В состав советской разведки входило, разогнанное после августовских событий 1991 года, Управление внешней контрразведки, или сокращенно Управление «К», к которому было сдержанное отношение даже у ряда сотрудников Первого Главного управления КГБ СССР. Так что же это была за структура и чем она занималась? На этот и ряд других вопросов согласился ответить, в дозволенных рамках, бывший заместитель начальника Управления «К» генерал Виктор Буданов.
ВНУТРЕННЯЯ КОНТРРАЗВЕДКА
— Виктор Георгиевич, чем занималось столь засекреченное подразделение, как Управление «К»? И по какой причине ряд Ваших бывших коллег по работе в ПГУ, выйдя в отставку, начали писать свои мемуары и стали называть его «СМЕРШЕМ» в стенах разведки?
— Спасибо вам за очень остро поставленный вопрос, хотя смысл интервью и заключается в таких вопросах, на которые не просто отвечать. Если позволите, то я начну отвечать на него со своей биографии. Я, Буданов Виктор Георгиевич по образованию инженер, более тридцати лет проработал в КГБ СССР, из них двадцать шесть лет я в разведке, в Управлении «К». Что же касается названого вами Управления «СМЕРШ», которое было создано во время Великой Отечественной войны, то его название расшифровывается «Смерть шпионам».
Управление «К» несло в себе функции внутренней безопасности разведки. И мне достаточно долгое время приходилось возглавлять эту службу. Оно воспринималось сотрудниками разведки и других сотрудников разных выездных учреждений и служб СССР, как что то страшное. И я знаю, что наше управление удостаивалось разных страшных эпитетов, в том числе, его называли «СМЕРШ». Но лично я, как прошедший в Управлении «К» все служебные ступени, убежден, что подразделение, которое занимается проблемами безопасности разведки — не в смысле преследования ее сотрудников, а в смысле всех разведывательных операций, — это подразделение крайне необходимо. Тем более, что такое же подразделение есть и в ЦРУ, причем под таким же названием.
Смысл работы нашего управления был не в слежке за своими сотрудниками. Хотя были и такие случаи… но только, когда у нас имелись стопроцентные доказательства, что они стали, нанося вред своей стране, сотрудничать с разведками других стран. А главной задачей Управления «К» была задача получать достоверную и очень актуальную информацию, касающуюся безопасности всех разведывательных операций советской разведки, а так же деятельности советских учреждений за рубежом. Одной из главных задач работы Управления «К» было приобретение источников в спецслужбах противника.
— Выходит, что Ваша служба выполняла самые сложные и важные задачи, которые были необходимы для работы советской разведки за рубежом?
— Да, вы правы. Приобретение источников информации в подразделениях, подобных нашим спецслужбам, но в странах-противниках СССР, это не одно и тоже, что приобрести журналиста из модного на Западе журнала. Этот журналист готов будет за деньги писать о сексуальной принадлежности кандидата накануне выборов в законодательное собрание какой то страны, желавшего провести в жизнь закон, который ограничит дружеские отношения этой страны с СССР. Или о любовных похождениях сенатора США, чтобы провести в Конгресс его противника, занимающего более лояльное политическое отношение к политике, проводимой нашей страной на мировой арене. А что касается эпитетов, которые теперь нашему ведомству дают разные люди, из за его специфических функций, то я считаю так: проверки может бояться только тот, кому есть что скрывать.
— А каким образом Вашей службе удавалось собирать сведения о проникновении вражеской агентуры в разведку СССР?
— Как я уже отметил, одной из функций Управления внешней контрразведки было проникновение в спецслужбы противников. Только таким путем можно было получить достоверную информацию о том, какие планы вынашивают спецслужбы тех стран, которые работали против СССР. Проводить работу по приобретению агентуры нужно было в целях проверки информации, которую нам поставляют наши агенты. И чтобы проверить и самих сотрудников нашей разведки, которые работали с очень важными источниками информации. Это делалось в целях выявления тех, кто, работая в разведке нашей страны, мог работать на разведку другой страны, тем самым нанося огромный вред своему государству. В обязанности Управления «К», как вы заметили, входила проверка не только работников советской разведки, но и представителей всех советских ведомств за рубежом — дипломатов, представителей торговых миссий и аппарата советников СССР.
