Так любит говорить президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» Сергей Алексеевич Гончаров, когда хочет кратко сформулировать свое жизненное кредо и жизненные принципы своих боевых товарищей. Публикацией о нем мы продолжаем рубрику, которая рассказывает о ветеранах «Альфы», удостоенных высокой чести представлять российское общество в законодательных органах страны.
Этого человека знают многие. Большинство — по телевизионным программам, посвященным вопросам национальной безопасности, многие читали его многочисленные интервью. Для российских граждан Сергей Алексеевич Гончаров — один из наиболее авторитетных экспертов по проблемам борьбы с терроризмом и его проявлениями.
Полковник спецназа. Депутат четырех созывов Московской городской Думы. И бессменный Президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа».
КАЗАЦКИЕ КОРНИ
Родился Сергей Алексеевич 6 августа 1948 года на хуторе Тарасовка Ростовской области. Это рядом со знаменитой станицей Вешенской. Отец — Гончаров Алексей Иванович. Мама — Гончарова Мария Григорьевна.
— Я из военной династии, — рассказывает Гончаров. — Мои предки по отцовской линии — донские казаки, они все состояли на военной службе. И я, проживая в Москве, вхожу в Донское землячество, которое возглавляет префект Юго-Восточного округа столицы Владимир Зотов. Дед мой, Иван Иванович Гончаров, воевал в Персии. До сих пор отчетливо помню его рассказы о конных атаках с пиками наперевес… В семье у него было семеро детей - три сына и четыре дочери. Один из сыновей погиб во время Великой Отечественной войны. Младший сын был военным моряком.
Отец Сергея Алексеевича прошел Великую Отечественную, сражаясь на многих фронтах. После подписания капитуляции в Берлине капитан Гончаров со своей частью был отправлен на Дальний Восток, в Маньчжурию, где завершалась война с Японией. Здесь Алексей Иванович женился на Марии Григорьевне Калининой, которая также проходила военную службу. После демобилизации он привез жену на родину родителей — в Тарасовку. Там, в родной хате отца, и появился на свет их сын Сергей.
Вскоре родители уехали в Москву. Отец Сергея Алексеевича стал работать на знаменитом заводе имени Лихачева мастером. Когда Сергею исполнилось три года, родители забрали его в Москву. Было это в 1951 году.
— До 1961 года семья наша обитала в 9 метровой комнате в коммуналке, — вспоминает Сергей Алексеевич. — Зимой на кухне топилась огромная печь. Вокруг нее мы, дети, собирались вечерами и пекли в поддувале картошку. К отцу в гости нередко приезжали сослуживцы. Я хорошо помню веселые дружеские застолья с пением казацких и военных песен, особую атмосферу общения между офицерами-фронтовиками. А в 1961 году мы получили долгожданную отдельную квартиру, что было, естественно, настоящим праздником.
В 1963 году Гончаров поступил в автомеханический техникум при ЗИЛе. Одновременно он работал на заводе, а по завершении учебы в 1967 году был призван в армию. Службу проходил в Москве, в особом полку Управления правительственной связи.
После окончания службы Гончаров вернулся на завод. Вскоре его пригласили на Лубянку, где предложили поступить на службу. В 1971 году, пройдя двухлетнюю проверку, он был направлен в специальную школу № 401 и по ее окончании в 1972 году был зачислен в Седьмое управление КГБ. С 1972 го по 1978 год Сергей Алексеевич находился на оперативной работе, а в 1978 году ему, тогда старшему лейтенанту, было предложено пройти тесты для зачисления в Группу «А» 7 го управления КГБ.
Созданное в 1974 году, это сверхсекретное подразделение, подчинявшееся напрямую Председателю КГБ Ю. В. Андропову, имело целью предотвращение террористических актов на воздушном транспорте. Однако постепенно «группа Андропова» превратилась в мощную структуру спецназа.
— О первом наборе в Группу «А» мне рассказал светлой памяти Толя Савельев (будущий Герой России, погиб 20 декабря 1997 года возле посольства Швеции в Москве — П. Е.). Мы были хорошо знакомы, вместе учились в ленинградской спецшколе КГБ. Я пришел к своему командиру и сказал, что хотел бы попробовать свои силы в этом отряде антитеррора. На это он мне ответил: «Я сделаю все, чтобы тебя туда не перевели». Слово он свое сдержал, и в первый набор я не попал.
Быть зачисленными в подразделение могли только сотрудники КГБ. Критерии отбора — самые жесткие. Кроме отличного физического здоровья и достижений в различных спортивных дисциплинах особое внимание уделялось морально деловым качествам и психологической выносливости будущего бойца.
