Без понимания обстановки, в которой приходилось действовать Сталину, картина будет неполной. А то у многих есть установка «по умолчанию», что Сталин что хотел, то и делал, причем сразу с 17 го года, что, мягко скажем, не соответствует действительности. Причем не только в плане личной власти, но и по отношению к теории — надо было формально соответствовать марксизму-ленинизму.
А как Ленин относился к русскому народу?
Давайте проанализируем.
Непосредственно о русских Лениным написана лишь крохотная статья «О национальной гордости великороссов» (конец 1914 года). В ней он открыто заявил о русских (великороссах) как об «угнетающей нации» и стал говорить о праве на самоопределение «всех угнетенных великороссами наций».
Классовая борьба ненавязчиво так отодвинулась на второе место.
Выпад был не единичным; скажем, речь по национальному вопросу 29 апреля (12 мая) 1917 года: «Никто так не угнетал поляков, как русский народ». Обратите внимание: не царизм, а русский народ. Начиная с крестьян, ага.
Или вот, из выступления на VII партконференции в апреле 1917 года:
«Почему мы, великороссы, угнетающие большее число наций, чем какой либо другой народ, должны отказаться от признания права на отделение Польши, Украины, Финляндии… Если Финляндия, Польша, Украина отделятся от России, в этом ничего худого нет. Что тут худого. Кто это скажет, тот шовинист».
На VIII съезде РКП (б) в 1919 году русские были названы в Программе партии «бывшей угнетающей нацией»; русский этнос по прежнему рассматривался без подразделения на эксплуататорский и эксплуатируемые классы, как было положено по марксизму и как было на самом деле. Тогда же было введено понятие русского «великодержавного шовинизма». Введение такого статуса русской нации в программные документы партии (!) можно объяснить лишь стремлением как то оправдать русофобскую позицию. Другие варианты видите? Вот и я нет.
В дальнейшем борьба против «великодержавного шовинизма» была объявлена на Х съезде партии (1921) главной задачей в области национального вопроса (об этом съезде — позже отдельный раздел).
Отчетливый «всплеск» русофобии был у Ленина в конце 1922 года, в известном письме «К вопросу о национальностях или об «автономизации».
Знаете, какое событие вызвало появление этого письма?
Грузин Серго Орджоникидзе (председатель Кавказского бюро ЦК РКП (б)), будучи по партийным делам в Тбилиси, в ответ на слова местного партаппаратчика, назвавшего его «сталинским ишаком», дал тому пощечину, а поляк Феликс Дзержинский, расследовавший этот инцидент, и грузин Иосиф Сталин, не нашли в этом ничего преступного. Что Ленин истолковал как проявление «великорусского шовинизма».
В письме он заявил о существовании «моря шовинистической великорусской швали»… Впрочем, читайте:
«Я уже писал в своих произведениях по национальному вопросу, что никуда не годится абстрактная постановка вопроса о национализме вообще. Необходимо отличать национализм нации угнетающей и национализм нации угнетённой, национализм большой нации и национализм нации маленькой.
По отношению ко второму национализму почти всегда в исторической практике мы, националы большой нации, оказываемся виноватыми в бесконечном количестве насилия, и даже больше того — незаметно для себя совершаем бесконечное количество насилий и оскорблений…
…интернационализм со стороны угнетающей или так называемой «великой» нации (хотя великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда) должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически. Кто не понял этого, тот не понял действительно пролетарского отношения к национальному вопросу».
Вы только представьте — Ленин, выздоравливающий после инсульта (понятно, что без гарантии выздоровления, инсульт — это вам не насморк), бросает все дела, и 31 декабря, перед Новым годом, обличает двух грузин и поляка в «великорусском шовинизме». Представляете, насколько важен был для него вопрос? Практически на смертном одре… Характерно, что письмо «К вопросу о национальностях» обычно включается в его так называемое «политическое завещание».
И Ленин получил поддержку. Возьмем, скажем, «Двенадцатый съезд РКП (б). 17 25 апреля 1923 года. Стенографический отчет», Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, М. 1968.
Зиновьев: «… мы должны на этот счет твердо сказать, что ни малейших уступок «великодержавной» точке зрения и ни малейшего отступления от школы Ленина в национальном вопросе мы не можем допустить и не допустим».
Лисовский: «Совершенно очевидно, что нам нужно на этом съезде заострить внимание на великорусском шовинизме. Совершенно ясно, что нужно сделать величайшее ударение именно на великорусском шовинизме». Аж повторяется от усердия!
