В предыдущем материале мы попытались разобраться в международной ситуации, сложившейся накануне войны. Возникает закономерный вопрос: а что по этому поводу думало тогда руководство страны?
ДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ СТРАНЫ: МОЯ ХАТА С КРАЮ…
Исходя из того, что лучшим материалом для анализа всегда являются первоисточники, рассмотрим для начала доклад Председателя Совета Народных Комиссаров и народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова на сессии Верховного Совета СССР «О международном положении и внешней политике СССР» от 31 мая 1939 г.
Уже в самом начале доклада Молотов отмечает, что за последнее время в мировой политической обстановке произошли серьезные изменения, которые значительно ухудшили международное положение СССР и связано это не только с политикой агрессивных государств (имеется в виду Германия с союзниками), но и с позицией полного невмешательства со стороны демократических стран.
«Представители демократических стран, отвернувшихся от политики коллективной безопасности и проводивших политику непротивления агрессии, стараются преуменьшить значение происшедшего ухудшения в международной обстановке. Они все еще занимаются, главным образом, «успокоением» общественного мнения, делая вид, что ничего существенного за последнее время не произошло».
Как видите — понимание того, что реально происходит, бесспорно, присутствовало. Молотов прямо указывает на активную позицию демократий Запада: они не просто делали вид, что ничего «такого» не происходит, но и старались убедить в этом других. Само собой напрашивается вывод: агрессию Германии и ее союзников они однозначно поддерживают. Хотя, что из этого получится, они знать не могли, но тенденции их, по видимому, устраивали.
Более того, можно сказать, что правительство Англии и Франции не только старалось успокоить общественное мнение своих стран — это означало почти готовность принести свои страны в жертву Гитлеру. В его «drung nah Osten» захват Франции был неизбежен — по причине того, что она была «по пути». Естественно, правительство Франции не могло это не понимать.
Да и не только Франция. Та же Польша имела вполне конкретные предложения от Советского Союза, — но предпочла быть захваченной Гитлером, чем отстаивать свою независимость при помощи русских.
Более того. Советский Союз прекрасно понимал, что вероятность военного конфликта с Германией растет с каждым днем, а воевать все же лучше «малой кровью на чужой территории». Не претендуя на телепатию, тем более, сквозь время, рискну заявить, что, вероятнее всего, СССР оказал бы военную помощь практически любой стране, которая запросила бы ее в связи с агрессией Германии. Просто потому, что воевать тогда пришлось бы именно на чужой территории и в союзе с населением запросившей помощь страны.
Думается, что в такой ситуации Гитлер — при всем его взрывном характере — не отважился бы нападать, понимая, что в этом случае ввязывается в войну с русскими, — чего настойчиво не рекомендовал делать Бисмарк. Когда же у Гитлера оказались в распоряжении ресурсы практически всей Европы — вот тогда он и рискнул поставить все на блицкриг.
«Они говорили, что сентябрьское соглашение в Мюнхене предотвратило европейскую войну путем сравнительно не таких уж больших уступок со стороны Чехословакии.… Мюнхенское соглашение было, так сказать, кульминационным пунктом политики невмешательства, кульминационным пунктом соглашательства с агрессивными странами. А к каким результатам эта политика привела? Остановило ли агрессию мюнхенское соглашение? Нисколько. Напротив, Германия не ограничилась полученными в Мюнхене уступками, т. е. получением судетских районов, населенных немцами. Германия пошла дальше, просто-напросто ликвидировав одно из больших славянских государств — Чехословакию. От сентября 1938 года, когда состоялось мюнхенское совещание, прошло не много времени, а в марте 1939 года Германия уже покончила с существованием Чехословакии. Ей удалось провести это без противодействия с чьей либо стороны, так гладко, что возникает вопрос, в чем, собственно, заключалась действительная цель совещания в Мюнхене?».
Ликвидация Чехословакии — вопреки мюнхенскому соглашению! — показала всему миру, к чему привела политика невмешательства. Недееспособность подобного отношения с точки зрения международной безопасности стала очевидна.
А что демократические государства? Да ничего, — все делали вид, что «в Багдаде все спокойно», как говорится. Если факты чем то не устраивают, то тем хуже для фактов.