— В 1978 году руководство КГБ приняло решение увеличить численность Группы «А», — продолжает рассказ Сергей Алексеевич. — И опять меня предупредил Анатолий Савельев: «Сергей, давай!». В этот раз мне оказало оддержку руководство «Альфы», и была предоставлена долгожданная возможность показать, на что я способен. Собеседование со мной проводил наш легендарный командир Геннадий Николаевич Зайцев. Все тесты и нормативы я выполнил успешно и был зачислен в подразделение.
С точки зрения физической готовности, переход в спецназ дался Гончарову без особых усилий. Еще служа в Седьмом управлении КГБ, он много времени уделял спорту: активно выступал на соревнованиях по самбо и стрельбе, участвовал в лыжных гонках.
— Работал я в третьем отделе Седьмого управления, — поясняет Гончаров. — Наши ребята, такие, как Михаил Головатов, Александр Лопанов, Александр Репин и многие другие, пришедшие в спецназ антитеррора из «семерки», — все занимались спортом и достойно представляли свои подразделения в спортивных соревнованиях на самом высоком уровне.
Иное дело — те задачи повышенной сложности, которые ставились перед нами в Группе «А». Кроме высоких требований в подготовке, спецназ — это, прежде всего, другая психология. Постоянная готовность к самопожертвованию.
ЗАХВАТ В САРАПУЛЕ
Полковник Гончаров прослужил в «Альфе» с 1978 го по 1993 год, пятнадцать лет. Его первая операция — обмен двух советских разведчиков, Владимира Энгера и Рудольфа Черняева, на пятерых советских диссидентов, которых 27 апреля 1979 года доставили в Нью-Йорк рейсом «Аэрофлота». К моменту, когда сотрудники «Альфы» приняли их под охрану, почти все они находились в изоляторе КГБ «Лефортово». Первый раз увидев своего подопечного, которого вывели охранники, Гончаров изумился:
— Позвольте, и этого человека будут менять на наших разведчиков? Да кто он такой?! Маленького роста, в неопрятной телогрейке, в шапке с оторванным «ухом»… Это был украинский диссидент Валентин Мороз. В паре с Валерием Петровичем Емышевым мы персонально за него отвечали.
В аэропорту Нью-Йорка, как потом стало известно, с американской стороны в обеспечении операции принимало участие около трехсот сотрудников ФБР и ЦРУ. Несмотря на возникшие сложности, свою миссию сотрудники Группы «А» во главе с Г. Н. Зайцевым выполнили четко, профессионально и без каких либо накладок. Обмен состоялся по плану.
В 1980 году Гончаров окончил Высшую Краснознаменную школу КГБ имени Ф. Э. Дзержинского, получив высшее военное и юридическое образование. В 1981 м он участвовал в освобождение школьников в городе Сарапуле.
18 декабря двое вооруженных дезертиров, Мельников и Колпакбаев, захватили учительницу и двадцать пять учеников 10 го класса средней школы № 12. Террористы, требовавшие выдать им заграничные визы и отправить самолетом в США, были обезврежены ранним утром следующего дня группой захвата, в которой находился Гончаров. Собственно задержание террористов прошло как по нотам.
— Когда мы ночью въехали в Сарапул, город не спал, — вспоминает Сергей Алексеевич, — Люди толпами и в одиночку шли в сторону захваченной школы, возле которой собралась плотная толпа — милиция едва ее сдерживала. Вместе с начальником группы Геннадием Николаевичем Зайцевым мы прибыли в Оперативный штаб. Помню, удивило количество генералов. Тут был замминистра МВД СССР, генералы из округа и Ижевска. Все старались принять какое то участие. А вот опыта проведения подобных спецопераций ни у кого не было. Ведь Сарапул — первый террористический акт подобного рода в нашей стране. Захвачен целый класс. Обстановка накалялась с каждым часом!
Руководство подготовило план операции, бойцов расписали по точкам. Мы взяли оружие, надели средства защиты — бронежилеты, каски… В касках мы пробыли четыре часа. Помню, когда снял ее, то показалось, что на плечах нет головы. В школе тихо… Когда идешь по коридору, титановые пластины в бронежилете постукивают, обувь предательски поскрипывает. Пришлось разуваться.
В общем, глубокая ночь — все устали. И вдруг неожиданно открывается дверь. Мы подняли оружие. Оказывается, бандиты отпустили в туалет одного из парней. Его тут же привели в штаб. Расспросили, где сидят преступники. Как оказалось, они разместились за учительским столом, направив автоматы на заложников.
Сама силовая фаза операции заняла считанные секунды. Гончаров вместе с товарищами из группы захвата ворвались в класс. Мельников стоял бледный, как мел, за дверью, а Колпакбаев вскинул «Калашников», но в ту же секунду автомат у него выбили из рук, и через мгновение террорист уже лежал в наручниках, носом в пол.
За освобождение заложников в Сарапуле Гончаров был награжден медалью «За отвагу».