Бухарин: «В такой резолюции по докладу ЦК, которая должна носить абсолютно ударный характер, где от партии требуется максимальная энергия, эта ударность и эта энергия и должны быть соответствующим образом выражены. Я думаю, громадное большинство съезда отлично понимает, какая огромная опасность грозит нам, — именно великорусский шовинизм».
Ну и так далее…
Сталин, кстати говоря, также выступал против «великорусского шовинизма». Но давайте посмотрим, как именно он это делал. Из того же отчета:
«И, таким образом, в связи с нэпом во внутренней нашей жизни нарождается новая сила — великорусский шовинизм, гнездящийся в наших учреждениях, проникающий не только в советские, но и в партийные учреждения, бродящий по всем углам нашей федерации и ведущий к тому, что если мы этой новой силе не дадим решительного отпора, если мы ее не подсечем в корне, — а нэповские условия ее взращивают, — мы рискуем оказаться перед картиной разрыва между пролетариатом бывшей державной нации и крестьянами ранее угнетенных наций, что равняется подрыву диктатуры пролетариата».
Обратите внимание: в отличие от остальных, Сталин говори не об русских как «нации угнетателей», а о нэпманах, которые, понятно дело, будут пытаться эксплуатировать в том числе и «угнетенные нации», которые воспримут это как «русский гнет». Как и о царизме:
«Царизм намеренно культивировал на окраинах патриархально-феодальный гнет для того, чтобы держать массы в рабстве и невежестве. Царизм намеренно заселил лучшие уголки окраин колонизаторскими элементами для того, чтобы оттеснить местные национальные массы в худшие районы и усилить национальную рознь. Царизм стеснял, а иногда просто упразднял местную школу, театр, просветительные учреждения для того, чтобы держать массы в темноте. Царизм пресекал всякую инициативу лучших людей местного населения. Наконец, царизм убивал всякую активность народных масс окраин. Всем этим царизм породил среди местных национальных масс глубочайшее недоверие, переходящее иногда во враждебные отношения, ко всему русскому». («Политика Советской власти по национальному вопросу в России»)
Существенная разница, не так ли?
Читаем далее:
«Но есть еще третий фактор, тормозящий объединение республик в один союз, — это национализм в отдельных республиках. Нэп действует не только на русское население, но и на нерусское. Нэп развивает частную торговлю и промышленность не только в центре России, но и в отдельных республиках. Вот этот то самый нэп и связанный с ним частный капитал питают, взращивают национализм грузинский, азербайджанский, узбекский и пр».
Как я уже писал в начале работы: Сталин, пожалуй, единственный в руководстве партии большевиков, кто выступал против не только «русского шовинизма», но и местечкового национализма.
«… антирусский национализм есть оборонительная форма, некоторая уродливая форма обороны против национализма русского, против шовинизма русского. Если бы этот национализм был только оборонительный, можно было бы еще не поднимать из за него шума. Можно было бы сосредоточить всю силу своих действий и всю силу своей борьбы на шовинизме великорусском, надеясь, что коль скоро этот сильный враг будет повален, то, вместе с тем, будет повален и национализм антирусский, ибо он, этот национализм, повторяю, в конечном счете является реакцией на национализм великорусский, ответом на него, известной обороной. Да, это было бы так, если бы на местах национализм антирусский дальше реакции на национализм русский не уходил».
Я не буду заявлять, что де Сталин вынужденно маскировался, и заявлял о «великорусском шовинизме» как о главном вопросе якобы для маскировки. Вполне соглашусь с тем, что, вероятнее всего, по крайней мере в то время он действительно думал то, что говорил.
Но он выступает против любого национализма, а не только русского; признает, что на местах антирусский национализм уходит дальше реакции на «русский шовинизм»; и что этот самый «русский шовинизм» относится к прослойке нэпманов, а не ко всем великороссам, что и подчеркивает!
Сравните, скажем, с Бухариным:
«Нельзя даже подходить здесь с точки зрения равенства наций, и т. Ленин неоднократно это доказывал. Наоборот, мы должны сказать, что мы в качестве бывшей великодержавной нации должны идти наперерез националистическим стремлениям и поставить себя в неравное положение в смысле еще больших уступок национальным течениям. Только при такой политике, идя наперерез, только при такой политике, когда мы себя искусственно поставим в положение, более низкое по сравнению с другими, только этой ценой мы сможем купить себе настоящее доверие прежде угнетенных наций.
