и разработке методов борьбы с террором.
Готовы ли россияне к повышенным мерам безопасности — тем, которые «сделают жизнь менее комфортной»?
Но в любом случае, люди должны быть убеждены, что ситуация находится под контролем властей и не остается ничего, как относиться к этому с соответствующим терпением и пониманием.
Судя по всему, борьба предстоит долгая и жестокая. Мир полон противоречий и нестабильности. Нам не остается ничего другого, как перенимать чужой опыт, адаптировать к нашим национальным условиям, чтобы учится не на своих ошибках, а на чужих.
Наверное, назрело время не только для полноценного обмена между нашими спецслужбами, но и проведения совместных операций. Тем более что враг у нас один — международный терроризм.
«НОРД-ОСТ»
Среди множества спецопераций Группы «А» особое место занимает «Норд-Ост». Почему? Во-первых, удар был нанесен практически в сердце страны. Во-вторых, сам масштаб акции — большое число заложников и террористов. В-третьих, высокая вероятность подрыва театрального комплекса. Тут ни окопов, ни деревьев не было, если что — братская могила.
Трагедия на Дубровке явилась прямым следствием Будённовска. Боевики Шамиля Басаева, вернувшиеся в Ичкерию победителями, породили новую волну террора — и эффект Салмана Радуева, захватившего больницу в Кизляре, стал уродливым порождением именно той ситуации.
Люди, захватившие Театральный центр на Дубровке, рассчитывали повторить «подвиг» Басаева, чего не скрывали. Они намеревались победно, под зелеными знаменами «Джихада», проехать по Москве, словно совершая парад — до аэропорта, после чего с триумфом вернуться в Чечню.
Серьезность своих намерений продемонстрировали в первый же вечер, расстреляв несколько человек (включая девушку), заподозренных ими в работе на спецслужбы.
Все было рассчитано: Будённовск — то далеко от Москвы, а тут почти центр российской столицы, фокус международной прессы и общественного мнения. Нерв большой политики. По нему и ударили. Синхронно с проведением в Копенгагене широко разрекламированного так называемого Всемирного чеченского конгресса.
В начале 2002 года в штабе Аслана Масхадова состоялось совещание, на котором было принято решение провести в Москве крупную террористическую акцию с захватом заложников, схожую с захватом больницы в Будённовске. Непосредственным организатором акции был назначен Руслан Эльмурзаев по кличке «Абубакар», его помощником — Асланбек Хасханов.
Главарем диверсионно-террористической группы был назначен племянник уничтоженного в 2001 году Арби Бараева, один из руководителей «Исламского полка особого назначения» Мовсар Бараев.
Спецслужбы, что тут сказать, откровенно проспали «Норд-Ост». Не шелохнулся ни один агентурный «колокольчик» на дальних подступах, а ведь для совершения акции потребовался не один-два смертника, а целый отряд — сорок один человек, двадцать мужчин и двадцать одна женщина.
Органы МВД также показали свою потрясающую беспомощность: в Москве и на пути следования они не смогли перехватить оружие и взрывчатку, а также вычислить самих подозрительных лиц, съезжающихся в столицу. И проживание на конспиративных квартирах, и общий сбор в Лужниках — все это осталось незамеченным для наших правоохранительных органов.
Отличилась и пресса: показывая передвижения и действия силовиков в прямом эфире, давая развернутые комментарии, как лучше проникнуть в здание — чем террористы, смотревшие телевизор, незамедлительно воспользовались: обозначенные пути для захода в театральный комплекс были ими перекрыты.
Вообще, пресса в те дни, вольно или невольно, но действовала деморализующе на общество и оказывала психологическое воздействие на власть, как бы подталкивая ее к принятию политических условий банды Бараева.
Выполняя требования террористов, некоторые родственники, правозащитники и политики вышли на митинги, и это тоже показывалось по телевидению, добавляя обществу нервозности и неуверенности.