ЗАЛОЖНИКИ ИЗ 4 ГО «Г»
Еще одна спецоперация КГБ по освобождению детей (в нем Сергей Алексеевич участвовал как начальник отделения) проводилась в Минеральных Водах. Ей предшествовали события в Орджоникидзе, где 1 декабря 1988 года бандой во главе с рецидивистом П. Якшиянцем были захвачены учительница Наталья Ефимова и тридцать два ученика 4 го «Г» класса школы № 42.
Террористы потребовали 2 миллиона долларов и самолет для вылета за рубеж. В противном случае они угрожали сжечь всех заложников, поставив под каждым сиденьем в автобусе банки с бензином — на случай штурма.
— Операцией в Минеральных Водах руководил Г. Н. Зайцев. От его действий зависело многое. Центр принимал решение, что делать дальше. Но вся ответственность лежала на нем. Я представляю его состояние. Не дай Бог, пуля пробила бы автобус и попала в канистру.
Операция в Минводах детально освещена в книге Г. Н. Зайцева «Альфа — моя судьба». «С учетом складывающейся обстановки из сотрудников Группы «А» были образованы две группы захвата, которые возглавили С. А. Гончаров и В. П. Гришин, — пишет он. — Бойцы «Альфы» приготовились к силовой фазе операции. Почти сутки просидели они в пожарном депо, ежеминутно ожидая команды на штурм. Только настоящие профессионалы могут контролировать свои эмоции, чтобы не «перегореть», с одной стороны, и быть готовыми моментально среагировать на изменение обстановки и выполнить поставленную задачу, — с другой».
В связи с тем, что террористы первоначально намеревались лететь в Ташкент, чтобы забрать из тюрьмы своих сообщников, штаб направил в столицу Узбекистана группу захвата во главе с Гончаровым. После того, как в процессе сложнейших многочасовых переговоров всех заложников удалось освободить, бандитам дали возможность, как они того требовали, вылететь в Израиль.
«3 декабря в 9 часов 35 минут, — продолжает генерал Зайцев, — меня вызвал заместитель Председателя КГБ СССР Г. Е. Агеев и дал указание возглавить группу для вылета в Израиль с целью доставки преступников в СССР. Я передал указание в Группу для подготовки одиннадцати человек для вылета за границу. По боевой тревоге были вызваны сотрудники, имевшие заграничные паспорта. Когда после сложных переговоров и неформальных консультаций вопрос о выдаче террористов был решен, их доставили в аэропорт. Там им устроили живой коридор — до самолета, где у трапа их принимали сотрудники Группы «А». Преступники вели себя нервозно, и поэтому команде Гончарова пришлось жестко контролировать их действия».
АФГАНИСТАН
В начале 1980 х годов Председатель КГБ В. М. Чебриков, сам в прошлом фронтовик, принял решение в ходе «боевых стажировок» проверить весь личный состав «Альфы» в Афганистане.
Для Гончарова это была не первая командировка в эту страну. В 1981 году он работал «за речкой» в составе команды «Гром-1» сводного отряда «Каскад-2».
— Мы проводили оперативно-поисковые мероприятия, — рассказывает Сергей Алексеевич, — собирали информацию о бандах, действовавших в Кабуле и его окрестностях. Зачастую необходимые сведения можно было получить только от агента. Каждая такая встреча оперативного сотрудника прикрывалась двумя-тремя «альфовцами». Естественно, каждое такое мероприятие тщательно готовилось. В ходе поисковых мероприятий была обезврежена террористическая группа, действовавшая в афганской столице под видом водителей такси. Изъятие оружие из тайников «моджахедов», боевое прикрытие агитационных отрядов, состоявших из представителей органов власти и советских советников, охрана посла Табеева — таков профиль работы бойцов «Грома-1».
Второй раз Гончаров ступил на афганскую землю в качестве руководителя нештатной боевой группы, находившейся в Афганистане в 1984 году. В ее задачу входило контролирование зоны безопасности на глубину 70 километров от советской границы. Когда поступали оперативные данные о появлении очередной банды, бойцы спецназа в составе десантно-штурмовой группы вылетали на место и действовали по ситуации.
В одном из таких рейдов, в ходе операции Гончаров был ранен. По итогам боевой командировки он был награжден орденом Красной Звезды.
Вместе со многим боевыми товарищами, прошедшими афганскую войну, Гончаров входит в наиболее авторитетную и влиятельную «афганскую» организацию — Российский союз ветеранов войны в Афганистане (РСВВА).
ОТ ВИЛЬНЮСА ДО ДУШАНБЕ
В 1988 году Сергей Алексеевич был назначен заместителем командира Группы «А».
После того, как горбачевская перестройка приобрела катастрофические последствия, а на территории распадающейся страны заполыхали региональные конфликты, полковник Гончаров неоднократно выезжал в горячие точки.