Что происходит дальше? Германия оттяпала у Литовской республики Мемель и Мемельскую область. Италия, вдохновленная этим примером, тоже в долгу не осталась: в апреле она покончила с независимостью Албании.
Аппетит приходит во время еды и в конце апреля Гитлер заявляет, что международные договоры больше не имеют значения — на морское соглашение Германии с Англией и на пакт о ненападении между Германией и Польшей, говоря по русски, в Рейхе положили с пробором.
«Дело не ограничилось расторжением двух международных договоров. Германия и Италия пошли дальше. На днях опубликован заключенный между ними военно-политический договор. Этот договор имеет в своей основе наступательный характер. Согласно этому договору, Германия и Италия должны поддерживать друг друга в любых военных действиях, начинаемых одной из этих стран, включая любую агрессию, любую наступательную войну».
Действительно, 6 7 мая 1939 г. в Милане состоялись переговоры министра иностранных дел Германии И. Риббентропа с министром иностранных дел Италии Г. Чиано. В официальном коммюнике о переговорах говорилось, что оба министра «решили тесную сплоченность обоих народов закрепить в виде широкого политического и военного пакта». А 22 мая 1939 г. был подписан официальный договор:
«Если… дело дойдет до того, что одна из них [подписавших сторон] окажется в военном конфликте с другой державой или с другими державами, то другая Договаривающаяся Сторона немедленно выступит на ее стороне в качестве союзника и поддержит ее всеми своими военными силами на суше, на море и в воздухе.…
Договаривающиеся Стороны обязуются уже теперь в случае совместного ведения войны заключить перемирие или мир лишь в полном согласии друг с другом».
Я не военный историк, — возможно, в истории это и не первый раз, — тем не менее, мне часто приходилось слышать о договорах «защитить союзника, если на него нападут», но ни разу — о договоре «если один напал на кого то, то, независимо от обстоятельств, другой поддержит нападение». Честно говоря, подобный договор я бы подписывать попросту не рискнул: мало ли что взбредет в голову другой подписавшей стороне? Такое возможно лишь в одном случае: обе стороны заведомо планируют нападение, поэтому все равно, кто начнет и с кого.
Впрочем, замечу, что «кто начнет и с кого» в любом случае важно и требуется согласование. Ergo — именно такой договор указывает не только на «со временем нападем на всех окружающих», но и на потрясающую самоуверенность, а точнее, даже наглость.
Что характерно. Совсем недавно сближение между Германией и Италией прикрывалось необходимостью совместной борьбы с коммунизмом и для этого немало пошумели о так называемом «антикоминтерновском пакте», а тут уже идут настолько неприкрытые намеки, что, по идее, вся Европа, включая Англию, должна объединиться с СССР и поставить зарвавшихся агрессоров на место. Но нет, — желание натравить немцев на русских настолько велико, что перевешивает все разумные доводы и аргументы.
«… в самой политике неагрессивных стран Европы также наметились некоторые изменения в сторону противодействия агрессии. Насколько серьезны эти изменения, мы еще посмотрим. Пока нельзя даже сказать, имеется ли у этих стран серьезное желание отказаться от политики невмешательства, от политики непротивления дальнейшему развертыванию агрессии. Не случится ли так, что имеющееся стремление этих стран к ограничению агрессии в одних районах не будет служить препятствием к развязыванию агрессии в других районах?».
«Выколю себе глаз, пусть у моей тещи зять кривой будет» — слышали такую пословицу?
СССР: МЫ МИРНЫЕ ЛЮДИ, НО…
«Как мы определяем наши задачи в современной международной обстановке? Мы считаем, что они идут по линии интересов других неагрессивных стран. Они заключаются в том, чтобы остановить дальнейшее развитие агрессии и для этого создать надежный и эффективный оборонительный фронт неагрессивных держав».
Что для этого делалось? В принципе, мы только что об этом говорили. Как и о том, что Запад к сотрудничеству отнюдь не стремился.
