С развалом «советской империи» бывшие республики, входившие в «Союз нерушимый», принялись лихорадочно сочинять собственную историю. Настройка мозгов начинается уже со школьной скамьи. Круче всех загнули на Украине, где самостийный агитпроп начал усердно пропагандировать гипотезу об отдельном происхождении малороссийского этноса, ведущего свою родословную от древнего народа — «укров».
Некоторыми «исследователями» совершенно серьёзно, без тени самоиронии, утверждается, что Иисус Христос… родился «в Украине»! Потому как Галилея и есть Галиция. Досталось в этой схватке умов и Илье Муромцу — самому популярному и в то же время самому загадочному герою Киевского былинного эпоса, которому решительно отказано в его «прежнем» месте рождения — городе Муроме.
ИЗ ГРАДА МУРОМА
Нет, пожалуй, более народного и более любимого богатыря, чем «старый казак» Илья Муромец. Однако до сих пор мало кто воспринимает этого «храбра» в качестве реального исторического героя, жившего в XI или XII веке и нашедшего вечный покой в Ближних пещерах Свято-Успенской Киево Печерской лавры. Большинство знает о нем лишь то, что запомнилось им с детства из былин и сказок, и часто бывают поражены сложностью и многозначностью этого образа.
Для наших современников настоящим откровением является тот факт, что богатырь почитается Русской Православной Церковью как святой. Его поминают по церковному календарю 19 декабря (1 января по новому стилю). Самое раннее из дошедших до нас изображений святого — гравюра из Киево Печерского Патерика середины XVII века.
Святому Илье не было составлено канонического жития. Зато существует эпическая биография от рождения и исцеления до кончины. Ему посвящено самое большое количество былин во всём русском фольклоре. Кроме того, о нём сложены сказки и казацкие былинные песни оригинального содержания, в которых на образ древнего богатыря повлиял известный атаман Илейка Муромец, выходец из посадских людей того же Мурома — сторонник Лжедмитрия II, крупнейший, после Болотникова, деятель Крестьянской войны 1606 1607 годов.
Факт наличия почитаемых мощей знаменитого богатыря нашёл отражение и в самих эпических текстах. Весьма характерен конец былины «Илья Муромец и Калин царь» в исполнении сказителя из Кижей Василия Петровича Щеголенкова (умер не ранее 1886 года): «от этих татар да от поганых, окаменел его конь да богатырской, и сделались мощи да святыя да со стара казака Ильи Муромца».
Родившись на далёком севере, на реке Оке, Илья Муромец после смерти лёг мощами в стольном граде Киеве. Нетленные его останки почивают в преддверии подземной церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы, вместе с ним три угодника: преп. Исайя-затворник, мученик-младенец Иоанн, к ходатайству которого прибегают с молитвою о даровании чад скорбные родители, бездетные или лишившиеся детей, и преп. Никон Сухий — великий постник; он был взят в плен половцами, напавшими на Киев и ограбившими монастырь Печерский, но через три года, окованный цепями и с подрезанными жилами, чудесным образом оказался в своей обители к общему изумлению братии.
Привычный зачин былинных сказаний, где гроза разной нечисти и погани выезжает «из того ли города из Мурома, из того села из Карачарово», казалось бы, не оставляет сомнений относительно места рождения «храбра». Но ещё в XIX веке некоторые исследователи пытались «подправить» его биографию, связав с Черниговщиной. Впрочем, если раньше эта версия не выходила за рамки научных обсуждений, то после обретения Украиной государственной независимости соблазн «национализировать» Илью Муромца проявился в полной мере.
Сторонники этой версии ссылаются на свидетельство Эриха Лясоты, посла императора Священной Римской империи Рудольфа II, направлявшегося в 1594 году к запорожцам. Будучи три дня в Киеве, он записал со слов Печерских монахов имя: «Илья Моровлин». Сегодня в Черниговской области имеется город Моровск на Десне, соответствующий древнерусскому Моровийску или Моривейску. Первое упоминание о нём встречается в летописи под 1139 годом. Нашёлся и другой населённый пункт, имеющий с былинным сюжетом созвучное название — город Карачев (первое упоминание под 1146 годом), что на реке Снежеть (приток Десны), соединявший южную и северную Русь.