— В январе 1991 года в Вильнюсе погиб наш товарищ, лейтенант Виктор Шатских, — рассказывает Гончаров. — Замечательный парень, молодой, красивый. Ему выстрелили в спину, когда бойцы «Альфы» пробивали дорогу к телевизионной башне. Пять дней… целых пять дней ни одно силовое ведомство Советского Союза не признавало его своим офицером. МВД, КГБ, ВДВ — все открестились от него. Крючков молчал, будто события в Литве произошли в каком то другом государстве. Представляете, каково было родителям?!..
В аэропорту гроб с телом погибшего офицера встречали только наш командир Герой Советского Союза Виктор Фёдорович Карпухин, я и отец Шатских — полковник КГБ. Президент Горбачёв заявил, что он никакого приказа не отдавал, кто такой Шатских знать не знает. Это был для нас настоящий шок.
Так нас сделали крайними…
— Одна из командировок той поры, в которой принял участие полковник Гончаров, была в Душанбе, где ситуация вышла из под контроля властей и грозила перерасти в массовые беспорядки с кровопролитием.
— Мы прилетели туда с Михаилом Головатовым. Могу заявить совершенно определенно: именно «Альфа» предотвратила массовую резню русского населения. Первый секретарь компартии Макхамов пригласил нас к себе. Мы попросили собрать старейшин и сказали: «Мы — офицеры Группы «А», и русских в обиду не дадим».
Приехали на сборище националистов, вышли из автобуса в полной экипировке и с оружием. Когда некоторые из них попытались швырять в нас камнями, то мы вскинули автоматы и дали несколько очередей поверх голов. Толпа разбежалась. По городу пронесся слух, что из Москвы прибыли какие то «головорезы». Все это подействовало отрезвляюще.
Когда в Душанбе прибыл Борис Карлович Пуго, которого я очень уважаю как человека, офицера и государственного деятеля, то он посетовал: «Эх, если бы вас хватило на все республики…»
Это были слова искреннего признания.
К тому времени Группа «А» являлась уникальным инструментом, позволявшим решать сложнейшие задачи.
Однако — и это главное! — этим инструментом нужно было уметь пользоваться. Подобно тому, как высокоточное оружие в руках непрофессионала всего лишь железо, так и Группа «А» могла обеспечить положительный результат только в опытных, грамотных и волевых руках.
ПРИКАЗ: АРЕСТОВАТЬ ЕЛЬЦИНА
В августе 1991 года Сергей Гончаров и его боевые товарищи оказались на острие политических событий, потрясших основы советской державы. В тех обстоятельствах подразделению отводилась ключевая роль, хотя в планы ГКЧП никто из «Альфы», в том числе командир, Герой Советского Союза генерал-майор В. Ф. Карпухин, посвящены не были. В ночь на 19 августа группа бойцов спецподразделения, в которую входил Гончаров, остановилась приблизительно в трех километрах от поселка «Архангельское», где в тот момент находился Борис Ельцин, и ждала дальнейших указаний.
— Мы были на дежурстве, — вспоминает Сергей Алексеевич. — Я и начальник отдела Владимир Зайцев. Поздним вечером Виктор Фёдорович сказал: «Меня вызывают в штаб. Будет какое то задание — поднимайте личный состав по тревоге, готовьте боеприпасы, готовьте операцию». Какую, — понять никто не мог. Где то после полуночи Карпухин вернулся, вызвал нас в кабинет, раскрыл карту Московской области, показал очерченный красным район, на котором было написано «Архангельское». «Пока не для распространения, — сказал он. — Получен приказ об аресте Ельцина». И приказал отобрать шестьдесят лучших бойцов, подготовить все боекомплекты.
— Ночью мы выдвинулись в район «Архангельского», — продолжает рассказ Гончаров. — Выехали два «пазика» и две легковые машины. Куда едем, знали только мы трое. Я сел с Карпухиным в головную машину, оборудованную спецсвязью. При мне он докладывал лично Крючкову: «Выдвигаемся на объект». Дорога была свободной, поэтому ехали, не включая спецсигналы, и на месте появились минут через 35 40.
Виктор Фёдорович доложил, что группа прибыла, и нам последовало указание провести рекогносцировку и определиться, как будем проводить операцию: или по месту, где находится объект, или проработать вариант, когда Ельцин будет выдвигаться с дачи. Володя Зайцев и Анатолий Савельев взяли разведчиков и выдвинулись в район поселка. Доложили по рации, что они определили, где именно находится дача, охрана — два или три человека, вооруженные автоматами, которые ходят по периметру объекта. Маршрут, по которому можно выдвинуться, — свободен.
Карпухин сообщил в штаб о том, что мы на месте и готовы выполнить приказ. Последовала команда, и я это отчетливо услышал: «Ждите указаний!».
Начало светать. Я говорю Карпухину: «Фёдорыч! Ты доложи в штаб — рассвет скоро». Опять команда: «Ждите! Свяжитесь позже». Наш командир взял на себя ответственность: «А что ждать то!». И мы передислоцировались в деревню, находившуюся рядом с Архангельским.