В своем выступлении Молотов отмечал, что если другие страны действительно хотят создать дееспособный фронт против усиливающейся агрессии, то для этого необходимы, как минимум, следующие условия: заключение между Англией, Францией и СССР эффективного пакта взаимопомощи против агрессии, имеющего исключительно оборонительный характер; гарантирование со стороны Англии, Франции и СССР государств Центральной и Восточной Европы, включая все без исключения пограничные с СССР европейские страны, от нападения агрессоров; заключение конкретного соглашения между Англией, Францией и СССР о формах и размерах немедленной и эффективной помощи, оказываемой друг другу и гарантируемым государствам в случае нападения агрессоров.
Логично, не так ли?
Но «демократические страны» предпочли играть в одни ворота:
«Гарантировав себя от прямого нападения агрессоров пактами взаимопомощи между собой и с Польшей, и обеспечивая себе помощь СССР в случае нападения агрессоров на Польшу и Румынию, англичане и французы оставляли открытым вопрос, может ли СССР, в свою очередь, рассчитывать на помощь с их стороны в случае прямого нападения на него со стороны агрессоров, равно как оставляли открытым другой вопрос — могут ли они принять участие в гарантировании граничащих с СССР малых государств, прикрывающих северо-западные границы СССР, если они окажутся не в силах отстоять свой нейтралитет от нападения агрессоров».
Характерно, что, несмотря на ожидание агрессии, Советский Союз был готов вести мирное взаимовыгодное сотрудничество. Молотов говорит о том, что в конце 1938 года германское правительство вновь поставило вопрос об экономических переговорах и о предоставлении кредита в 200 миллионов марок, а с Италией недавно было подписано выгодное для обеих стран торговое соглашение на 1939 год.
А тем временем уже не только Германия нацеливалась на СССР…
«Находясь недалеко от входа в Финский залив, вооруженные Аландские острова могут послужить к тому, чтобы закрыть для СССР входы и выходы в Финский залив. Поэтому теперь, когда финляндское правительство, вместе со Швецией, хочет провести большой план вооружений Аландских островов, Советское правительство запросило у финляндского правительства данные о целях и характере намеченных вооружений. Вместо того чтобы пойти навстречу этому вполне естественному желанию Советского Союза, финляндское правительство отказало СССР в даче соответствующих сведений и разъяснений. Последовавшие при этом ссылки на военную тайну, как нетрудно понять, совершенно неубедительны. Сообщило же финляндское правительство свой план вооружений Аландских островов другому правительству — правительству Швеции. И не только сообщило, а привлекло его к участию в осуществлении всего этого плана вооружений. Между тем согласно конвенции 1921 года Швеция никакими особыми правами в этом отношении не пользуется. С другой стороны, заинтересованность Советского Союза в вопросе вооружения Аландских островов не только не меньшая, а большая, чем у Швеции».
Затрагивая вопросы взаимоотношений с восточными соседями — Японией и Монгольской Народной Республикой, с которой у СССР был союзный договор, в своём докладе Молотов подтверждал неизменность намерений Советского Союза соблюдать все условия заключенного с Монголией договора о взаимопомощи по вопросу охраны ее границ; и что все провокации со стороны японо-маньчжурских воинских частей получат должный отпор.
Несмотря на все попытки японских реакционных кругов надавить, придать политическую окраску всему, что было сделано для решения проблем с участками рыболовного промысла в водах СССР, вплоть до всякого рода угроз и шантажа, они натолкнулись на жесткую позицию Советского Союза, еще раз убедившись в том, что угрозы в отношении СССР не достигают цели, а права Советского государства находятся под твердой защитой
Молотов подчеркивал, что внешняя политика Советского Союза в корне миролюбива и направлена против агрессии, но, разумеется, будет учитывать и отражать наличие изменений в международной обстановке и что в едином фронте миролюбивых государств, действительно противостоящих агрессии, Советскому Союзу не может не принадлежать место в передовых рядах. Чтобы доказать это на деле оставалось не так много времени.
НАКАНУНЕ: НЕИЗБЕЖНОСТЬ
В своей речи Сталин куда более конкретен, чем Молотов. Он сразу перечисляет факты. (Безыменский Л. А., «Гитлер и Сталин перед схваткой». М.: Вече, 2000 г.):
«В марте 1939 года состоялся XVIII съезд КПСС.… Что же сказал Сталин 10 марта 1939 года? Приведу всю международную часть речи Сталина, ибо цитирование «по кускам» всегда дает возможность разночтения или переакцентирования той или иной части».