И получается, — внушают молодому поколению современные укры, — что Илья то богатырь вовсе не муромский, а исконный уроженец Черниговского княжества. Согласно исследованиям, как нам объясняют, он украинский богатырь; несколько столетий ушло на превращение Муровлянина в Муромца. Укоренившееся форма прозвища — это, дескать, плод позднейшего творчества той эпохи, когда вместе с колонизационным движением в Ростово Суздальский край киевские старины попали на северо-восток и имена лиц, названия местностей Киевской Руси стали приближаться и смешиваться с именами деятелей и названиями местностей в Ростово Суздальской области.
Выводя нашего героя из Черниговской земли, историк Владимир Селезнёв из Днепропетровска пишет: «Образ Ильи Муромца пережил значительную эволюцию. Илья — крестьянский сын и Илья казак — это более поздние образы, созданные в XVI XVII веках на северорусской почве. В реальности же он, по видимому, был киевским воеводой или великокняжеским дружинником. Смутное время наложило на него свою печать, сделав его «казаком», и, наконец, на дальнем Севере он оказался крестьянским сыном» (газета «День», № 116 от 2 июля 2005 года).
Обычно приводятся такие аргументы. В окрестностях Карачева находится село Девять Дубов и там же струится речка Смородинка. А если принять во внимание, что окрест — дремучие брынские (т. е. брянские) леса, то мы получаем антураж былины «Илья Муромец и Соловей-разбойник». Ещё в XIX веке старики старожилы показывали место, где находилось логово душегуба, а на берегу речки — сохранившийся пень громадного дуба.
Вместе с киевским историком Сергеем Хведченей раскроем «Большой всемирный настольный атлас», изданный А. Ф. Марксом в 1905 году. Волна революционных переименований ещё не изуродовала историко-географического лица нашей Родины. Вот он, город Карачев Орловской (на тот период) губернии и в двадцати пяти верстах на северо-восток от него расположено село Девять Дубов.
«Первое, что бросается в глаза при подробном изучении карты, — пишет С. Хведченя, — это удалённость Карачева от Моровийска. Если Муром и Карачарово находятся в непосредственной близости друг от друга, то Моровийск и Карачев разделяют сотни километров. Говорить о «моровийском городе Карачев» почти такой же абсурд, как и называть Москву киевским городом. С этой точки зрения версия о черниговском происхождении Ильи не выдерживает никакой критики». К тому же с Моровском, добавим от себя, не связано никаких местных легенд об Илье.
Рядом с брянскими Девятью Дубами действительно протекает безымянная речушка, которую иногда называют Смрадной, потому что она берёт начало из болот, насыщенных сероводородом. Так что она не связана с названием ягоды, но со словом «смрад», «смрадинка», т. е пахучая. К тому же расстояние от Моровска до Киева слишком ничтожно, чтобы поездка из него в столицу воспевалась в былинах как богатырский подвиг.
Что же тогда говорить о других озвученных трактовках прозвища богатыря: «муровлянин» — это, поясняют нам, «каменщик, умеющий делать изразцы», «строить крепости». Или же тот, кто зачистил от разбойников старую дорогу из Степи на Русь — Муравский шлях. Для иных наш герой представляется «Ильей из пограничной крепости» или даже «выходцем из Моравии».
Как мы видим, селу Карачарову в этих версиях не находится места. А зачем, спрашивается?..
«С другой стороны, — продолжает С. Хведченя, — Муром, Карачарово, Девять Дубов, Чернигов, Моровийск и Киев находятся на одной линии, которая полностью совпадает с древним торговым путём. У меня возникает законное желание объединить две гипотезы в одну, и тогда получим, что Илья — богатырь муромский, ехал «дорожкой прямоезжею» в стольный Киев град, «через те леса брынские, через речку Смородинную», через Девять Дубов, расправился здесь с Соловьем-разбойником, пленил его и с этим дорогим подарочком прибыл к Великому киевскому князю».