Грибники пошли… Люди, увидев бойцов в необычной форме — в «сферах» и с оружием в руках — были напуганы. Стали от нас шарахаться, возвращаться домой. И, как я понял, пошла информация — дошла она до Коржакова.
По убеждению Гончарова, с которым трудно не согласиться, никакого штурма не потребовалось бы вовсе. Однако никто из «вершителей судеб» страны не решился дать «добро» на силовой вариант.
— Говорю: «Фёдорыч, звони опять! Все понимают, что нас уже расшифровали!» Карпухин выходит на руководство. Ему формулируют новый приказ: «Выдвигайтесь на позиции варианта № 2» — это по захвату в момент выдвижения. Снимаем ребят, садимся опять в машины и выдвигаемся километра на два, начинаем маскироваться. Но как это сделать такому количеству вооруженных людей? Деревенские на нас смотрели с явной опаской, не выходили даже за водой… Проработали операцию, как блокировать выдвижение, Карпухин доложил о готовности. Было 6 часов — светло, все видно, в Москву поток машин идет. Из штаба опять: «Ждите указаний, будет приказ!»
К 7 часам к «Архангельскому» начали стягиваться служебные машины с охраной. Видим, какие то большие чины. Ладно, послали нашу разведку. Оказывается, это прибыли Хасбулатов, Полторанин и кто то еще. Докладываем. Нам опять: «Ждите указаний!» Все! Мы не понимаем, что от нас хотят и как проводить операцию!
Где то около 8 утра разведчики сообщают: «Колонна — два бронированных ЗИЛа, две «Волги» с охраной Ельцина и прибывших туда лиц выдвигается на трассу. Готовьтесь к операции!» Карпухин звонит в очередной раз в штаб и слышит: «Ждите команды!» — «Что ждать, колонна через пять минут проедет!» — «Ждите команды!». Когда мы уже их увидели, Фёдорыч опять сдергивает трубку. Ему опять: «Ждите команды!».
Команды так и не поступило. Почему? Деятели ГКЧП, включая Крючкова, внятного ответа на этот вопрос не дали.
Очевидно, что никто из организаторов ГКЧП не рискнул взять ответственность на себя. История пошла по другому пути.
— После того, как картеж Ельцина на большой скорости проследовал мимо нас, — продолжает рассказ Гончаров, — Карпухин снимает трубку: «Что теперь делать?» — «Подождите, мы перезвоним!» Буквально через пять минут: «Возьмите частью ваших офицеров под охрану «Архангельское». — «Зачем?!» — «Выполняйте, что вам сказали! Остальные — в подразделение!». Часов в 10 или в 11 мы возвратились в Н ский переулок, к месту постоянной дислокации.
А по ЦТ уже по всем каналам вместо заявленных в сетке вещания программ и передач шло «Лебединое озеро». Трагедия государства обернулась фарсом.
ПЕРЕД ШТУРМОМ
Наполненный событиями день 19 августа, как вспоминает Гончаров, прошел для сотрудников «Альфы» в целом спокойно, а рано утром 20 августа Карпухина вызывали в город, где он находился длительное время, восемь или девять часов.
— Возвращается — на нем лица нет. Говорит мне и Михаилу Головатову: «Мужики, нам, наверное, в три часа ночи предстоит штурмовать Белый дом. Готовьте операцию! «Альфа» — основная, нам будут приданы спецназ Минобороны, люди из ВДВ, МВД, бронетехника и будет оказана вертолетная поддержка». — «Виктор Фёдорыч, а план то какой?» — «Повторяю: будем, по всей видимости, штурмовать Белый дом!» Я говорю: «Штурмовать, а дальше что?» — «Я знаю так же, как и вы! Поступил приказ — я его выполняю. Готовьте план операции! Меня опять вызывают! Не забудьте сообщить ребятам из «Вымпела» — они тоже находятся в нашем подчинении».
О том, что в это время происходило в районе Белого дома, в подразделении узнавали преимущественно по радио, а также по своим неформальным каналам.
— Приглашаем начальника отдела Александра Ивановича Мирошниченко: «Бери людей, переодевайтесь в «гражданку», бери неприметную машину — и к Белому дому, посмотрите, что можно сделать». Где то через час он докладывает, что там находится многотысячная толпа, возведены баррикады… Более пятидесяти процентов — молодежь, многие в нетрезвом состоянии. Спрашиваем: «Можно ли подойти к Белому дому?» — «Да, это возможно, но народ все прибывает».
Вообще в то время каждый большой руководитель выгадывал, или, по крайней мере, думал, какую сторону занимать: за Ельцина или против? Просчитывал ситуацию: что будет, если он не на того поставит? Чисто по человечески это понятно, потому как обстановка была совершенно непредсказуемая. Никто ни за что не хотел отвечать. Мы это поняли после того, как получили доклады людей, которые должны были нас поддерживать.