«… Вот перечень важнейших событий за отчетный период, положивших начало новой империалистической войне. В 1935 году Италия напала на Абиссинию и захватила ее. Летом 1936 года Германия и Италия организовали военную интервенцию в Испании, причем Германия утвердилась на севере Испании и в испанском Марокко, а Италия — на юге Испании и на Балеарских островах. В 1937 году Япония, после захвата Маньчжурии, вторглась в Северный и Центральный Китай, заняла Пекин, Тяньцзин, Шанхай и стала вытеснять из зоны оккупации своих иностранных конкурентов. В начале 1938 года Германия захватила Австрию, а осенью 1938 года — Судетскую область Чехословакии. В конце 1938 года Япония захватила Кантон, а в начале 1939 г. — остров Хайнань.
Таким образом, война, так незаметно подкравшаяся к народам, втянула в свою орбиту свыше пятисот миллионов населения, распространив сферу своего действия на громадную территорию, от Тяньцзина, Шанхая и Кантона через Абиссинию до Гибралтара.
После первой империалистической войны государства-победители, главным образом Англия, Франция и США, создали новый режим отношений между странами, послевоенный режим мира. Главными основами этого режима были: на Дальнем Востоке — договор девяти держав, а в Европе — Версальский и целый ряд других договоров.
Лига Наций призвана была регулировать отношения между странами в рамках этого режима на основе единого фронта государств, на основе коллективной защиты безопасности государств. Однако три агрессивных государства и начатая ими новая империалистическая война опрокинули вверх дном всю эту систему послевоенного мирного режима. Япония разорвала договор девяти держав, Германия и Италия — Версальский договор. Чтобы освободить себе руки, все эти три государства вышли из Лиги Наций.
Новая империалистическая война стала фактом.
В наше время не так то легко сорваться сразу с цепи и ринуться прямо в войну, не считаясь с разного рода договорами, не считаясь с общественным мнением. Буржуазным политикам известно это достаточно хорошо. Известно это также фашистским заправилам. Поэтому фашистские заправилы, раньше, чем ринуться в войну, решили известным образом обработать общественное мнение, т. е. ввести его в заблуждение, обмануть его.
Военный блок Германии и Италии против интересов Англии и Франции в Европе? Помилуйте, какой же это блок! «У нас» нет никакого военного блока. «У нас» всего-навсего безобидная «ось Берлин — Рим», т. е. некоторая геометрическая формула насчет оси. (Смех.)
Военный блок Германии, Италии и Японии против интересов США, Англии и Франции на Дальнем Востоке? Ничего подобного! «У нас» нет никакого военного блока. «У нас» всего-навсего безобидный «треугольник Берлин — Рим — Токио», т. е. маленькое увлечение геометрией. (Общий смех.)
Война против интересов Англии, Франции, США? Пустяки! «Мы» ведем войну против Коминтерна, а не против этих государств. Если не верите, читайте «антикоминтерновский пакт», заключенный между Италией, Германией и Японией.
Так думали обработать общественное мнение господа агрессоры, хотя нетрудно было понять, что вся эта неуклюжая игра в маскировку шита белыми нитками, ибо смешно искать «очаги» Коминтерна в пустынях Монголии, в горах Абиссинии, в дебрях Испанского Марокко. (Смех.)
Но война неумолима. Ее нельзя скрыть никакими покровами. Ибо никакими «осями», «треугольниками» и «антикоминтерновскими пактами» невозможно скрыть тот факт, что Япония захватила за это время громадную территорию Китая, Италия — Абиссинию, Германия — Австрию и Судетскую область, Германия и Италия вместе — Испанию, — все это вопреки интересам неагрессивных государств. Война так и осталась войной, военный блок агрессоров — военным блоком, а агрессоры — агрессорами.
Характерная черта новой империалистической войны состоит в том, что она не стала еще всеобщей, мировой войной. Войну ведут государства-агрессоры, всячески ущемляя интересы неагрессивных государств, прежде всего Англии, Франции, США, а последние пятятся назад и отступают, давая агрессорам уступку за уступкой.
Таким образом, на наших глазах происходит открытый передел мира и сфер влияния за счет интересов неагрессивных государств без каких либо попыток отпора и даже при некотором попустительстве со стороны последних.
Невероятно, но факт.