Лесная земля — огромный лесной массив, по которому Суздальская земля получила название Залеской Украиной. Он тянулся от верховий Десны до устья реки Зуши, притока Оки, то есть покрывал территорию нынешних Брянской, Орловской и отчасти Калужской областей. Здесь начиналась земля племенного союза вятичей, которые последними вошли в состав Древнерусского государства и последними приняли христианство. Ещё Владимиру Мономаху, в бытность его черниговским князем, приходилось дважды воевать с князем вятичей Ходотой и его сыном.
Названия многих городов вятичей так или иначе связаны со здешними лесами. Так, название города Брянска (Дебрянска) происходит от слова «дебрь» (в современном значении — густой, дремучий лес). Через Брынские леса и ездил Илья Муромец. Именно здесь, в сердце земли воинственных вятичей, и находились «дороги нехожалые», среди которых свивали свои гнезда «Соловьи-разбойники».
КАРАЧАРОВСКОЕ ПРЕДАНИЕ
Долгое время Муром был крайним восточным форпостом Руси. Впервые он упоминается в «Повести временных лет» под 862 годом в рассказе о разделе Рюриком подвластных ему земель и городов: «раздая мужем своим грады». Уже тогда город — Старое городище посада, где ныне расположен Благовещенский монастырь, являлся самым крупным ремесленным центром Поочья, вёл оживлённую торговлю с волжскими булгарами, греческими купцами из Тавриды и арабским Востоком. Много раз на него нападали булгары, мордва и другие «ратные неприятели». Здесь с 1024 года жил посадник Черниговского князя.
Народные предания, в которых святой Илья — «крестьянин», то есть первоначально «христианин», «христианский богатырь», подвигали некоторых авторов к ложному выводу: исторический прототип нашего былинного героя жил в период первоначального распространения христианства на Руси, то есть в IX или X веке. Не позже. Однако этот посыл совершенно не учитывает ситуации в Муромском крае, где православие спорило не только с Перуном да Велесом, но и с активной мусульманской пропагандой, шедшей из Великого Булгара.
Весной 2007 года в Карачарово появилась мечеть с маленьким минаретом — первая во Владимирской области, в то время как в разрушенном Троицком храме, связанном с именем Ильи Муромца, по прежнему гуляет ветер…
Согласно преданию, родители Ильи Муромца — Иоанн и Евфросиния, — крестьяне. В младенческом возрасте он тяжело заболел и на многие годы оказался прикован к постели. Молитва научила Илью терпению, и он со смирением нёс свой крест, за всё благодаря Бога. Такое устроение души было примером мужества и послужило к назиданию многих христиан. За чистое сердце и великое терпение Господь исцелил Илию и наделил огромной силой. В то время ему исполнилось тридцать три года…
Собранию местных преданий об Илье Муромце мы во многом обязаны покойному краеведу А. А. Епанчину (1948 1998 гг.), который принадлежал к древнему дворянскому роду Епанчиных и был воспитан в любви к многовековой русской культуре. Собранный им уникальный материал «Забытые святые и святыни Мурома» в 1993 году был издан Муромским историко-художественным музеем, с которым он постоянно сотрудничал. Для православного журнала «Купель» Епанчин успел подготовить к печати работу «Святой богатырь Илья».
На большом фактическом материале Епанчин показал, что местная традиция твердо связывает героя былин с Муромом. А это дорогого стоит и имеет огромное значение. Например, в науке, изучающей античность, именно по точке концентрации вариантов мифа определяется его базовый источник. И оказывается, только в Муроме до революции многие жители считали, что наш герой жил во времена императрицы Екатерины II, «чуть ли не вчера».