…Если бы мы стали здесь, на съезде, разбирать вопрос о местных шовинизмах, мы бы вели неправильную политику. Ведь почему т. Ленин с такой бешеной энергией стал бить тревогу в грузинском вопросе? И почему т. Ленин не сказал ни слова в своем письме об ошибках [грузинских] уклонистов и, наоборот, все слова сказал, и четырехаршинные слова сказал, против политики, которая велась против уклонистов? Почему он это сделал? Потому, что не знал, что существует местный шовинизм? Или потому, что не мог перечислить десятка уездов с сепаратистскими тенденциями? Почему же он это сделал? А потому, что т. Ленин — гениальный стратег. Он знает, что нужно бить главного врага…»
Гениальный стратег, таки да… Забавно, но ленинскую стратегию, похоже, реализуют сейчас либеральные политики.
ЛЕНИН И СТАЛИН, ФЕДЕРАЦИЯ И АВТОНОМИЯ
Чтобы покончить с Лениным, обсудим вопрос «федерация против автономии», по которому у него были разногласия со Сталиным.
Интересно то, что изначально Ленин выступал категорически против федерализма.
В 1913 г. он писал: «Марксисты, разумеется, относятся враждебно к федерации и децентрализации — по той простой причине, что капитализм требует для своего развития возможно более крупных и возможно более централизованных государств. При прочих равных условиях, сознательный пролетариат всегда будет отстаивать более крупное государство». Логично, не так ли?
Это отрицательное отношение к государственному федерализму наиболее резкое выражение получило в письме Ленина Шаумяну в ноябре того же, 1913 года (Впервые напечатано 15 (2) марта 1918 г. в газете «Бакинский Рабочий» № 48): «Мы за демократический централизм, безусловно. Мы против федерации… Мы в принципе против федерации — она ослабляет экономическую связь, она негодный тип для одного государства. Хочешь отделиться? Проваливай к дьяволу, если ты можешь порвать экономическую связь, или вернее, если гнет и трения «сожительства» таковы, что они портят и губят дело экономической связи. Не хочешь отделяться? Тогда извини, за меня не решай, не думай, что ты имеешь «право» на федерацию».
Кстати говоря, и здесь Ленин не удержался: «Право на самоопределение есть исключение из нашей общей посылки централизма. Исключение это безусловно необходимо перед лицом черносотенного велико¬русского национализма, и малейший отказ от этого исключения есть оппортунизм…»
Видимо, понимание, что централизация неизбежно приведет к главенствующей роли русского народа, и привело Владимира Ильича к отказу от начальной позиции. Вот, скажем, уже упоминавшаяся статья декабря 1914 года «О национальной гордости великороссов»: «… мы безусловно, при прочих равных условиях, за централизацию и против мещанского идеала федеративных отношений».
При прочих равных, таки да. Но:
«Однако даже в таком случае, во первых, не наше дело, не дело демократов (не говоря уже о социалистах) помогать Романову-Бобринскому-Пуришкевичу душить Украину и т. д. Бисмарк сделал по своему, по юнкерски, прогрессивное историческое дело, но хорош был бы тот «марксист», который на этом основании вздумал бы оправдывать социалистическую помощь Бисмарку! И притом Бисмарк помогал экономическому развитию, объединяя раздробленных немцев, которых угнетали другие народы. А экономическое процветание и быстрое развитие Великороссии требует освобождения страны от насилия великороссов над другими народами — эту разницу забывают наши поклонники истинно русских почти-Бисмарков».
Условия то, оказывается, по ленински не равные…
При этом украинские «национал-коммунисты» 20 х годов действиетельно вели дело к отрыву Украины от Росси, о чем свидетельствует Нарком иностранных дел Чичерин в письме в Политбюро ЦК РКП (б) от 16 марта 1922 года:
«Разногласие возникло по поводу назначения Украинским правительством отдельной миссии в прибалтийские государства, причем члены этой миссии прибыли в Ковно, Ригу и Ревель даже без предварительного уведомления НКИД РСФСР и ведут там сепаратную политику помимо представительств РСФСР… Западные представительства уже неоднократно обнаруживали стремление сепаратно заигрывать с Украиной и вообще с окраинными государствами и разыгрывать их против РСФСР» («ЦК РКП (б) –ВКП (б) и национальный вопрос», Москва, РОССПЭН 2005 г.).