Подсчитав силы, которые были приданы Группе «А» для проведения силовой операции, Гончаров и Головатов стали созваниваться с руководителями этих подразделений.
— Летчики сразу заявили: мы, конечно, взлетим и можем долбануть по верхним этажам Белого дома неуправляемыми ракетами, но думаем, что ракеты попадут в американское посольство. А что потом будет с вами? Мы поняли, что они над нами просто издеваются: дескать, вы там решайте, но без нас… У других, как оказалось, не заводились танки, кто то не мог выйти из части по какой то иной причине, то есть каждый старался отодвинуть от себя данную ситуацию. Кстати, генерал Лебедь вел себя схожим образом: я, мол, сделаю, но…
Я думаю, что российское руководство имело возможность совершенно спокойно уйти — оно не стало бы ждать прихода нашего подразделения. В этом я не сомневаюсь. А все остальные, кто находился в здании — «афганцы», казаки и другие защитники Белого дома — оказали бы, конечно, сопротивление, но думаю, это был бы чисто символический акт. Нас беспокоила обстановка у стен Белого дома. Информация, наверное, в какой то мере просачивалась. И люди, сидевшие у костров, говорили: если «Альфа» пойдет, то всех замесят. Куда бежать? То есть был страх, чувство обреченности… Но главное, народу там было слишком много!
Созвонились с московским руководством, с больницами, и поняли, что в случае штурма при большом количестве убитых и раненых никто не готов ни вывозить, ни лечить людей. Отвечали нам однозначно: мы не в курсе, не готовы… Учитывая количество людей, которые скопились возле Белого дома и находились внутри здания, были бы огромнейшие жертвы. Мы поняли, что все «стрелки» этой операции нацелены на нас — все были уверены: «Альфа» пройдет свой этап, а потом что будет, то будет.
Мы с Головатовым пригласили начальников отделов. Сказали, что в три часа ночи должен состояться штурм. Идите в отделы, готовьте людей. Минут через 30 35 начальники отделов доложили, что в той ситуации, которую мы сейчас имеем, личный состав в основе своей выполнить данный приказ не готов. Все отлично помнили, что было в Вильнюсе в январе 1991 го, когда мы оказались «крайними», и полагали, что и сейчас будет нечто подобное.
Где то после часа ночи приезжает Карпухин, весь на нервах. Было ясно, что он, командир, который за все отвечает, должен сам определиться — ведь голову снимут с него. В конечном итоге так и получилось. Минут через двадцать он вызывает нас: «Я еду в штаб докладывать наше решение! Вы оставайтесь, ни одному человеку подразделение не покидать! Готовьтесь к операции!» — «Есть готовиться к операции!»
Карпухин уехал, и потянулось время. Как вспоминает Гончаров, сотрудники «Альфы» находились в автобусах — в полной боевой выкладке.
— Я не готов сказать, что могло быть дальше, — размышляет Сергей Алексеевич. — Неразбериха полнейшая, а главное — отсутствие руководителей, которые могли отдать четкую, ясную команду… Запрашиваем наших разведчиков: «Что нибудь меняется на площади?» — «Танцы, пляски, люди ожидают, что будет какое то шоу…». В 3 часа команды не поступило. Время «Ч» прошло. Мы поняли, что, по всей видимости, эта команда так и не поступит. Где то после 4 часов утра приезжает Карпухин, уже более-менее спокойный: «Все, ребята, отбой. Людей не отпускать, сдайте только оружие. Будем ждать дальнейших указаний».
И среда, 21 августа, так и закончилась для личного состава Группы «А» ожиданием дальнейших указаний. «Ждите приказа!». Впрочем, ответ был уже ясен на следующий день. ГКЧП приказал долго жить. Наступало Смутное время.
СТЕПАНАКЕРТ. СЕНТЯБРЬ 1991 ГО.
После того, как Советский Союз прекратил существование, Группа «Альфа» оказалась в очень непростом положении. И это несмотря на ту роль, которую она сыграла в событиях августа 1991 го.
М. В. Головатов и С. А. Гончаров приложили в тот период максимум усилий, чтобы сохранить подразделение. Несмотря на все сложности и попытки вывести Группу «А» за скобки.
Одна из тогдашних командировок — в Степанакерт, сентябрь 1991 го. В столицу Нагорного Карабаха прибыл президент Борис Ельцин — тогда еще свежи были воспоминания о его триумфальной победе над ГКЧП. В этой поездке его сопровождал президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Переговоры проходили в российском курортном городе Железноводске.
— Это была сложная командировка. Впрочем, легких у «Альфы» никогда не было, — вспоминает Сергей Алексеевич. — Вместе с нами безопасность российского руководителя обеспечивали бойцы «Витязя» Сергея Лысюка. К Ельцину можно относиться по разному, не любить его и не уважать, но то, что он был смелым человеком, отнять этого невозможно.
