В 1961 году было принято решение вынести И. В. Сталина из Мавзолея на Красной площади и перезахоронить возле Кремлёвской стены. В этом непосредственное участие принимал ветеран первого набора Группы «А» майор в отставке Николай Берлев. В марте 2010 года ему исполнилось 70 лет.
О том, как в ночь с 31 октября на 1 ноября 1961 го проходило перезахоронение, Николай Васильевич рассказывает в рамках проекта «Живая история «Альфы» вице-президенту Международной ассоциации ветеранов спецподразделения «Альфа» Алексею Филатову.
— Николай Васильевич, как Вы попали в систему государственной безопасности?
— С 1959 года служил я в Московском Кремле, был разводящим на посту № 1 — это Мавзолей Ленина — Сталина. Попасть туда было сложно, категория отбора очень жесткая. По приезде в столицу нас, молодых ребят, поместили в Купавне на учебном пункте. Первым моим командиром роты оказался лейтенант Ивон Роберт Петрович.
— Надо же! Ваш будущий командир по Группе «А».
— Именно так. Был он строг, справедлив, всегда требовал одного: делай как я; был он для нас большим примером, подготовка у него была на высочайшем уровне. Суворовец. Окончил военное училище. Роберт Петрович жестко требовал с нас, но делал и показывал в первую очередь сам. Сколько прошло лет, я по прежнему называю его «командиром». Таким он был для меня, таким и остается.
— В КГБ Вы откуда пришли?
— Сам я со среднего Дона, село Нижний Мамон. Это юг Воронежской области. Места красивые, благодатные. После армии работал в Москве на заводе слесарем-механиком. В 1963 году был приглашен в Калининский райком партии, в комнату № 25, где получил предложение работать в органах госбезопасности. Прошел все медицинские комиссии и был зачислен в 5 й отдел Седьмого управления — охрана дипломатических и консульских представительств. В этом отделе проходил службу до лета 1974 года.
— Если вернуться к службе в Кремлёвском полку, это правда, что Вы лично участвовали в захоронении Сталина? Расскажите, пожалуйста.
— На XXII съезде КПСС, проходившем в Кремле с 17 по 31 октября 1961 года, было объявлено о выносе тела Сталина из Мавзолея. Соответствующее предложение озвучил первый секретарь Ленинградского обкома партии Иван Спиридонов. Помню, пришел я с караула. Нас, группу кремлёвцев, пригласил командир роты майор Обидин: «Вам нужно прийти к самому коменданту Кремля, к генерал-лейтенанту Веденину». Ладно. Взял я свой караул и пришли к нему. «Эта форма сегодня вам не годится, — сказал Веденин, глядя на нас, — надо переодеться в рабочее. Вы будете выполнять задание Центрального Комитета партии по перезахоронению вождя народов Сталина». Так дословно и сказал.
Пришли мы, переоделись. За Мавзолеем выкопали могилу, и было это дня через четыре или пять после того, как о том объявили на XXII съезде. Вечер был. Принесли обыкновенный деревянный гроб. Я еще обратил внимание — никаких подстилок, ничего: подложка из стружек, обит красным материалом с черной полоской. Сталина раздели, сняли с него резиновый чехол (когда его в понедельник и в пятницу обрабатывали, то приезжали из Института бальзамирования и проводили профилактику), переложили в гроб. Потом срезали золотые пуговицы (их заменили на латунные), погоны генералиссимуса… Отстегнули с мундира Золотую медаль «Серп и Молот» Героя Социалистического Труда. Тело накрыли муаровой материей темного цвета, оставив открытыми лицо и половину груди.
— А почему срезали погоны?
— На них было много бриллиантов, пуговицы — платиновые… Все это было срезано и передано дежурному.
— Скажите, вот вы — ребята все молодые, парни из рабочих районов или сельской местности, что переживали в тот момент? Какое было чувство?
— Смятения… У всех было угнетенное, подавленное состояние. Мы то знали, как все преподносилось. И потом, когда на XXII съезде еще раз объявили о культе личности Сталина и приняли решение о выносе, то чувства были двоякие. Руководители страны, несомненно, отдавали себе отчет в том, что их решение о выносе тела Сталина из Мавзолея может расколоть общество, спровоцировать беспорядки.
— Кто присутствовал на перезахоронении?