А на четвертом совещании ЦК РКП (б) с ответственными работниками национальных республик и областей, проходившем 9 12 июля 1923 года, Сталин показал, чего на самом деле хотят украинские буржуазные националисты с коммунистическими партийными билетами:
«Разве случайность, что т. т. украинцы, рассматривая известный проект Конституции, принятый на съезде Союза Республик, вычеркнули из него фразу о том, что республики объединяются в одно союзное государство? Разве это случайность и разве они этого не сделали?.. Вычеркнуты слова «объединяются в одно союзное государство». Выкинуто тут четыре слова. Почему? Разве это случайность? Где же тут федерация? Я усматриваю зародыши конфедерализма у тов. Раковского еще в том, что он выкинул в известном пункте Конституции, принятой 1 м съездом, слова о Президиуме, как «носителе верховной власти в промежутках между сессиями», разделив власть между президиумами двух палат, т. е. сведя союзную власть к фикции. Почему он это сделал? Потому, что он против идеи союзного государства, против действительной союзной власти».
Важно понимать, что декларировался временный характер Советского государства. Оно должно было прослужить лишь «запалом» цепной реакции мировой революции, которая должна привести сначала к всемирной федерации социалистических республик, а затем к отмиранию государства по Марксу-Энгельсу.
Но не надо было быть гением, чтобы понимать обстановку: Россия в то время находилась в состоянии глубокого кризиса и, следовательно, нуждалась в восстановлении действенной центральной власти. А уже после ее установления можно присоединять и другие территории / народы, причем именно на правах автономий.
Сталин отметил в дискуссии на секции по национальному вопросу XII съезда РКП (б):
«Я был тогда на фронте на юге, тов. Ленин перед 2 Конгрессом Коминтерна прислал свой проект по национальному вопросу и просил меня отозваться, так же, как и других. Там говорилось, что мы, Коминтерн, будем добиваться федерирования национальностей и государств. Я тогда сказал — это все храниться в архиве ЦК — не пройдет это. Если вы думаете оставаться в рамках федерирования национальностей старой России — это еще понятно, но если вы думаете, что Германия когда либо войдет к вам в Федерацию на правах Украины, — ошибаетесь. Если вы думаете, что даже Польша, которая сложилась в буржуазное государство со всеми атрибутами, войдет в состав союза на правах Украины, — ошибаетесь. Это я говорил тогда. И тов. Ленин прислал грозное письмо — это шовинизм, национализм, нам надо центральное мировое хозяйство, управляемое из одного органа» («Национальный вопрос на перекрестке мнений. 20 е годы документы и материалы. Москва, «Наука» 1992 г., стр. 210).
Но на практике получилось иначе.
В резолюции по национальному вопросу, принятой Апрельской конференцией партии в 1917 году, вопрос о федеративном устройстве государства не поднимался вообще. В резолюции говорится о праве наций на отделение, об автономии национальных областей в рамках единого (унитарного) государства, наконец, об издании основного закона против каких бы то ни было национальных привилегий, но ни одного слова не сказано о допустимости федеративного устройства государства.
Но тут же, в августе 1917 года, Ленин в книге «Государство и революция» пишет о допустимости федерации как переходной формы «к централистической республике»:
«Энгельс, как и Маркс, отстаивает, с точки зрения пролетариата и пролетарской революции, демократический централизм, единую и нераздельную республику. Федеративную республику он рассматривает либо как исключение и помеху развитию, либо как переход от монархии к централистической республике, как «шаг вперед» при известных особых условиях. И среди этих особых условий выдвигается национальный вопрос… Даже в Англии, где и географические условия, и общность языка, и история многих сотен лет, казалось бы, «покончила» с национальным вопросом отдельных мелких делений Англии, даже здесь Энгельс учитывает ясный факт, что национальный вопрос еще не изжит, и потому признает федеративную республику «шагом вперед». Разумеется, тут нет ни тени отказа от критики недостатков федеративной республики и от самой решительной пропаганды и борьбы за единую, централистически демократическую республику».
Но вот наступает январь 1918 — и в «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа» читаем: «Советская Российская республика учреждается на основе свободного союза свободных наций, как федерация Советских национальных республик».
Мутация прямо на бегу. Помните старый анекдот? »— Может ли змея сломать себе хребет? — Может, если поползет по генеральной линии партии».
Впрочем, в кратком изложении текста резолюции (в «Известиях»), в названии Российской республики слово «федерализм» отсутствовало.
Официально же федерализм был утвержден на ее VIII съезде (1919 год): «Как одну из переходных форм на пути к полному единству, партия выставляет федеративное объединение государств, организованных по советскому типу».
Позже, в декабре 1924, Сталин в статье «Против федерализма» (Сталин И. В. Cочинения. — Т. 3. — М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1946.) пишет:
«Эту эволюцию взглядов нашей партии по вопросу о государственной федерации следует объяснить тремя причинами.