Помню, Ельцин выступал перед многотысячной толпой. Говорил он прямо, резко… И люди стали явно напрягаться. В какой то момент я предупредил Коржакова: «Василич! Ты посмотри, наших сил не хватит!». Но все обошлось. Офицеры «Альфы» и «Вымпела» проявили себя как та вооруженная сила, которая способна удержать народ в рамках благоразумия.
В Нагорном Карабахе, помимо обеспечения безопасности Ельцина на выезде, сотрудники «Альфы» охраняли резиденцию российского президента.
ПОЛПРЕД СПЕЦНАЗА
В 1993 году полковник Гончаров вышел в отставку с должности заместителя командира Группы «А». Формальный повод — состояние здоровья, фактически же, как и для многих других офицеров МБ в те годы, основной причиной стали идейные соображения, а именно: в стране царили развал и неразбериха. Начались бесконечные реорганизации. Проблемы с зарплатой и отсутствие ясной перспективы. Отныне каждый был предоставлен своей судьбе.
В октябре 1992 года создается Ассоциация ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» — первая организация подобного рода в стране. Сергей Алексеевич становится ее президентом, после чего выходит в отставку, выполняя решение собрания действующих и бывших сотрудников Группы «А».
— В те годы в России одним махом на улицу были выброшены тысячи сотрудников, которые посвятили свою жизнь служению государству и народу. В октябре 1993 го «Альфа» оказалась в центре внимания — понимая, что все равно ни к чему хорошему лобовое противостояние не приведет, подразделение отказалось идти на бессмысленное кровопролитие и штурмовать Белый Дом. Тогда о нас много писала пресса, — вспоминает Гончаров. — Но мы понимали, что новые ельцинские власти будут опасаться такого мощного оружия, каким являлась наша группа, а потому постараются ее демонтировать. Да и просто было противно смотреть на совершающийся развал. Многие ушли в отставку, в том числе и я.
Ветеранам «Альфы» не хотелось терять связей между собой. Так 26 октября 1992 года более 150 человек, служивших в Группе «А» в разное время, собрались и проголосовали за создание корпоративного сообщества и дали ему название. К созданию Ассоциации подтолкнуло то, что многие офицеры, которые служили в «Альфе» и вышли на пенсию по возрасту, по ранению или по контузии, оказались, по сути, не нужны государству.
— Меня часто спрашивают, что такое Ассоциация «Альфа»? По сути, воинское братство. По форме — закрытая корпоративная организация, которая, несмотря на все попытки расколоть нас извне, сохраняет единство рядов. У нас два депутата Государственной Думы, один от «Единой России» — Игорь Вячеславович Баринов, другой — Олег Иванович Денисенко, он прошел в парламент по списку КПРФ. Два депутата столичного парламента от тех же двух партий: Виктор Александрович Трифонов и я. Около пятисот членов. Шесть школ, носящих имена погибших сотрудников «Альфы» — в Москве, Подмосковье, Воронеже и Рязанской области. И незапятнанное имя.
Прошло семнадцать лет, и время показало, что решение о создании закрытого корпоративного сообщества оказалось верным. После «Альфы» возникли уже аналогичные структуры «Вымпела», «Витязя», спецназа ГРУ и МВД, ветеранов внешней разведки.
…Кровавые события 1993 года, названные президентом Ельциным «горячей осенью», вновь вывели «Альфу» на авансцену большой российской политики. И в этой обстановке Гончарову, как полпреду спецназа, пришлось давать многочисленные комментарии по поводу той исключительной роли, которую сыграло подразделение в недопущении дальнейшего кровопролития в Белом Доме.
От «Альфы» требовали, чтобы ее бойцы, образно говоря, принесли голову Руцкого и трубку Хасбулатова. Вместо этого спецназ вступил в переговоры с руководством Верховного Совета и, получив согласие, вывел людей из горящего здания российского парламента, сохранив многие и многие жизни, в том числе вождей оппозиции.
На волне общественного признания, несмотря на жесткую конкуренцию со стороны разных политических сил, независимый кандидат Сергей Гончаров, выдвинутый инициативным собранием жителей территориального управления «Арбата», в декабре 1993 года одержал победу на первых выборах в Московскую городскую Думу.
Все его принципы были понятны и поддержаны избирателями — как в 1993 м, так и на последующих выборах в Московскую городскую думу. Задолго до того, как патриотизм стал государственной идеологией, он проводился в жизнь ветеранами «Альфы», в том числе через свой печатный орган — газету «Спецназ России».
