Чем дальше от нас события октября 1993 го, тем больше возникает соблазн подправить, а то и переиначить историю. Появляются новые «очевидцы» событий, звучат сомнительные трактовки. Все это, естественно, вызывает законное негодование у реальных участников той «горячей осени».
«БЕШЕНЫЙ БТР»
Ветеран Группы «А» полковник Ю. В. Дёмин.
«БТР, находившийся на футбольном поле, недалеко от Белого дома, выписывал восьмерку. По нему до нас было произведено несколько выстрелов из гранатомета, и он практически чудом не сгорел. Испуг, непонимание того, что вообще происходит вокруг, вынуждало экипаж стрелять по всем движущимся целям. Впрочем, когда мы выдвинулись на рекогносцировку к Белому дому, то схожим образом вела себя вся техника. Перед нашими глазами открылась картина хаоса: перемещаются какие то люди, по ним ведут огонь. Лежат раненые, убитые…
Мы пришли, доложили обстановку Геннадию Николаевичу Зайцеву. И когда перед моим отделом была поставлена задача — через этот стадион подойти к Белому дому, то нам предстояло как то решить проблему с «бешеным» БТРом. Выйти всем подразделением — значит тут же попасть под прицельный огонь крупнокалиберного пулемета. Поэтому, когда мы укрылись за одноэтажным деревянным зданием, то я приказал бойцам оставаться на месте, а сам пошел вперед. Отложил оружие, снял с себя боеприпасы. Каска, бронежилет и радиостанция — вот и все, что осталось. Естественно, что я не мог спрогнозировать развитие ситуации. Но я понимал одно: внутри БТРа сидят русские люди. Когда они увидят, что к ним идет военный с поднятыми руками и без оружия, то они не должны открыть огонь. Во всяком случае, надеялся на это.
Вышел я на середину поля. Иду, машу над головой высоко поднятыми руками. БТР тут же развернулся в мою сторону. Любой выстрел по нему мог оказаться для меня роковым. Я шел и считал шаги. Половину прошел — хорошо. Живой. Когда прошел две трети пути, то понял, что они в меня стрелять не будут.
Подошел, постучал по броне: «Ребята, стрельбу закончили, пушку — вниз! Для вас война закончилась». Открылся люк, в нем появился командир этого БТРа — прапорщик. Я представился. «Слава Богу, — выдохнул он. — Все, я стрельбу прекращаю». Вслед за ним из машины вылезло шесть чумазых солдат-первогодков. Все черные, словно негры, от пороховой гари. Они там от угара чуть дуба не дали.
«Ты представляешь, с кем мне приходится воевать», — сказал прапорщик, кивнув на своих подчиненных. Он мне показал на броне следы от выстрелов, которые прошли по касательной. Действительно, по ним стреляли. «Связи нет, кто лупит по нам, черт его знает! Вот мы и вели огонь, чтоб уцелеть. Боялись, подожгут из гранатомета или забросают гранатами».
Вышли они из машины, движок заглушили. После этого я по рации приказал своему отделу выдвигаться ко мне. И мы выдвинулись к Белому дому».
РЕКОРД НА СКОРОСТЬ
«Подошли мы к зданию парламента на расстояние приблизительно 120 метров. Единственное место, где можно было хоть как то укрыться от выстрелов — большая куча бордюрного камня. Вместе с Володей Солововым мы решили выдвинуться первыми, чтобы потом, оценив обстановку, подтянуть своих подчиненных.
Огонь велся со всех сторон. Но, в основном, стреляли в сторону Белого дома. И по нам — тоже. Я рванул напрямую к Белому дому. Бежать зигзагом не представлялось возможным, можно было упасть. Скажу честно: такой прыти от себя я не ожидал, а ведь был в каске и бронежилете, с оружием и полным боекомплектом.
Добежал, вошел в здание. После меня таким же образом стометровку преодолел Володя. «За тобой очередь так и шла», — сказал он. Через неделю на канале CNN я увидел фрагмент, где был запечатлен мой рывок (Они снимали с американского посольства.) Огонь вели, скорее всего, из верхних этажей гостиницы «Мир», где находились бойцы внутренних войск. Не имея четкой задачи, они, должно быть, стреляли по всему, что движется.
Так мы вошли в Белый дом. За нами следом под прикрытием БМП подошло наше подразделение».