Благодаря эффективным действиям спецслужб в Москве в те дни удалось избежать трех терактов, в том числе подрыва автомобильного тоннеля под Площадью Маяковского. Задача террористов была посеять панику и страх за счет серии кровавых терактов и вынудить наше правительство пойти на выполнение всех их требований.
Не буду приводить всю хронологию «Норд-Оста» — она неоднократно и подробно описана, на этот счет существует много различной литературы. Скажу лишь одно: именно офицерам «Альфы», проявившим свои оперативные навыки, удалось получить информацию о существовании заделанной двери, которая вела из бывшего клуба собственно в театральный комплекс. Во многом это обеспечило успех операции.
Сотрудники спецназа, которым предстояло идти на штурм, четко осознавали, что все они идут на смерть. Об этом сказал инженер-проектировщик, консультировавший ФСБ во время ночной тренировки «Альфы» и «Вымпела» на однотипном здании — в ДК «Меридиан» (метро «Калужская»). Террористы создали такую систему СВУ (Самодельное взрывное устройство), что в случае ее подрыва здание превращалось, как я уже сказал, в братскую могилу.
В этой исключительно тяжелой ситуации политическое руководство страны проявило мужество, санкционировав начало штурма, и тем самым взяло ответственность за возможную гибель гражданских лиц на себя. Я хорошо понимаю: родственники погибших заложников никогда не примут этого решения, личная трагедия «Норд-Оста» навсегда с ними. И время отнюдь не лечит…
Тогда, в октябре 2002 года, существовал выбор: или повторение Будённовска (то есть великую страну поставят на колени, а на Северном Кавказе начнется новый виток насилия), или — уничтожение террористов.
Тем, кто задним числом ратует за безусловное выполнение политических требований банды Мовсара Бараева, я предлагаю еще раз хорошенько подумать о катастрофических последствиях подобного шага.
Также было понятно, что более трех суток заложники просто не выдержат. В условиях жесточайшего стресса и гиподинамии начали сказываться хронические заболевания. Еще немного, и у людей начали бы элементарно сдавать нервы — как у одного парня, который вскочил со своего места, бросился к выходу и был тут же застрелен.
Кроме того, накануне была получена оперативная информация о планах главарей террористов, которые на следующий день собирались подорвать зал и, переодевшись в гражданскую одежду, в условиях «вселенского хаоса» покинуть комплекс и попытаться уйти за кольцо оцепления. Собственно то, что было реализовано в Беслане (взрыв в спортивном зале и последующие события).
Короче, нужно было решать: или — или…
Я хорошо помню свое шоковое состояние, когда после штурма в Будённовске мы узнали, что террористов под честное слово премьера Черномырдина выпустили в Ичкерию. Подобного не должно было повториться, иначе тысячи солдат, которые отдали свои жизни во время второй «чеченской» кампании оказались бы напрасными.
Центр специального назначения ФСБ России выполнил поставленную перед ним задачу. Несмотря на исключительно тяжелые условия, подразделения работали как заведенный часовой механизм. И все были нацелены на победу и успех. Был отдан приказ, и его выполнили.
Одним из командиров, которому непосредственно пришлось заходить в здание, был Юрий Николаевич Торшин, наш легендарный ветеран, кавалер пяти боевых орденов. И вот что он мне рассказывал, описывая свои переживания и эмоции: «Ты знаешь, я не из трусливого десятка, много чего повидал, но тут первый раз в жизни испытал сильное чувство страха. В воздухе пахло смертью… Я хорошо себе отдавал отчет, что не всех ребят увижу целыми и невредимыми. И тогда перед началом спецоперации я построил своих ребят и предложил: кто не чувствует в себе сил, тот может не идти. Строй не шелохнулся. Но когда я отдал команду «Вперед!» и сделал первые три шага, то я услышал, что за мной никто не последовал. Однако на четвертом шаге ребята пошли за мной…».
Кстати, именно группа Торшина уничтожила Мовсара Бараева: застигнутый врасплох, главарь террористов не смог дать команды растерявшимся «шахидкам».