— Самый лучший отзыв о работе нашего спецподразделения в октябре 1993 го я услышал совершенно случайно, — рассказывает Сергей Алексеевич. — Когда я баллотировался в Московскую городскую Думу, у меня была встреча с избирателями на Арбате. Ко мне подошла женщина лет пятидесяти, сильно заплаканная, и спросила: «Сергей Алексеевич, это ваши ребята выводили людей из Белого дома?» — «Наши». — «Я хочу им выразить материнскую благодарность. Моего восемнадцатилетнего сына сотрудники «Альфы» задержали в Белом доме с пистолетом. Ну дурак он еще, романтики ему захотелось! Так ваши люди отняли у него пистолет, дали ему под зад и сказали, чтобы шел домой к мамке. А вот его товарищ нарвался на других военных, и его убили. Я всю жизнь буду Бога молить за ваших людей…»
В мае 1997 года Гончаров становится президентом Российского союза предприятий безопасности (РСПБ) — крупнейшего на тот период корпоративного объединения охранного бизнеса страны. В ноябре того же года он входит в Консультативный совет ФСБ.
— Перед отставниками был небольшой выбор, — поясняет Сергей Алексеевич, — либо идти на службу криминалу, вливаться в расцветавшую тогда систему рэкета, либо идти работать в нарождавшийся тогда бизнес — слабый, разобщенный, зависимый от произвола чиновников. С этой дилеммой не могло смириться ни государственное сознание, которое у спецназовцев стояло всегда очень высоко, ни элементарное чувство самосохранения: ведь это означало пойти на моральное разложение и верную физическую гибель.
Дело в том, что охранная деятельность стала для нас не только бизнесом, но и, в каком то смысле, продолжением службы, — наиболее естественной формой самосохранения и самоорганизации военно служилого сословия, которое всегда составляло становой хребет России. Люди, о которых многие думали, что они «умеют только убивать», сорганизовались и вскоре вступили в бой с антиобщественными силами, прежде всего криминалом, для того, чтобы воплотить как раз те обещания, которые демократы давали, но выполнять не собирались: «свобода, собственность, безопасность».
Благодаря тому, что были созданы крепкие структуры негосударственной безопасности, составленные в основном из ветеранов спецслужб и правоохранительных органов, бандитам не удалось затоптать первые ростки свободного предпринимательства, не удалось загнать всю рыночную экономику на «черный рынок».
— Криминальные «крыши» не могли — да и не хотели — дать обираемым им людям ни собственности, ни свободы, ни даже безопасности. Охранные структуры смогли защитить и бизнес, и свободу, и жизнь, причем обеспечить это стало возможным только за счет корпоративной солидарности выходцев из Системы. Отдельные охранные структуры ничего бы не сделали, их бы раздавили, но возникла структура, включавшая в себя ассоциации ветеранов спецназа «Альфы», «Вымпела», «Витязя», ветеранов госбезопасности, органов МВД, — говорит Гончаров о роли РСПБ.
В качестве президента Ассоциации ветеранов спецподразделения «Альфа» он проводил очень большую и значимую работу. За шестнадцать лет, прошедших с момента создания организации, она строго выполняет все взятые на себя социальные обязательства в отношении семей погибших и умерших сотрудников Группы «А» КГБ-ФСБ.
Несмотря на все жизненные сложности, сохраняется корпоративная спайка. Она дает возможность оказывать поддержку не только ветеранам, но и действующему подразделению — Управлению «А» ЦСН ФСБ, именным «альфовским» школам и военно-патриотическим клубам.
Выступая в качестве ведущего эксперта в стране по вопросам терроризма, полковник Гончаров является исследователем проблемы организованного насилия. Он — автор книги «Россия в эпоху террора», что по прежнему является наиболее актуальной проблемой нашей современности.
В этой книге президент Ассоциации рассматривает взаимосвязь между всплеском исламского терроризма с реальными геополитическими проблемами России. Заключает он ее глубоким и верным рецептом по формированию общества антитеррора: декриминализация страны и преодоление бюрократизма, построение государства как спецслужбы, широчайшее развитие местного самоуправления — не только в селах и городах, но и в мегаполисах.
ИЗ ДОСЬЕ «СПЕЦНАЗА РОССИИ»
17 декабря 1997 года Гончаров повторил свой успех, вновь избравшись в МГД. Жители Арбата, Пресни, Хамовников и Якиманки отдали ему 32,7 % голосов. На выборах же в столичную Думу третьего созыва в 2001 году количество поданных за него голосов увеличилось до 48,6 %, что свидетельствовало об устойчивой поддержке населением этих районов политика, выступавшего с патриотических позиций.
4 декабря 2005 года беспартийный Гончаров был избран депутатом Московской городской Думы IV созыва по списку Всероссийской политической партии «Единая Россия» и вновь стал заместителем председателя комиссии «столичного парламента» по безопасности.
Сергей Алексеевич состоит в Попечительском совете Народного Пушкинского фонда. Он — действительный член Российской академии проблем безопасности, обороны и правопорядка. Кавалер ордена Красной Звезды, имеет медаль «За отвагу», медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, и ряд других государственных наград. В 2007 году Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II наградил его орденом Святого благоверного князя Димитрия Донского III степени.