Во-первых, тем, что ко времени Октябрьского переворота целый ряд национальностей России оказался на деле в состоянии полного отделения и полной оторванности друг от друга, ввиду чего федерация оказалась шагом вперед от разрозненности трудящихся масс этих национальностей к их сближению, к их объединению.
Во-вторых, тем, что самые формы федерации, наметившиеся в ходе советского строительства, оказались далеко не столь противоречащими целям экономического сближения трудящихся масс национальностей России, как это могло казаться раньше, или даже — вовсе не противоречащими этим целям, как показала в дальнейшем практика.
В-третьих, тем, что удельный вес национального движения оказался гораздо более серьезным, а путь объединения наций — гораздо более сложным, чем это могло казаться раньше, в период до войны, или в период до Октябрьской революции».
Как обычно — Сталин вынужден подчиняться партийной дисциплине и формальному следованию Ленину в теории, но на практике гнет свою линию.
Будущее советского федерализма уже отчетливо просматривалось в заявлении И. В. Сталина, опубликованном в «Правде» 3 и 4 апреля 1918 г. Сталин утверждал, что советская федерация не имеет ничего общего с буржуазной федерацией, что советская федерация представляет собой переход, который будет достигнут «с течением времени» от «принудительного царистского унитаризма» к «добровольному и братскому объединению Трудовых масс всех наций и племен России», конечная цель которого в переходе к «будущему социалистическому унитаризму».
При этом — обратите внимание — «Так называемая независимость так называемых независимых Грузии, Армении, Польши, Финляндии, и т. д. есть лишь обманчивая видимость, прикрывающая полную зависимость этих, с позволения сказать, государств от той или иной группы империалистов». («Политика Советской власти по национальному вопросу в России»)
Или, скажем, отношение уже не к территориям, а к нации. Сталин выступает против антисемитизма:
«Национальный и расовый шовинизм есть пережиток человеконенавистнических нравов, свойственных периоду каннибализма. Антисемитизм, как крайняя форма расового шовинизма, является наиболее опасным пережитком каннибализма. Антисемитизм выгоден эксплуататорам, как громоотвод, выводящий капитализм из под удара трудящихся. Антисемитизм опасен для трудящихся, как ложная тропинка, сбивающая их с правильного пути и приводящая их в джунгли. Поэтому коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма. В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм, как явление, глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью». («Об антисемитизме», ответ на запрос Еврейского телеграфного агентства из Америки 30 ноября 1936 г.)
Но при этом еще раньше точно также возмущался и еврейским шовинизмом:
«Сохранить все еврейское, консервировать все национальные особенности евреев, вплоть до заведомо вредных для пролетариата, отграничить евреев от всего нееврейского, даже особые больницы устроить, — вот до чего опустился Бунд!» («Марксизм и национальный вопрос»).
Все просто и логично («Марксизм и национальный вопрос»):
«… культурно-национальная автономия непригодна. Во-первых, она искусственна и нежизненна, ибо она предполагает искусственное стягивание в одну нацию людей, которых жизнь, действительная жизнь, разъединяет и перебрасывает в разные концы государства. Во-вторых, она толкает к национализму, ибо она ведет к точке зрения «размежевания» людей по национальным куриям, к точке зрения «организации» наций, к точке зрения «сохранения» и культивирования «национальных особенностей», — дело, совершенно не идущее к социал демократии… Итак, национальная автономия не рашает вопроса».
«Единственно верное решение — областная автономия, автономия таких определившихся единиц, как Польша, Литва, Украина, Кавказ, и т. п. Преимущество областной автономии состоит, прежде всего, в том, что при ней приходится иметь дело не с фикцией без территории, а с определенным населением, живущим на определенной территории. Затем, она не межует людей по нациям, она не укрепляет национальных перегородок, — наоборот, она ломает эти перегородки и объединяет население для того, чтобы открыть дорогу для межевания другого рода, межевания по классам. Наконец, она дает возможность наилучшим образом использовать природные богатства области и развить производительные силы, не дожидаясь решений общего центра, — функции, не присущие культурно-национальной автономии.
Итак, областная автономия, как необходимый пункт в решении национального вопроса».
Важно: несмотря на то, что декларировалась федерация, и Сталин ее формально поддерживал, на деле продвигалась скорее автономия — причем с максимально возможным контролем из Центра.