— Приходилось ли работникам Вашего управления ставить спецтехнику в их квартирах, в связи с тем, что для сохранения своего агента разведка любой страны устанавливает с ним безликий, тайниковый или радиоконтакт, как это показано в романе Юлиана Семенова «ТАСС уполномочен заявить»?
— Дело в том, что самым слабым звеном в деле безопасности источника информации какой то разведки является его связь с теми операторами, которые его ведут. Вы в вопросе упомянули безликий вид связи ЦРУ с его агентом. Да, эти виды связи существовали и существуют на вооружении всех разведок мира. Особенно они развиты у спецслужб крупных капиталистических стран, которые работали и продолжают работать против нашей страны, в частности, в США. Мне же известно, что и контрразведка СССР неоднократно получала хорошие результаты, связанные с получением особо ценной информации о каналах связи граждан СССР с разведками западных стран, потому что связь, как я сказал выше, это самое уязвимое звено в работе спецслужбы с ее агентами.
И безличная связь приносит наилучшие результаты в этой работе, потому что дает возможность более долго сохранить разведке любой страны своего источника в спецслужбе той страны, где она работает. Но это не значит, что он полностью неуязвим. Практика работы по выявлению агентов разведок разных стран, с которыми спецслужбы Запада поддерживали не лицевой контакт, известна. Недаром нашему ведомству удавалось выявлять агентуру противника даже в своей среде и на канале нелицевого контакта.
— Вы имеете в виду дело крупного чиновника МИДа Огородника, завербованного ЦРУ в Колумбии? Который во время ареста в 1977 году покончил жизнь самоубийством, приняв капсулу с ядом, вмонтированную сотрудниками ЦРУ в его ручку. К вербовке Огородника в Колумбии приложил руку, как считает ряд исследователей спецслужб, будущий суперагент КГБ в ЦРУ начальник контрразведывательного отдела Олдридж Эймс?
— Я не беру во внимание названное вами дело Огородника, хотя вы в своей оценке раскрытия его дела правы. Многие дела, о которых я вам не могу говорить из за их закрытия, были вскрыты этим путем.
— А Вы не ответили на вторую часть моего вопроса о «заражении» офисов за рубежом работниками Управления «К». Филиал Би-Би Си передавал, что и столы в домах многих Ваших коллег и сотрудников выездных контор имели уши.
— Ну, во первых, я о таком широком размахе контр шпионажа со стороны контрразведывательных спецслужб КГБ не слышал. Во-вторых, если нам и приходилось принимать какие то меры против своих сотрудников из КГБ, то это случалось только при наличии самых серьезных оснований и только с санкции не только руководства КГБ, но и Генерального прокурора СССР — и то, когда советские контрразведывательные службы предоставляли ему доказательства вины граждан нашей страны. Формы проверки могли быть разные, как на территории Союза, так и за его пределами. И это не случайно, потому что история советской разведки показывала, что противники нашей страны тех лет, о которых мы с Вами ведем беседу, к огромному сожалению, приобретали себе агентуру и в нашей среде.
Известны случаи выявления источников вражеской агентуры из числа советских разведчиков разными путями. Это когда Управлению внешней контрразведки удавалось выходить на них разными путями, или на канале их связи с вербовщиками, или когда агенты нашей разведки из числа сотрудников спецслужб Запада и США присылали нам данные о тех, кого из работников КГБ вербовали их спецслужбы. И тогда наши сотрудники применяли к ним всевозможные формы проверки, в том числе (как вы обрисовали) путем прослушивания их при помощи спецтехники, которая была на вооружении у КГБ. Но
Чтобы Управление «К» прослушивало телефоны всех сотрудников ПГУ, а также сотрудников МИДа или СЭВа, — этого не могло быть по той причине, что таких технических возможностей у ПГУ просто не было. Мы всегда строго следовали букве закона, по крайней мере, в то время, когда я еще служил. Мне никогда не приходилось идти ради какой то цели, которая приводила бы к нарушению закона на территории СССР. Что же касается моего пребывания за рубежом, то работа разведки здесь всегда есть нарушение законов страны пребывания.