Только в Муроме указывают на «потомков Ильи» — Гущиных, обладавших недюжинной физической силой. В XIX веке к «потомкам» относили и карачаровских крестьян по фамилии Ильюшины. Тоже самое говорят в наше время и в отношении Пудовых. Подобная генетическая память нынешних жителей села о своём знаменитом земляке свидетельствует об их органичном и живом отношении к истории родного края.
Согласно местному поверью, «гром происходит от того, что Илья Муромец на шести жеребцах ездит». Опять же, только в Муроме Илья Пророк «на печи помок». Налицо смешение образов библейского героя и его местной ипостаси.
Древние впадины в камнях — «следы копыт коня Ильи», являвшиеся объектом поклонения угро-финнов, детально прослежены Епанчиным в полном соответствии с сюжетом былин: где какой «скок» — там или впадины, или святые источники. Или окаменевший ком земли, «упавший с копыта богатырского коня при первом скоке». Его показывают в доме № 6 по улице Мира, бывшей Троицкой.
Как сообщает предание, Илья после своего исцеления «повыдирал вековые дубы», да и покидал их в Оку, изменив русло реки, — так, собственно, образовалась старица напротив села Карачарово. Что это были за дубы, можно только представлять в воображении. Некоторое время назад в Муромском историко-художественном музее появился экспонат — фрагмент трёхсотлетнего дуба, упавший в реку в период с XVI по XVII век. И хотя это не древний морёный великан, его размеры впечатляют: полтора метра в диаметре при обхвате 4,6 метра.
Ещё в XVII веке в Муроме существовала Ильинская улица, а в обиходной речи и сегодня звучат характерные называния — Скокова и Богатырёва гора. Среди местных святынь, связанных с именем Ильи, до революции называли две: часовню Илья Пророка, которая до 1932 года стояла у одного из родников, и Троицкую церковь, одну из самых больших в Муроме, со святым источником на месте «скока», под горой.
По преданию, Илья принёс на гору три огромных дуба, что было не под силу лошадям, — мощные стволы легли в основание фундамента древней, тогда ещё деревянной Троицкой церкви. Её развалины — дело рук варваров XX века — скорбно возвышаются над Окой по настоящее время. Уцелела высокая колокольня, получившая в 2000 году, на Троицу, семь «звонов», привезённых благотворителем из подмосковной Вереи.
В канун Первой мировой войны, когда на вооружение армии Российской Империи был принят легендарный самолет «Илья Муромец», который по праву можно считать родоначальником мировой стратегической бомбардировочной авиации, в газете «Муромский край» (№102 от 8 мая 1914 года) была опубликована «Повесть о сильном и славном витязе Илье Муромце», в которой богатырю приписывалось… истребление драконов — «доисторических животных, чьи кости находят в окрестностях города». В былинах такой колоритный сюжет отсутствует. Епанчин в конце 1960 х годов записал очень интересную версию, по которой Илья Муромец убивает зловредную тварь в другом государстве, а затем, совершив сей подвиг, возвращается в отчие края, где женится на дочери муромского князя Глеба.
Таким образом, только в Муроме сказания и предания о богатыре приобретают реальную форму. Былинные и иные сюжеты плавно превращаются в некую действительность, — и вот мы оказываемся на пороге дома № 279 по улице Приокской, там, где среди густого леса «стояла изба Ильи». Отсюда, кстати, и прозвище — Гущин, перешедшее потом на кровных родственников «храбра».
Один из Гущиных, Иван Афанасьевич, был известен в Карачарово и за его пределами своей силушкой. Во время проведения кулачных боёв ему разрешалось «работать» только плечами, чтобы случайно не зашибить кого насмерть кулаком. А ещё, как рассказывают, он мог с легкостью тянуть воз дров.
«Не вызывает сомнения то, что род карачаровских крестьян Гущиных древний, — сообщает С. Хведченя, специально приезжавший в Муром для сбора сведений. — Довольно легко удалось проследить их родословную до середины XVII века, а точнее — до 1636 года».