ГИБЕЛЬ ЛЕЙТЕНАНТА СЕРГЕЕВА
Полковник Ю. Н. Т-н.
«Мы втроем заехали с тыльной стороны Белого дома — подполковник Игорь Финогенов, Гена и я. Перед нами была поставлена задача: выявить огневые точки и насколько вообще агрессивно ведут себя защитники Верховного Совета.
Финогенов вышел из боевой машины и, подойдя к подъезду, стал разговаривать с сотрудниками милиции. В этот момент возобновилась интенсивная стрельба. Вокруг здания находилось кольцо блокирования, и один солдат срочной службы получил тяжелое ранение в бедро. Мы решили его эвакуировать из опасной зоны. Я взял его под руки, Гена — за ноги. Понесли. Когда вышли на открытое пространство, огонь был сконцентрирован в нашу сторону.
Немного не донесли мы этого солдата… Сергеев получил смертельное ранение. Прожил он недолго. Я загрузил его в БМП и вывез в район спортивного магазина «Олимп» — там, где находилось первое кольцо оцепления, было много карет «Скорой помощи».
Он был еще жив... когда мы принесли его в «Скорую». Я сделал ему два укола промедола, но, как оказалось, ранение было не совместимо с жизнью. Доложили Геннадию Николаевичу…»
ПЕРЕГОВОРЫ
Ветеран Группы «А» С. Л. Кузьмин
«Накануне драматических событий в Москве я и несколько моих товарищей были выделены руководством для работы по организованной преступности. Старший — подполковник Келехсаев Владимир Ильич. Учитывая всю сложность ситуации, хорошо понимая, каково придется нашим товарищам, мы по собственной инициативе выехали вместе с подразделением к Белому дому.
Среди других добровольцев выехали по приказу к зданию парламента на рекогносцировку. Помню, что потом, когда мы вышли на пандус перед Белым домом, среди нас был сотрудник «Вымпела». «Не подходите, убирайтесь отсюда», — кричали из окон какие то люди.
Ко входу мы пошли вдвоем — Келехсаев и я. Сделали импровизированный белый флаг… У входа оказался сотрудник милиции, как потом выяснилось — сержант Сорокин. Объяснили ему, кто мы и откуда. Через мегафон он обратился к защитникам: «Идет группа «Альфа!» И предложил, чтобы кто нибудь вышел нам навстречу.
Первым появился Альберт Макашов в своем знаменитом берете. В фойе первого этажа сгрудились казаки из Приднестровья. Вели они себя, надо сказать, дерзко и вызывающе. Мы обратились к генералу, чтобы он призвал своих подчиненных к порядку. На что тот ответил, что эта вольница ему не подчиняется. «Это махновцы», — пояснил Макашов, наклонившись к нам.
В этот момент со стороны метро «Краснопресненская» возобновился штурм Белого дома. Нас попросили сделать все, чтобы остановить его. По коридорам здания я пошел в ту сторону, откуда велась наиболее интенсивная стрельба — чтобы выяснить обстановку. Но понять, что к чему, было сложно. Однако на «махновцев», когда я вернулся, штурм произвел впечатление — они угомонились.
Макашов провел нас в зал заседаний Совета национальностей, где находились депутаты и другой разный народ. Представились: мы являемся сотрудниками спецподразделения «Альфа». Озвучили поставленную перед нами задачу — взять Белый дом. Сказали, что уполномочены вести переговоры о выводе людей из здания под наши гарантии.
После этого нас проводили на третий этаж, где в одном из кабинетов находились Руцкой и Хасбулатов. Здесь находились мужчины в черной форме. По тому, как они себя вели, было видно: это настоящие профессионалы в военном деле.
Вошли в кабинет, поздоровались с Руцким. Чуть позже подошел Хасбулатов, — в беседе он практически не участвовал. Мы опять же назвали себя, объяснили поставленную перед подразделением задачу. Руцкой с нашими доводами не соглашался. Говорил, что сюда подходят какие то верные ему воинские части… А под конец спросил, можем ли мы обеспечить ему и Хасбулатову выезд в посольство США. На это мы ответили, что самостоятельного решения принять по данному вопросу не можем — нужно доложить командиру. На этом и расстались.
Когда спустились на первый этаж, то сотрудники спецназа уже выводили из здания депутатов. Я присоединился к ребятам и принял участие в «зачистке» здания, а Владимир Ильич отправился на доклад к нашему руководству».