Работая внутри здания, в условиях ограниченной видимости и слабого освещения, сотрудники спецназа сняли противогазы. Один офицер связи даже «отключился», и его пришлось приводить в чувство — не тащить же на себе!
Часто спрашивают: а для чего нужно было уничтожать «безоружных смертниц»? Хочу лишь напомнить, что на каждой был надет пояс «шахида», начиненный поражающими элементами. Чтобы исключить малейшую случайность (осознанные или конвульсивные движения террористок), было принято решение стрелять на поражение.
А далее началось то, что не поддается описанию…
За специальной операцией должна была следовать другая — спасательно-медицинская. Вместо этого… мы видели то, что видели: сотрудники «Альфы» и «Вымпела», словно заведенные, брали на руки заложников и выносили их на улицу. «Скорых» не хватало, из‑за суеты и паники людей грузили по шесть-восемь человек, а некоторые пострадавшие до часа пролежали на холодном бетоне.
Еще до начала штурма командиры спецназа задавали вопрос серьезным и ответственным руководителям с медицинским образованием: «Как под воздействием спецсредства поведут себя заложники?» — «Ну, они будут как пьяные. А может, и нет». И действительно, некоторые выходили сами, у них даже хватало сил, чтобы ругаться: «Почему нас так долго не освобождали!» А другие не проснулись совсем…
На следующий день всех участников спецоперации принял президент. Он дал высокую оценку действиям спецназа и поблагодарил за проделанную работу.
Процитирую экс-командира «Альфы» генерала В. Г. Андреева: «… Меня удивило, когда нас поздравила специальная полиция Израиля с успешно проведенной операцией. Они сказали: мы считаем операцию успешной, если в ходе нее погибает менее 25 % заложников. Цифра страшная, не хочется о ней говорить. Но это они, исходя из собственного опыта, разработали такие стандарты. К сожалению, жизнь диктует свои жестокие условия…»
Завершая тему «Норд-Оста», я хочу сказать вот о чем. Война продолжается — жестокая, бескомпромиссная; террористы продолжают совершать все новые и новые кровавые вылазки. Выиграть эту войну мы можем только объединив свои усилия. Надо понимать, что эта беда может коснуться любого из нас.
Мы искренне скорбим обо всех, кто погиб в здании или умер в больнице.
«Норд-Ост» навсегда останется в наших сердцах.
ИНОПЛАНЕТНЫЙ ДЕСАНТ И СТАРАЯ СКАЗКА
Со сменой мэра Москвы жители столицы без сомнения ожидают позитивных перемен. При этом ключевыми параметрами ожиданий москвичей являются безопасность и комфортность проживания.
Оперативно решить накопившиеся в городе проблемы достаточно сложно в силу масштабности этих проблем. В результате мы продолжаем наблюдать экстремальные ситуации на дорогах — многокилометровые пробки и ДТП с тяжелыми последствиями и т. д. Проблемы бесконечной перестройки города, уникальной по своей беспорядочности «точечной» и сплошной застройки, сокращающие сферу обитания людей в угоду коммерции уже давно стали притчей во языцех. В целом проблемы города до боли понятны каждому жителю.
Только инопланетный десант на МКАДе (ТК «Эсмерал», 25 километр, 13 ноября 2010 года) в лице нового мэра и старых и новых замов и помощников могли удивиться состоянию торговых центров и дорог.
Их удивление меня просто изумляет. Старые чиновники ворчат: «безобразие». И хочется спросить: «А что, до этого дня все было образцово?» Или команды «мочить» не было? Наверное, можно было наводить порядок и раньше.
Не меньшее изумление вызывает и удивление нового мэра, сравнившего рынок на МКАД с трущобами в Индии. Ведь новый мэр прибыл к нам не из Индии, а занимал до этого очень высокие посты в федеральном правительстве, расположенном, между прочим, в Москве.
Страшно далеки они от народа, как говорил бессмертный классик…
В замкнутом пространстве городских границ, к сожалению, многие проблемы носят взаимозаменяемый характер. Так снос палаток формирует дополнительные проблемы в приобретении предметов потребления, увеличивая и время, и расстояния (а это дополнительные пробки). Параллельно возникает проблема рабочих мест для тех, кто работал в этих палатках.