— Значит, разведка любой страны работает только по своим правилам?
— Да, наша, американская или немецкая разведка на территории чужой страны будет работать только по своим правилам, иначе не было бы разведывательной службы ни одной страны мира. Главная задача разведки — добыча секретной информации, а ее «почему то» всегда прячут за семью замками и у нас, и за рубежом.
«СОБАЧЬЯ» РАБОТА
— Если мы с Вами заговорили о проверках граждан России, находящихся за рубежом, то в любом советском посольстве был офицер по безопасности. Правда ли, что он имел неограниченные полномочия для проверки того, что происходило на территории советской колонии, и пресечения возможных вербовок вражескими разведками агентуры из числа советских граждан? Этот офицер безопасности являлся сотрудником Управления «К»?
— На определенном этапе деятельности советской разведки и внешней контрразведки, в частности, в нашей стране появился институт офицеров безопасности. Необходимость использования услуг офицеров безопасности в учреждениях СССР, а теперь России, за границей, была и будет необходимой. Поэтому наша разведка использовала и будет использовать его возможности. И заметьте, что к услугам такого сотрудника спецслужб, как офицер по безопасности, прибегают не только в нашей стране, но и в ряде стран Запада. Например, США в ряд своих загранучреждений направляют сотрудников ФБР или сотрудников подразделения Управления безопасности Государственного департамента.
Так сложилось, что я лично знал офицера безопасности посольства США в Москве. И заметьте, что в Соединенных Штатах ни правые, ни левые СМИ, в отличие от советской прессы периода перестройки, не кричат, что спецслужбы США кого то взяли под колпак. У нас же в стране так называемые демократы пугали народ нашей страны и самих себя спецслужбами, чтобы достигнуть своих целей и нанести удары по тем подразделениям КГБ, которые верой и правдой служили и будут служить своей стране, своему государству. В СССР эта служба офицеров безопасности возникла в связи с желанием руководства КГБ обезопасить работу всех своих представительств и граждан за рубежом, будь то посольство, торгпредство или иное наше загранпредставительство. Управление «К», я повторюсь, занималось исключительно безопасностью деятельности его персонала.
В качестве офицера, руководившего безопасностью всех этих ведомств и тех, кто в них работал, Управление «К» использовало опытного сотрудника не только из нашего управления. Эту работу вели офицеры других подразделений ПГУ и Второго Главного управления КГБ СССР. На эту работу, как правило, приходили те, кто имел опыт контрразведывательной работы, потому что главной задачей было создание препятствий на пути проникновения противника в штат представительств нашей страны — путем вербовки и установления каких то особых отношений с сотрудниками советских загранучреждений.
Сотрудники нашего управления делали все, что от них зависело, чтобы, как вы правильно отметили в своем вопросе, не допустить утечки секретной информации во время посещения западных стран секретоносителями нашей страны, которые могли из за обладания ею стать объектами для вербовок со стороны западных спецслужб. А к таковым можно было отнести ученых, дипломатов, работников КГБ, государственных деятелей разного ранга, которые не на долгий срок посещали западные страны, где спецслужбы стран блока НАТО могли сделать им заманчивые вербовочные предложения.
— А насколько правда, что офицеров безопасности, особенно входивших в Управление «К», боялись даже послы СССР в разных странах мира, особенно тех его континентов, где шла гражданская война, где СССР поддерживал правительства, которые стремились идти путем социализма?