Чем объяснить такой однобокий и странный характер новой империалистической войны?
Как могло случиться, что неагрессивные страны, располагающие громадными возможностями, так легко и без отпора отказались от своих позиций и своих обязательств в угоду агрессорам?
Не объясняется ли это слабостью неагрессивных государств? Конечно, нет! Неагрессивные, демократические государства, взятые вместе, бесспорно, сильнее фашистских государств и в экономическом, и в военном отношении.
Чем же объяснить в таком случае систематические уступки этих государств агрессорам?
Это можно было бы объяснить, например, чувством боязни перед революцией, которая может разыграться, если неагрессивные государства вступят в войну и война примет мировой характер. Буржуазные политики, конечно, знают, что первая мировая империалистическая война дала победу революции в одной из самых больших стран. Они боятся, что вторая мировая империалистическая война может повести также к победе революции в одной или в нескольких странах.
Но это сейчас не единственная и даже не главная причина. Главная причина состоит в отказе большинства неагрессивных стран, и, прежде всего, Англии и Франции, от политики коллективной безопасности, от политики коллективного отпора агрессорам, в переходе их на позицию невмешательства, на позицию «нейтралитета».
Формально политику невмешательства можно было бы охарактеризовать таким образом: «пусть каждая страна защищается от агрессоров как хочет и как может, наше дело сторона, мы будем торговать и с агрессорами, и с их жертвами».
На деле, однако, политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны, — следовательно, превращение ее в мировую войну. В политике невмешательства сквозит стремление, желание — не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом. Не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны. Поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, — выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, «в интересах мира» и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия. И дешево, и мило!
Взять, например, Японию. Характерно, что перед началом вторжения Японии в Северный Китай все влиятельные французские и английские газеты громогласно кричали о слабости Китая, об его неспособности сопротивляться, о том, что Япония с ее армией могла бы в два-три месяца покорить Китай. Потом европейско-американские политики стали выжидать и наблюдать. А потом, когда Япония развернула военные действия, уступили ей Шанхай, сердце иностранного капитала в Китае, уступили Кантон, очаг монопольного английского влияния в Южном Китае, уступили Хайнань, дали окружить Гонконг. Не правда ли, все это очень похоже на поощрение агрессора: дескать, влезай дальше в войну, а там посмотрим.
Или, например, взять Германию. Уступили ей Австрию, несмотря на наличие обязательства защищать ее самостоятельность, уступили Судетскую область, бросили на произвол судьбы Чехословакию, нарушив все и всякие обязательства, а потом стали крикливо лгать в печати о «слабости русской армии», о «разложении русской авиации», о «беспорядках» в Советском Союзе, толкая немцев дальше на восток, обещая им легкую добычу и приговаривая: вы только начните войну с большевиками, а дальше все пойдет хорошо. Нужно признать, что это тоже очень похоже на подталкивание, на поощрение агрессора.
Характерен шум, который подняла англо-французская и североамериканская пресса по поводу Советской Украины. Деятели этой прессы до хрипоты кричали, что немцы идут на Советскую Украину, что они имеют теперь в руках так называемую Карпатскую Украину, насчитывающую около 700 тысяч населения, что немцы не далее как весной этого года присоединят Советскую Украину, имеющую более 30 миллионов населения к, так называемой, Карпатской Украине. Похоже на то, что этот подозрительный шум имел своей целью поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований.
Конечно, вполне возможно, что в Германии имеются сумасшедшие, мечтающие присоединить слона, т. е. Советскую Украину, к козявке, т. е. к, так называемой, Карпатской Украине. И если действительно имеются там такие сумасброды, можно не сомневаться, что в нашей стране найдется необходимое количество смирительных рубах для таких сумасшедших. (Взрыв аплодисментов.)
Но если отбросить прочь сумасшедших и обратиться к нормальным людям, то разве не ясно, что смешно и глупо говорить серьезно о присоединении Советской Украины к, так называемой, Карпатской Украине? Подумать только. Пришла козявка к слону и говорит ему, подбоченясь: «Эх ты, братец ты мой, до чего мне тебя жалко… Живешь ты без помещиков, без капиталистов, без национального гнета, без фашистских заправил, — какая ж это жизнь… Гляжу я на тебя и не могу не заметить, — нет тебе спасения, кроме как присоединиться ко мне… (Общий смех.) Ну что ж, так и быть, разрешаю тебе присоединить свою небольшую территорию к моей необъятной территории…». (Общий смех и аплодисменты).