Кроме того, Сталин хорошо усваивал уроки истории. Смотрите сами, вот Сталин образца 1921 го года:
«… старое государство, помещики и капиталисты оставили в наследство такие загнанные народности, как киргизы, чеченцы, осетины, земли которых служили для колонизации со стороны казачьих и кулацких элементов России. Эти народности были обречены на неимоверные страдания и вымирание».
А через пару десятков лет он сам отдавал приказ к переселению тех же чечен.
Поскольку понял: по себе людей не судят. Есть те, которые благодарны за помощь, а есть те, которые считают, что если им оказывают помощь — то их боятся.
И тост Сталин за русских поднимал после Победы уже персонально, а не громил «великодержавный шовинизм», не так ли?
А потом Вождя не стало, и наступило время партократии. Русские уже не «подтягивали» до своего уровня национальные окраины, а просто кормили и содержали их в значительной части за свой свет.
С другой стороны — это сейчас, зная этнопсихологию и проч., можно сразу сказать, что ничего из попытки объединить народы в дружную семью не выйдет (а вот в союзные народы — можно было и попробовать, но пытались сделать именно «семью народов»).
В соответствии с установкой (утрированно) «национальности отменить, классовую борьбу ввести» Сталин хотел обособить в 1921 м и Украину, и Белоруссию. Чтобы сделать одну «гражданскую нацию», надо было использовать как можно меньшие «кусочки». Логично. Вот только сама концепция — ложная. Я отнюдь не считаю, что все, что Сталин делал — было хорошо.
Впрочем, не будем забегать вперед.
Давайте пойдем по порядку…
ОРГАНИЗАЦИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАТИВНОЙ РЕСПУБЛИКИ
Крайне важно то, что Сталин четко понимал отличие России от других стран, как и то, что не бывает универсальных рецептов. Частично этот вопрос мы уже обсуждали при рассмотрении работы «Марксизм и национальный вопрос» — про австрийский опыт социал демократов. Давайте теперь пойдем по порядку, и проанализируем работу Сталина «Организация Российской Федеративной Республики», опубликованную в газете «Правда» №№ 62 63 от 3 4 апреля 1918 года (Сталин И. В. Cочинения. — Т. 4. — М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1947).
Отличие ситуации в Российской Федерации четко понимается Сталиным:
«Во-первых, выделившиеся в России области представляют вполне определенные единицы в смысле быта и национального состава. Украина, Крым, Польша, Закавказье, Туркестан, Среднее Поволжье, Киргизский край отличаются от центра не только по своему географическому расположению (окраины!), но и как целостные экономические территории с определенным бытом и национальным составом населения.
Во-вторых, области эти составляют не свободные и независимые территории, а насильственно втиснутые в общероссийский политический организм единицы, которые стремятся теперь получить необходимую свободу действий, в виде федеративных отношений или полной независимости. История «объединения» этих территорий представляет сплошную картину насилий и угнетения со стороны старых российских властей. Установление в России федеративного строя будет означать освобождение этих территорий и населяющих их народов от старого империалистического гнета. От унитаризма — к федерализму!
В-третьих, там — в западных федерациях — строительством государственной жизни руководит империалистическая буржуазия. Неудивительно, что «объединение» не могло обойтись без насилий. Здесь, в России, наоборот, политическим строительством руководит пролетариат, заклятый враг империализма. Поэтому в России можно и нужно установить федеративный строй на основе свободного союза народов».
Как забавно меняется позиция «федерализм или автономия» во времени, не так ли? Что у Ленина, что у Сталина. Вот только мотивы разные.
Оба — не догматики, а практики.
Чего хотел Ленин — писалось выше.
А Сталин хотел именно сильное государство, а не навешивание на русских «шовинизма». «… стремятся теперь получить необходимую свободу действий, в виде федеративных отношений или полной независимости» — что это, если не завуалированное «федерация необходима сейчас, так как если не дать федеративности, то будет сепаратизм»?
При этом в разделе «Права федерирующихся областей. Права национальных меньшинств» четко прописано:
«Военное и военно-морское дело, внешние дела, железные дороги, почта и телеграф, монета, торговые договоры, общая экономическая, финансовая и банковская политика — все это, должно быть, будет составлять область деятельности центрального Совета Народных Комиссаров. Все остальные дела и, прежде всего, формы проведения общих декретов, школа, судопроизводство, администрация и т. д. отойдут к областным совнаркомам».
Так что же на деле остается элементам федерации? Правильно — претворять в жизнь указания Центра. И гордиться федеративным устройством, да.