— Я могу вам и вашим читателем сказать, что также, к сожалению, как и в нашей среде работников ПГУ, к офицерам безопасности сотрудники выездных контор и ведомств СССР относились, мягко говоря, очень сдержано. Я, например, лично знал послов СССР, которые дня не могли прожить без советов офицера безопасности своего посольства. Это были очень разумные и честно выполнявшие свой долг люди. Но, к сожалению, очень многие послы нашей страны занимались расхищением имущества вместе со своими бухгалтерами, которых они таскали с собой из одной страны в другую. Эти послы-расхитители старались привлечь на свою сторону, или, говоря сегодняшним сленгом, купить офицера безопасности, а если тот не шел на сговор со своей совестью, то посол — жулик старался от него поскорее избавиться.
У честных послов офицер безопасности всегда играл самую необходимую роль по безопасности всего персонала всех представительств СССР за рубежом. И его работа всегда давала необходимые результаты по предотвращению вербовки кого то из служащих нашего посольства или работников ПГУ, служивших под его крышей со стороны спецслужб Запада и США. Поэтому, еще раз повторюсь, что нормальные послы всегда приветствовали направление офицера безопасности в ту страну, в которой они представляли СССР, а не отвергали столь нужного работника Управления «К». Причем списки офицеров безопасности для посольств СССР в разных точках мира в 70 х годах Управление «К» согласовывало с МИДом.
— Бывший спецкор советского ТВ, проработавший в стране, где шла гражданская война и присутствовал ограниченный контингент войск СССР, рассказал мне такую историю. Офицер безопасности — работник Управления «К» и резидент ПГУ отправили в Москву телеграмму, которая решила судьбу посла СССР в этой стране. В ней говорилось о постоянных пьянках посла и о вовлечении в них лидера данной страны. Это, естественно, не красило всю политику, проводимую СССР в том регионе.
Работники ПГУ предложили данного управленца отозвать, как нанесшего вред своему государству и дискредитировавшего лидера страны, куда он был направлен. Лично Вы, Виктор Георгиевич, осуждаете такое поведение офицера безопасности или считаете, что он и резидент ПГУ в данной стране поступили правильно?
— Я догадался, какую страну и какого посла вы имеете в виду, и я знаю множество случаев, когда послы и самые близкие к ним работники посольств вели себя как удельные князьки, а будучи никем не контролируемыми, они, бывало, и спивались, и занимались хищениями, и, простите меня, прелюбодействовали во всех возможных и «не возможных» формах. И тогда офицеры безопасности и их руководители, заместители резидентов по линии контрразведки, которые тоже входили в состав работников Управления «К», объективно и своевременно информировали об этих безобразиях. Поскольку положение таких послов в рядах разных стран вызывала тревогу не только у работников разведки, но и у коллектива загранучреждений СССР, которыми они руководили.
А в странах, столь важного для СССР в политическом плане региона, как Ближний Восток, послы нашей страны были олицетворением всего нашего государства для стран этого региона. И представьте себе, что могли подумать о нашей стране главы арабских стран, которые видели подобное поведение! Поддержка же лидеров арабского мира была для СССР в то время, о котором мы с вами ведем речь, просто необходима. И когда поведение посла от ощущения своей полной безнаказанности выходило за все рамки приличия, то работники нашего ведомства информировали МИД и ЦК Коммунистической партии, но это они делали через свое руководство в разведке.
— В любой резидентуре ПГУ разных стран у резидента был заместитель по линии контрразведки. При проведении тайниковой операции, а также при встрече с агентом ПГУ какая роль отводилась представителям Управления «К»?
— При встрече с агентом применялись все меры конспирации, от смены дипломатического номера его машины на номер местной страны, до использования всех форм маскировки и прикрытия того сотрудника ПГУ, который выходил на связь с агентом, при закладке в тайник задания или денег для агента. И все эти технические операции работниками ПГУ не проводились без согласования с представителем Управления «К» по контрразведывательной работе, который, как я вам сказал выше, был заместителем резидента разведки. И к мнению своего заместителя из Управления «К», как профессионала высокого класса, резиденты из политической разведки всегда прислушивались, чем зачастую можно было объяснить успех многих операций.