— Прибыла правительственная комиссия по перезахоронению, которую возглавлял член Политбюро ЦК Н. М. Шверник. С ним были В. П. Мжаванадзе — глава ЦК Компартии Грузии, А. Н. Шелепин — Председатель КГБ, П. Н. Демичев — первый секретарь Московского горкома партии, Н. А. Дыгай — председатель горисполкома Моссовета, другие. Тут же находились А. Я. Веденин, командир Отдельного полка специального назначения комендатуры Московского Кремля Ф. Т. Конев, комендант Мавзолея К. А. Мошков и начальник Девятого управления КГБ Н. С. Захаров. Еще были специалисты из института, который занимается бальзамированием, дежурные офицеры.
— Родственники Сталина?
— Их не было ни в Мавзолее, ни у могилы. В 22 часа 10 минут поступила команда. Восемь офицеров Кремлёвского полка через боковой выход вынесли гроб из Мавзолея. Гроб заколотили, и мы на веревках предельно аккуратно опустили его в могилу, потом забросали землей. По русскому обычаю несколько офицеров украдкой бросили по горсти земли… Сверху поместили плиту из белого мрамора с лаконичной надписью: «Сталин Иосиф Виссарионович 1879-1953». На нее кто то положил цветочки. Вот так вот, оказывается, вершится история.
…Комендант Кремля Веденин предложил появившемуся Анастасу Ивановичу Микояну зайти в усыпальницу, где был накрыт поминальный столик, однако тот, хорошо это помню, махнул рукой. Рассказывали, что когда гроб с телом Сталина накрывали крышкой, Шверник зарыдал.
— Могилу, значит, сами копали?
— Сами, могила глубокая была. К ней на руках поднесли тяжелые толстые железобетонные плиты размером около одного метра на семьдесят пять сантиметров, чтобы выложить ими подготовленную яму. Я еще спросил у людей, которые занимались бальзамированием, сколько пролежит Сталин. Они сказали, что тринадцать лет.
Через какой то промежуток, когда все было кончено, позвонила Фурцева, и мой товарищ Виктор Басов ей доложил, как прошли похороны. Причем представился: «сержант Басов». Комендант Веденин ему выговорил: «Ты не представляйся сержантом, а говори просто — дежурный».
— Какая то охрана была?
— За правой и левой гостевой трибуной находилось по роте автоматчиков со снаряженными магазинами — все готовились к любой возможной провокации, но ничего не произошло. Под предлогом репетиции парада к 7 го Ноября оцепили Красную площадь. Усиленные наряды сотрудников милиции и работников госбезопасности в штатском перекрыли все подходы. Мавзолей, а также вырытая могила были закрыты фанерными щитами, пространство осветили сильным прожектором. Пока мы выполняли порученное нам задание, на Красной площади под военный оркестр шла боевая техника, тренируясь к Октябрьскому параду. Невольно получилось, что это был последний, траурный парад в честь похорон вождя.
— Так ведь все в секрете делалось.
— Конечно! Народ волновался. Население было взбудоражено, выражалось недовольство решением съезда и тем, что партия и правительство, как всегда, не сочли нужным посоветоваться с народом. Было это все в канун Октябрьских праздников. Саркофаг разобрали. На каменный фронтон с надписью «Ленин — Сталин» положили плиту ДСП, на нее наклеили специальную пленку «под мрамор». Естественно, на ней значилось уже одно имя. У меня в архиве сохранилась любопытная фотография: был сильный мороз, иней… и под словом «Ленин» проступило другое — «Сталин».
Сами изменения, о которых идет речь, были произведены в пятницу вечером, а в субботу уже началось посещение Мавзолея. Как ни в чем не бывало. Вопреки ожиданиям, новость о выносе тела Сталина из Мавзолея страна восприняла достаточно спокойно, хотя всего за несколько лет до этого «любимого вождя всех народов, отца и учителя» со слезами на глазах хоронила вся страна.
…Когда я строил дом, и мне был нужен окол для отделки цоколя, я поехал на фабрику в подмосковный город Долгопрудный. Сделав заказ, ходил по территории — ожидал, когда мне загрузят окол, и наткнулся на камень, на котором читалось: «Ленин — Сталин».
— Тот самый?
— Да. Его расковыряли — из букв вытащили рубины. Потом я как то сказал тележурналистам: поезжайте, мол, в Долгопрудный и посмотрите на первоначальный камень. Ведь это тоже история. История нашей страны.
— По Вашему мнению, решение о выносе тела Сталина было правильным или нет?
— Хрущёв преследовал свою цель — покончить со Сталиным, и этого он добивался всеми доступными ему способами. Другое дело: сам того не желая, он сделал для Сталина благое дело, а именно: предал того земле. Вот и судите сами. Ленин то по прежнему в Мавзолее.