Сталин даже пишет о том, что не должно быть «Никакого обязательного «государственного» языка — ни в судопроизводстве, ни в школе)». Опять же — а по факту что будет? Исходя из «Каждая область выбирает тот язык или те языки, которые соответствуют составу населения данной области, причем соблюдается полное равноправие языков как меньшинств, так и большинств во всех общественных и политических установлениях», русский обязательно будет везде. De facto — государственный, а что de jure «один из равноправных», так это ничего страшного. До поры, до времени…
Далее Сталин заявляет о недопустимости копирования двухпалатного парламента, это сейчас к делу не имеет отношения, пропускаем.
А вот далее — идет отдельный раздел «Переходная роль федерализма»:
«Многие склонны считать федеративный строй наиболее устойчивым и даже идеальным, причем ссылаются часто на пример Америки, Канады, Швейцарии. Но увлечение федерализмом не оправдывается историей. Во-первых, Америка, как и Швейцария, уже не представляют федераций: они были федерациями в 60 х годах прошлого столетия; они превратились на деле в унитарные государства — с конца прошлого века, когда вся власть была передана от штатов и кантонов центральному федеральному правительству.
История показала, что федерализм Америки и Швейцарии есть переходная ступень от независимости штатов и кантонов к полному их объединению. Федерализм оказался вполне целесообразной формой, как переходная ступень от независимости к империалистическому унитаризму, но он был изжит и отброшен, как только созрели условия для объединения штатов и кантонов в единое государственное целое».
Как вы только что убедились, что федерализм был для Сталина лишь временным средством. Федерализм в России — переходная ступень к социалистическому унитаризму, о чем открыто и пишется:
«В России… принудительный царистский унитаризм сменяется федерализмом добровольным для того, чтобы, с течением времени, федерализм уступил место такому же добровольному и братскому объединению трудовых масс всех наций и племен России».
ЧЕРЕЗ ДВА ГОДА
Давайте сравним выше озвученную позицию со статьей от 10 октября 1920 г. «Политика Советской власти по национальному вопросу в России» («Правда» № 226, цит. по Сталин И. В. Cочинения. — Т. 4. — М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1947).
«Три года революции и гражданской войны в России показали, что без взаимной поддержки центральной России и ее окраин невозможна победа революции, невозможно освобождение России от когтей империализма. Центральная Россия, этот очаг мировой революции, не может долго держаться без помощи окраин, изобилующих сырьем, топливом, продуктами продовольствия. Окраины России, в свою очередь, обречены на неминуемую империалистическую кабалу без политической, военной и организационной помощи более развитой центральной России».
Практика, конечно, не критерий истины с философской точки зрения (диамат тут мухлюет, см. вопрос у Шопенгауэра), но позволяет делать, извиняюсь за тавтологию, практические выводы.
Россия не может существовать — с ее то территориями — без сильной централизованной власти. Что Сталин прекрасно понимал.
«Конечно, окраины России, нации и племена, населяющие эти окраины, как и всякие другие нации, имеют неотъемлемое право на отделение от России, и если бы какая либо из этих наций решила в своем большинстве отделиться от России, как это было с Финляндией в 1917 году, то России, вероятно, пришлось бы констатировать факт и санкционировать отделение. Но речь идет здесь не о правах наций, которые неоспоримы, а об интересах народных масс как центра, так и окраин, речь идет о характере той агитации, который (характер) определяется этими интересами и которую (агитацию) обязана вести наша партия, если она (партия) не хочет отречься от самой себя, если она хочет повлиять на волю трудовых масс национальностей в определенном направлении. Ну, а интересы народных масс говорят, что требование отделения окраин на данной стадии революции глубоко контрреволюционно».
Ну а как полагалось поступать с контрреволюционерами в то время — думаю, догадываетесь.
Речь о федерации уже не идет, даже как о переходном периоде:
«… областная автономия окраин, отличающихся особым бытом и национальным составом, как единственно целесообразная форма союза между центром и окраинами, автономия, долженствующая связать окраины России с центром узами федеративной связи. То есть, та самая советская автономия, которая была провозглашена Советской властью с первых же дней ее появления на свет и которая проводится ныне на окраинах в виде административных коммун и автономных советских республик».
Х СЪЕЗД РКП (Б)
Съезд состоялся в Москве 8 16 марта 1921 и уделил большое влияние национальному вопросу.
Нерусским окраинам хотели помочь развиться — пусть изначально за русский счет; но затем предполагался единый уровень развития.