ДЕЛО ГОРДИЕВСКОГО
— Как известно, в разведке КГБ, как и в разведке любой страны мира, были предатели. Одним из нанесших вред работе ПГУ был заместитель по политической линии резидента разведки СССР в Лондоне Олег Гордиевский. В 1985 году он был отозван из за границы, и его должны были судить, если бы он не сбежал из под носа наружного наблюдения КГБ. Его раскрытие, как агента британских спецслужб, было заслугой Управления «К»?
— Да, именно Управление «К» провело работу по выявлению Олега Гордиевского — предателя или, как говорили у нас, «крота». Что касается дальнейших итогов этой операции, то после его бегства в багажнике машины английского посольства ни ко мне, как руководителю отдела, который занимался выявлением предателей в своей среде, ни к другим сотрудникам моего отдела претензий со стороны руководства КГБ не было. Поскольку слежкой за Гордиевским в санатории под Ленинградом, откуда он сбежал, занималось другое оперативное управление КГБ.
А Управление «К», как лично я считаю, свою задачу по обезвреживанию предателей в среде ПГУ выполнило полностью. Его сотрудники не только смогли узнать и представить руководству КГБ данные о том, кто стал в Лондонской резидентуре кротом, но и доставили Гордиевского и его семью живыми и здоровыми из Великобритании в Москву.
— Что же, по Вашему мнению, дало возможность Гордиевскому уйти из под носа контрразведки и наружного наблюдения КГБ?
— По моему мнению, в бегстве Гордиевского из санатория КГБ под Ленинградом не был виновен начальник Управления контрразведки КГБ СССР того времени. Дело в том, что ведомство контрразведки тех лет не было готово к такой форме побега, какой воспользовался Олег Гордиевский. Управления «К» в привязке к этому господину, к сожалению, на тот период времени было скованно распределением функциональных обязанностей разных подразделений КГБ. И я думаю, что ему будет интересно узнать, что та характеристика, что он дал мне в своей книге, назвав Буданова самым мрачным и опасным человеком в КГБ, была весьма лестна и помогла в моей тогдашней и теперешней работе. Эта характеристика, как я считаю, являлась для меня самым большим комплементом, тем более, — характеристика, сделанная мне противником, которого лично я вычислил в рядах сотрудников ПГУ.
— А как Вы считаете, смертный приговор, что был вынесен Гордиевскому Верховным Судом СССР, был правильным?
— Безусловно. Я считаю данный приговор по делу Олега Гордиевского совершенно правильным, потому что предатели всегда будут предателями, где бы они не находились. И я знаю, что работники ЦРУ США расценивают тех своих сотрудников, которых они выявляют как агентов спецслужб разных стран, тоже как предателей своей Родины. К тому же в каждой стране мира, если посмотреть глубоко на эту проблему, есть закон о решении судьбы предателя из числа сотрудников ее спецслужб. В нашей стране, как вы знаете, только суд мог определить наказание тем шпионам — сотрудникам КГБ, которые своей деятельностью наносили вред нашей стране во время своего сотрудничества со спецслужбами вражеских для СССР стран. А по статье Уголовного Кодекса РСФСР эти предатели подлежали или тюремно-лагерному заключению сроком на пятнадцать лет, как это было с сотрудником ПГУ Южиным, который был завербован ЦРУ в США, или к расстрелу, как это было с сотрудником ГРУ Пеньковским, предложившим добровольно свои услуги разведке Великобритании.
И Олег Гордиевский, я полагаю, был бы расстрелян. Ведь он, по моему субъективному мнению, своими действиями нанес колоссальный вред и нашей стране, и ее разведке.
— А тот театр в виде наклейки на свое лицо усов и бороды, который каждый день творит Гордиевский, передвигаясь по Лондону, где он сейчас живет, — это оправданные его действия по сохранению своей жизни?