Многочисленные «потомки Ильи» чтят его память. На свои средства они заказали его образ, который выполнил художник-иконописец И. Сухов. В него вставили ковчежец с частицей мощей преподобного Ильи, переданный в своё время из Киево Печерской лавры. Саму икону 1 января 1993 года установили во вновь отстроенном храме во имя Гурия, Самона и Авива — небесных покровителей семейного благополучия.
В 1990 х годах на городском Вербовском кладбище Мурома была заложена именная «Ильинская» церковь — одноглавая кирпичная постройка в новгородском стиле, которую освятили в январе 1998 года. Св. Илья вошел в Собор местных святых и изображается на иконах для монастырей и храмов.
В августе 1999 года в городском парке был открыт памятник Илье Муромцу работы скульптора Вячеслава Клыкова. Ну, а на доме № 279 по улице Приокской все, кто приезжают в Муром, могут лицезреть деревянную мемориальную доску, изготовленную муромским резчиком, членом Союза художников России Сергеем Субботиным.
Всё это, конечно, хорошо. Однако до тех пор, пока Троицкая церковь открыта небу взорванным куполом, пока в её стенах гуляет ветер, — до тех пор о возрождении православия на древней муромской земле можно говорить лишь в будущем времени. Руины этого красивейшего храма, связанного преданием с именем Ильи Муромца, являются зримым символом удручающего состояния, в котором находятся души многих и многих жителей города, иначе бы церковь давно отстроили.
Можно сколь угодно уповать на инициативу и щедрость благодетелей извне, как это произошло с колоколами Троицкой церкви. Или, скажем, со Спасо-Преображенским мужским монастырем («что на Бору»), древнейшей иноческой обителью современной России, возрождённой усилиями председателя Счётной палаты РФ Сергея Степашина. Но пока сами местные жители не сочтут для себя вопиющим укором то состояние, в котором находится Троицкая церковь, все усилия столичных жертвователей уйдут на восстановление стен, но не «молитвенного пространства» и собственно полнокровной приходской жизни.
ПО МЕТОДУ ГЕРАСИМОВА
В 1988 году Межведомственная комиссия Министерства здравоохранения УССР произвела экспертизу хорошо сохранившихся мощей святого Ильи Муромца, облачённых в иноческие одежды. Для получения объективных данных применялась современная на тот период методика и японская аппаратура. Был определен рост преподобного — около 180 сантиметров и его приблизительный возраст (по изношенности зубов) на момент кончины: от 40 до 55 лет. Возраст по тем временам солидный, характеризующийся, как правило, мужеством, трезвостью и рассудительностью, установившейся твёрдостью и духовной крепостью.
Поразительно другое: были выявлены дефекты позвоночника, что позволяет говорить о перенесении в юности этим человеком, погребённым в катакомбах обители, паралича нижних конечностей. Строение искривлённого позвоночника с ущемлением нервов спинного мозга подтверждает, что Илия до тридцати трёх лет мог страдать именно той болезнью, о которой сказано в былинах, т. е. был «обезножен» и не мог подняться с печи. Однако вера и сила духа не позволяли ему «сидеть сиднем», как об этом сказано в былинах.
Явная диспропорция в развитии мускулатуры плечевого пояса и неправдоподобно большие кисти рук свидетельствуют о том, что святой Илья активно передвигался при помощи рук. Таким образом, на основе этих исследований можно сделать заключение о тождественности образов Ильи Муромца — героя народных былин и преподобного Илии, погребённого в Антониевых пещерах.
При рентгенологическом исследовании удалось выявить следы давних прижизненных переломов правой ключицы и ребер. На теле были обнаружены две колотые округлые раны: одна глубокая на левой руке, другая — в груди. Как считают криминалисты, складывается впечатление, что герой прикрыл грудь рукой, и ударом вражеского копья она была пригвождена к телу. Была ли рана смертельной, или же вынудила героя «выйти в отставку» — отдельная тема, требующая заключения специалистов.