«… получили от прошлого наследство, по которому одна национальность, именно великоросская, оказалась более развитой в политическом и промышленном отношении, чем другие национальности. Отсюда фактическое неравенство, которое не может быть изжито в один год, но которое должно быть изжито путем оказания хозяйственной, политической и культурной помощи отсталым национальностям.
Суть национального вопроса в РСФСР состоит в том, чтобы уничтожить ту отсталость (хозяйственную, политическую, культурную) национальностей, которую они унаследовали от прошлого, чтобы дать возможность отсталым народам догнать центральную Россию и в государственном, и в культурном, и в хозяйственном отношениях».
Сталин говорит о том, что надо поднять окраины до общего уровня, а вовсе не про то, чтобы сделать русский центр «донором».
А как его понимают? Так, как хочется, как приятнее для себя. Вот, к примеру, представитель Туркестана Сафаров: «На многих окраинах это русское великодержавное кулачье далеко еще не ликвидировано. Об этом говорится более или менее подробно в тезисах т. Сталина».
Но и этого мало. Для того, чтобы русские считались не государствообразующим народом, а просто каким то по алфавиту, русскую нацию пытаются разделить на части. Поэтому коммунисты начали акцентировать внимание на разделении русской нации на великороссов, малороссов и белорусов на отдельные нации. Мол, малороссы (украинцы) и белорусы — нерусские народы, которых русские притесняли наравне с несчастными степняками и горцами.
Тогда Сталин поддерживал такое разделение:
«А недавно еще говорилось, что украинская республика и украинская национальность — выдумка немцев. Между тем ясно, что украинская национальность существует, и развитие ее культуры составляет обязанность коммунистов. Нельзя идти против истории. Ясно, что если в городах Украины до сих пор еще преобладают русские элементы, то с течением времени эти города будут неизбежно украинизированы.
Лет 50 тому назад все города Венгрии имели немецкий характер, теперь они мадьяризированы. То же можно сказать о тех городах Украины, которые носят русский характер и которые будут украинизированы, потому что города растут за счет деревни. Деревня — это хранительница украинского языка, и он войдет во все украинские города как господствующий элемент.
То же самое будет с Белоруссией, в городах которой все еще преобладают небелорусы. Верно, что белорусские массы, пока что не очень живо, так сказать, не с очень большим интересом относятся к вопросу развития их национальной культуры, но, несомненно, что через несколько лет, по мере того как мы апеллируем к низам белорусским, будем говорить с ними на том языке, который им понятен прежде всего, — естественно, что через год-два-три вопрос о развитии национальной культуры на родном языке примет характер первостепенной важности».
Обратите внимание: если украинцев поляки издавна пытались отделить от русских, и на Западной Украине даже имели некоторый успех, то сентенция «белорусы не имеют интереса к дифференциации от русских, но мы апеллируем к их низам и сделаем это предметом государственной важности» — очень и очень показательно.
И далее:
«Утверждение, что «великорусы, малорусы и белорусы — все вместе субэтносы единого русского народа» — столь же реакционное мелкобуржуазное явление, как и нежелание русских фашистов кулаков делиться землей с трудолюбивыми иммигрантами угнетенными народами Кавказа и Средней Азии. Об этом говорил сам великий Ленин:
«Если великорусский коммунист настаивает на слиянии Украины с Россией, его легко заподозрят украинцы в том, что он защищает такую политику не по соображениям единства пролетариев в борьбе с капиталом, а по предрассудкам старого великорусского национализма, империализма. Такое недоверие естественно, до известной степени неизбежно и законно, ибо веками великороссы впитывали в себя, под гнётом помещиков и капиталистов, позорные и поганые предрассудки великорусского шовинизма».
Что ж — так говорил Сталин в 1921 м году.
Опять же, не будем подгонять факты заявлять, что де это он притворялся. Вероятнее всего, так и думал — в то время. Сталин был выдающимся государственником, а не русским националистом, поэтому нет ничего удивительного в том, что он хотел использовать русских для построения сильной России. А устремление создать искусственно «советскую общность» логично приводит к целесообразности дробления русских на субэтносы. По-ленински, так сказать: разъединиться, чтобы объединиться.
Важно здесь то, что Сталин не был именно русофобом — и когда понял, что для сильной страны требуется признание роли русского народа — то таковая роль сразу начала признаваться (см. кол-во предвоенных фильмов на тему героической русской истории для примера). Впрочем, политика «окраины живут за счет русского центра» не изменилась — но надо учитывать, что «национальные элиты», разумеется, держались за свои места, а при всей власти у Сталина идти против всего кагала он не мог.