Еще более характерно, что некоторые политики и деятели прессы Европы и США, потеряв терпение в ожидании «похода на Советскую Украину», сами начинают разоблачать действительную подоплеку политики невмешательства. Они прямо говорят и пишут черным по белому, что немцы жестоко их «разочаровали», так как, вместо того, чтобы двинуться дальше на восток, против Советского Союза, они, видите ли, повернули на запад и требуют себе колоний. Можно подумать, что немцам отдали районы Чехословакии как цену за обязательство начать войну с Советским Союзом, а немцы отказываются теперь платить по векселю, посылая их куда то подальше.
Я далек от того, чтобы морализировать по поводу политики невмешательства, говорить об измене, о предательстве и т. п. Наивно читать мораль людям, не признающим человеческой морали. Политика есть политика, как говорят старые, прожженные буржуазные дипломаты. Необходимо, однако, заметить, что большая и опасная политическая игра, начатая сторонниками политики невмешательства, может окончиться для них серьезным провалом.
Таково действительное лицо господствующей ныне политики невмешательства. Такова политическая обстановка в капиталистических странах.
…Война создала новую обстановку в отношениях между странами. Она внесла в эти отношения атмосферу тревоги и неуверенности. Подорвав основы послевоенного мирного режима и опрокинув элементарные понятия международного права, война поставила под вопрос ценность международных договоров и обязательств. Пацифизм и проекты разоружения оказались похороненными в гроб. Их место заняла лихорадка вооружений. Стали вооружаться все, от малых до больших государств, в том числе и прежде всего государства, проводящие политику невмешательства. Никто уже не верит в елейные речи о том, что мюнхенские уступки агрессорам и мюнхенское соглашение положили, будто бы, начало новой эре «умиротворения». Не верят в них также сами участники мюнхенского соглашения, Англия и Франция, которые не менее других стали усиливать свое вооружение.
Понятно, что СССР не мог пройти мимо этих грозных событий. Несомненно, что всякая, даже небольшая война, начатая агрессорами где либо в отдаленном уголке мира, представляет опасность для миролюбивых стран. Тем более серьезную опасность представляет новая империалистическая война, успевшая уже втянуть в свою орбиту более пятисот миллионов населения Азии, Африки, Европы.
Ввиду этого наша страна, неуклонно проводя политику сохранения мира, развернула вместе с тем серьезнейшую работу по усилению боевой готовности нашей Красной Армии, нашего Красного Военно-Морского флота.
Вместе с тем, в интересах укрепления своих международных позиций Советский Союз решил предпринять и некоторые другие шаги. В конце 1934 г. наша страна вступила в Лигу Наций, исходя из того, что, несмотря на ее слабость, она все же может пригодиться, как место разоблачения агрессоров и как некоторый, хотя и слабый, инструмент мира, могущий тормозить развязывание войны. Советский Союз считает, что в такое тревожное время не следует пренебрегать даже такой слабой международной организацией, как Лига Наций.
В мае 1935 г. был заключен договор между Францией и Советским Союзом о взаимной помощи против возможного нападения агрессоров. Одновременно с этим был заключен аналогичный договор с Чехословакией. В марте 1936 г. Советский Союз заключил договор с Монгольской Народной Республикой о взаимной помощи. В августе 1937 г. был заключен договор о взаимном ненападении между Советским Союзом и Китайской Республикой. В этих трудных международных условиях проводил Советский Союз свою внешнюю политику, отстаивая дело сохранения мира.
Внешняя политика Советского Союза ясна и понятна:
Мы стоим за мир и укрепление деловых связей со всеми странами, стоим, и будем стоять на этой позиции, поскольку эти страны будут держаться таких же отношений с Советским Союзом, поскольку они не попытаются нарушить интересы нашей страны.
Мы стоим за мирные, близкие и добрососедские отношения со всеми соседними странами, имеющими с СССР общую границу, стоим, и будем стоять на этой позиции, поскольку эти страны будут держаться таких же отношений с Советским Союзом, поскольку они не попытаются нарушить, прямо или косвенно, интересы целости и неприкосновенности границ Советского государства.