«Тут же видехом храброго воина Илью Муромца, в нетлении пребывающего под покровом златым», — вспоминается рассказ из «Путешествия в Святую Землю» старообрядца, московского священника Иоанна Лукьянова, посетившего Киевские пещеры в 1710 и 1711 году. «Ростом яко нонешние крупные люди, — сообщал он читателям, — рука у него левая пробита копьем; язва вся знать на руке, а правая рука его изображена крестное знамение…»
К сожалению, время жизни законника Ильи из града Мурома было установлено приблизительно — XI или XII век. Но и этот промежуток не расходится с сообщением Печерского монаха Афанасия Кальнофойского. В своей книге «Тератургима, или Чудеса, совершившиеся, как в самом Печерском монастыре, так в обеих его пещерах», направленной против клеветы униатов и иезуитов, в плане Антониевых Ближних пещер он впервые фиксирует место погребения «законника» Ильи Муромца, жившего за 450 лет до его времени, т. е. около 1188 года. Цель книги — опровержение утверждений униатов и иезуитов, что в Православной Церкви больше нет чудес. «Тератургима» была отпечатана в типографии Лавры в 1638 году после цензуры и тщательных поправок («доброго полирования»).
Конечно, ученый инок Афанасий отнюдь не наугад написал свое показание о принадлежности Ильи Муромца ко второй половине XII века. Он — один из учёных сподвижников митрополита Петра Могилы, которые вместе с ним в 1635 году открыли гробницу Владимира Святого в руинах Десятинной церкви. В Печерских пещерах, над мощами почивающих там подвижников, имелись стародавние доски с краткими о них известиями. Вот древний источник, из которого Кальнофойский мог заимствовать сведение об Илье Муромце.
Во времена Кальнофойского народ отождествлял святого Илью со знаменитым богатырем Чоботком. А вот для посланника германского императора Рудольфа II Эриха Лясоты, направлявшегося в 1594 года к запорожцам, — это разные люди. В своих «Путевых заметках», описывая Софийский собор, он сообщает: «В другом приделе церкви была гробница Ильи Муромца, знаменитого героя, или богатыря, о котором рассказывают много басен. Гробница его ныне разрушена, но в том же приделе сохранилась гробница его товарища».
В Антониевой же пещере он видел «великана и богатыря, названного Чоботком». Ласота сообщает историю возникновения этого прозвища: «Есть также один великан или богатырь, называемый «Чоботок», говорят, что на него напало однажды много неприятелей в то время, когда он надевал сапог, и так как второпях он не смог захватить никакого другого оружия, то начал защищаться другим сапогом, который еще не надел и им одолел всех, отчего и получил такое прозвище».
«Давайте остановимся и попытаемся разобраться, — размышляет Сергей Хведченя. — Для Лясоты Илья Муромец и Чоботок — разные люди. Но следует ли безукоснительно этому верить? Ведь доподлинно известно, что Лясота был в Киеве проездом и всего-навсего три дня (7 9 мая 1594 года). Эти дни были явно насыщены приемами, посещениями и просто ознакомительными «экскурсиями» по городу. Во время одной такой экскурсии он посетил Софийский собор и Киево Печерский монастырь. Понятно, что в них он провел по нескольку часов и информацию воспринимал на слух, со слов киевлян. Неудивительно, если потом, когда дописывал в дневник, он мог что нибудь напутать. Очевидно, это и произошло с именем богатыря. Мне кажется, что Илья Муромец и Чоботок — одно лицо, но первое его имя, официальное, а второе — простонародное».
Имеется доля вероятности, что императорский посланник потому разделил Илью Муромца с Чоботком, что, увидев одновременно и гробницу и мощи, не мог допустить, что они принадлежат одному и тому же богатырю. Ласота застал уже пустую гробницу Ильи Муромца в Софийском соборе. После взятия монголами Киева в 1240 году могила богатыря, вероятно, была разграблена, а его мощи перенесены в пещеру Киево Печерского монастыря. Отчасти это подтверждает надпись на гравюре XVII века: «Преподобный Илья Муромский, иже вселися в пещеру преподобного Антония в Киеве, ид еже до ныне нетленен пребывает».