— Я думаю, что раньше, в тех условиях своего существования, когда над ним висел приговор суда его Родины, Гордиевский не мог жить спокойно. Потому что предатель всегда и везде будет предателем, независимо от того, какой в той стране, что он предал, будет существовать государственный строй, капиталистический или социалистический. Сейчас, я думаю, в связи с переменами, произошедшими в нашей стране в 1991 году, он боится меньше, а раньше боялся больше, понимая, что ему уготовлено от тех, кого он предавал. Тем более с учетом того, что Гордиевский довольно долго работал на английскую разведку. Причем, сам написал об этом в своей книге, вышедшей в Великобритании.
— Тогда получается, что акты возмездия, о которых рассказывал по радиостанции «Свобода» экс-генерал КГБ Калугин, приведя пример устранения диссидента Маркова спецслужбами Болгарии, которым руководило Управлением «К», реально проводились?
— Я, как человек знавший все про работу Управления «К», могу заявить, что подобный треп этого отщепенца не имеет ничего общего с работой нашего ведомства. А американцы, которые тиражировали сказки подобных Калугину подонков, просто преследовали свои интересы. Преследовали свои интересы и когда сочиняли свои сказки о зверствах нашего Управления «К» в виде страшилок об истории вручения жене перебежчика Виталия Юрченко сотрудниками управления ПГУ пули, которой он был убит. Хотя все, кто следил за судьбой добровольно ушедшего к американцам в Риме в 1987 году сотрудника ПГУ Юрченко, знали, что он не то что не был убит, а даже не подвергся, возвратившись в Москву, судебному преследованию
— Виктор Георгиевич, Вы вспомнили о судьбе одного из самых странно ушедших в 1987 году в Риме к американцам, а затем в сентябре того же года вернувшегося в посольство СССР в Вашингтоне сотрудника ПГУ Виталия Юрченко. По возвращении в Москву он заявил, что был похищен сотрудниками ЦРУ в Италии и вывезен ими в США. Но, скажите, что же с ним было на самом деле в Италии?
— Дело в том, что с Юрченко тогда проводилась многоходовая акция, о сути которой тогда, в 1987 году, не знали работники ПГУ среднего звена. Но, я могу заявить со всей ответственности, что Виталий Юрченко выдал американским спецслужбам все, что он знал. Наше ведомство, как и все ПГУ, знало это доподлинно, и об этом я теперь вам могу сказать документально. Поэтому у Управления «К» не было двойного мнения, поскольку мы точно знали, что он предатель, но с ним, я повторюсь, видимо, велась какая то очень тонкая и хитрая игра.
Поэтому многие в стенах советской разведки не знали, кто он — предатель или жертва? Его же возвращение для работников ПГУ КГБ было загадкой, хотя, действительно, к его возвращению Управление внешней контрразведки приложило свою руку и задействовало в операции по его возвращению свои каналы, о которых я говорить не буду. Но я хочу отметить, что не только для нас его побег обратно был неожиданным. Он стал сюрпризом и для американцев, которые, получив от него все, чем он располагал, потеряли к нему всякий интерес. И как я знаю, они уже не охраняли его столь тщательно, как он рассказал об этом на своей пресс-конференции, хотя сопровождавший его сотрудник ЦРУ, от которого он сбежал, был на самом деле.
— Тогда как Вы можете прокомментировать, или высказать свое мнение относительно главы из книги Филиппа Найтли, сотрудника «Си-Ай Си», который написал, что по данным ушедшего к американцам офицера КГБ Голицына все антисоветские движения в Восточной Европе — подставы западным спецслужбам от КГБ. И что, дескать, самой удачной провокацией нашей разведкой является польская «Солидарность» во главе с агентом КГБ Лехом Валенсой.
— Я могу так ответить на ваш вопрос. Антисоциалистическое движение в Польше «Солидарность» никогда не было рождено в недрах ПГУ. И соответственно ее лидер Лех Валенса не был агентом какого либо подразделения разведки Советского Союза.