Проблема расширения дорог в замкнутом пространстве может решаться только за счет тротуаров и газонов, обрамляющих эти дороги. Проблема парковок также может решаться либо в ущерб тротуарам и газонам, либо в ущерб уже чьей‑то частной собственности (гаражи, палатки, заправки и т. д.), либо промышленных площадей, коих в городе осталось не так много.
Следует признать, что многие из промышленных площадей давно утратили свое производственное назначение. Но и в вопросе перевода этих площадей под парковки гордиться нечем, поскольку, по сути, вместо восстановления обрабатывающих производств речь идет об «облагораживании» офисного мегаполиса.
Одновременно следует признать, что многие проблемы города, к сожалению, носят необратимый характер (во всяком случае, на достаточно длительном временном отрезке). И это касается не только комплекса Москва‑Сити, но и подавляющего большинства других объектов недвижимости столицы. При нынешнем подходе никуда не исчезнут пробки ни с 3‑го транспортного кольца, ни с МКАД, где невозможно проехать с ветерком, ни мимо большинства торговых комплексов типа Белая дача, Ашаны, Икеи, Меги и др.
В этих условиях все меры фискального характера, построенные по принципу «держать и не пущать», хотя и позволяют навести определенный порядок для «узкого круга ограниченных людей» (по терминологии М. С. Горбачёва), сами по себе не смогут обеспечить поступательное развитие городского хозяйства.
Ссылка на нехватку средств и необходимость создания дорожного фонда и наполнения его, в том числе, за счет населения, кроме раздражения ничего не вызывает.
Возьмем, к примеру, МКАД. Долгострой эстакады Вешняки-Люберцы связан не с нехваткой средств, а с отсутствием согласованности в действиях чиновников. С одной стороны, развилка эстакады упирается в заправку, а с другой — в гаражный кооператив на 5 тысяч мест. И на МКАДе дорога сужена из‑за строительства эстакады, которого (строительства) нет. На Новорижском шоссе — аналогичная ситуация. Дорога на МКАДе годами сужена, а съезды с эстакады успешно упираются в вертолетную площадку МЧС (в сторону центра) и заправку (в сторону области).
Из-за отсутствия согласованных действий чиновников только в 2010 году по оценкам специалистов неосвоенные средства по дорожному строительству в Москве (снятие средств) составят 5‑8 млрд. рублей.
При таком подходе не хватит (на строительство дорог — кому‑то наверняка хватит) никаких средств, никакого дорожного фонда. С проблемой парковок нам хотят еще предложить оплачивать «все блага» еще при покупке автомобилей.
Про новые налоги с народа мы уже слышали в детской сказке Д. Родари про Чиполлино. Только тогда не думали, что эта сказка про налоги станет былью. И что чиновники будут ворчать на народ: «С тех пор, как Мы ввели налог на воздух, Вы стали меньше дышать! Это возмутительно. Следующими будут введены налоги на осадки: за простой дождь — 100 лир, за проливной дождь — 200 лир, за дождь с громом и молнией — 300 лир. Молчаааать!!!!».
А попробуйте хотя бы раз взглянуть на ситуацию иначе. На шоссе Энтузиастов аккурат напротив балашихинского ГИБДД идет сужение дороги с 5‑ти полос на 3, после чего опять идет расширение. Просто какой‑то чиновник продал кусок дороги торговому комплексу (кстати, торгующему автомобилями). В этом месте каждый день случаются аварии. Но их бы не было, если бы вороватый чиновник не «пристроил» кусок дороги.
Так вот, господа, взыщите в свои дорожные фонды с тех, кто продает куски дороги и прилегающие территории, лишая их съездов, разгонных полос и т. д., в размере не только полученных взяток и замороженных на годы при строительстве средств, но и за потери рабочего времени сотен тысяч людей, часами томящихся в пробках. И тогда у вас и кубышки дорожных фондов будут полные, и народ будет доволен.