В советский период были предприняты большие пропагандистские усилия по лишению образа преподобного Ильи христианской («крестьянской») основы. Так, к примеру, характерной и тенденциозной подчистке подвергся эпизод с «каликами перехожими», исцелившими Илью. Кем были эти люди? Во всех советских изданиях это опущено, зато в дореволюционном читаем, что «калики» — это сам Христос с двумя апостолами.
В 1963 году, когда гробницу вскрывали первый раз, правительственная комиссия «авторитетно установила», что мощи принадлежат человеку монголоидной расы (!!!), а раны на его теле имитированы, дескать, самими Печерскими монахами. Что ж, знакомая постановка вопроса.
Все художественные изображения Ильи Муромца, в том числе «классическое», знакомое нам со школьной скамьи — кисти В. М. Васнецова («Богатыри»), не отражали по понятным причинам визуального сходства, а являлись плодом творческой фантазии. Этот пробел был восполнен Сергеем Алексеевичем Никитиным, главным специалистом Московского Бюро судебно-медицинской экспертизы. Вот как он сам рассказывал о вскрытии гробницы в 1988 году: «Гляжу, лежит на спине обнажённый мужчина, полностью мумифицированный. Руки сложены на груди, ступни ног отсутствуют. Глазницы прикрыты веками. Особо богатырского в облике Ильи Муромца ничего не было. Мумии сильно усыхают и что богатырь, что обычный человек — очень схожие результаты. Правда, замечаю, что череп довольно крупный. Плечи широкие. Кисть крепкая».
Используя методику знаменитого антрополога М. М. Герасимова, Никитин в 1990 году по гипсовой копии лицевой части и рентгенограмме головы приступил к воссозданию облика «законника Ильи» из Ближних пещер Киево Печерской лавры. «Портрет мастеру явно удался, — заключает С. Хведченя. — В нём воплощение спокойной силы, мудрости, великодушия и умиротворения… Сильные руки богатыря опираются не на булатный меч, а на монастырский посох как символ последних лет его жизни, проведённых в монастыре».
Главное, пожалуй, заключается в том, что человек с такими характерными чертами лица своим рождением больше подходит к местам, где обитало финно-угорское племя, давшее название городу — Муром, нежели к южной Черниговской или какой иной земле, где волею баснописцев обитали «древние укры».
Отсутствие в Киево Печерском Патерике жития преподобного Илии отнюдь не свидетельствует о том, что в иноческих подвигах святой воин успел провести не так много времени. Это даёт основание предположить, что постриг Ильи Муромца приходился на время игуменства преп. Поликарпа (1164 1182 гг.). Под началом этого великого подвижника и происходило духовное возрастание нового воина Христова.
Известно, что преп. Поликарп пользовался большим уважением со стороны великого князя Ростислава Мстиславовича. В Великий пост князь имел обыкновение каждое воскресенье приглашать к себе преподобного игумена с двенадцатью братиями Феодосиевой обители для душеполезных разговоров. Вполне возможно, что одним из участников этих бесед являлся и бывший ратник Илия Печерский из града Мурома.
Следует отметить, что это вполне традиционный шаг для православного воина — сменить меч булатный на меч духовный, чтобы проводить дни в сражении за небесную Русь. Преподобный Илия далеко не первый и не последний воин, поступивший подобным образом. Из наших соотечественников можно вспомнить великого полководца и государственного деятеля Александра Невского, а также профессиональных воинов — схимников Пересвета и Ослябю, духовных чад Сергия Радонежского, стяжавших великую славу на поле Куликовом.
В библиотеке Киево Печерской Лавры находилась рукопись XVII века, в которой говорилось, что преподобный Илия обладал даром «слезной молитвы», и когда его спрашивала братия: «Что ты, отче, плачешь?» — он отвечал, что, будучи воином, много пролил крови, а теперь сожалеет об этом.
Автор — председатель Братства во имя преподобного Илии Муромского.