Мы стоим за поддержку народов, ставших жертвами агрессии и борющихся за независимость своей родины.
Мы не боимся угроз со стороны агрессоров и готовы ответить двойным ударом на удар поджигателей войны, пытающихся нарушить неприкосновенность советских границ.
Такова внешняя политика Советского Союза. (Бурные, продолжительные аплодисменты.)
В своей внешней политике Советский Союз опирается:
На свою растущую хозяйственную, политическую и культурную мощь;
На морально-политическое единство нашего советского общества;
На дружбу народов нашей страны;
На свою Красную армию и Военно-Морской Красный флот;
На свою мирную политику;
На моральную поддержку трудящихся всех стран, кровно заинтересованных в сохранении мира;
На благоразумие тех стран, которые не заинтересованы, по тем или иным причинам, в нарушении мира.
Задачи партии в области внешней политики:
Проводить и впредь политику мира и укрепления деловых связей со всеми странами;
Соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками;
Укреплять боевую мощь нашей Красной армии и Военно-Морского Красного флота;
Крепить международные связи дружбы с трудящимися всех стран, заинтересованными в мире и дружбе между народами.
«Чем же речь 10 марта была примечательна? — пишет Безыменский, — Если ее сравнить с речью того же Сталина на предыдущем, XVII съезде ВКП (б) в 1934 году, то нельзя не заметить некоего «нового соотношения» в критике Сталиным поведения великих держав.
Конечно, Германии адресованы обычные упреки. Но главный огонь направлен против западных держав, против их «большой и опасной политической игры». Не в последнюю очередь — против их стремления столкнуть Германию с СССР.
Германии, кстати, дается понять, что «ей не следует предъявлять СССР претензии» — скажем, на Украину. Лишь где то на полях повторяется давняя коминтерновская надежда, что война приведет к новому туру революций в империалистическом мире. Зато в полный рост встает перспектива открытого передела мира и сфер влияний. Так и напрашивается (увы, это лишь после знания событий 1939 1941 годов) мысль: а вдруг переделом сфер влияния займется и Советский Союз?
Но одно безусловно: Сталину было ясно, что для СССР война уже стоит на пороге».
ПАКТ МОЛОТОВА-РИББЕНТРОПА: МНОГОУГОЛЬНИК
Современный либеральный дискурс натужно старается возложить вину за Вторую Мировую войну не только на Гитлера, но и на Сталина. Речь, понятно, не о Суворове-Резуне, — это попсовый вариант для массового оболванивания.
Есть более тонкое передергивание — мол, виноваты оба «кровавых диктатора». Для чего это делается — понятно. Одни зачинщики были наказаны разделением страны, а также выплатами (причем за т. н. «холокост» платят до сих пор), теперь желательно привить русским чувство вины и заставить платить и каяться.
Игорь Пыхалов, «Надо ли стыдиться «пакта Молотова-Риббентропа»?»:
«Одним из любимых аргументов, используемых для этого, является пресловутый договор о ненападении между Германией и Советским Союзом от 23 августа 1939 года, более известный как пакт Молотова-Риббентропа. При всяком удобном и неудобном случае российские СМИ поднимают ритуальный вой по поводу этого страшного преступления против прогрессивного человечества.
Разумеется, тем, кто воспринимает западные демократии как источник благости и святости, сама мысль, что можно отказаться таскать для «цивилизованного мира» каштаны из огня и проводить самостоятельную политику представляется кощунственной. Нам же не мешает разобраться, чем был этот пакт на самом деле: преступлением, ошибкой или наоборот, правильным и логичным шагом. Любой добросовестный исследователь знает, что исторические факты следует рассматривать не изолированно, а в общем контексте происходившего в то время.
Анализируя советско-германский договор, нельзя забывать и о другом соглашении, заключённом без малого за год до этого в Мюнхене. Сегодня по понятным причинам о мюнхенском сговоре предпочитают не вспоминать. Между тем, оба эти события тесно взаимосвязаны. Именно случившееся в столице Баварии во многом определило дальнейшую политику СССР».
Гитлер открыто признавал, что конечной целью его агрессии является приобретение «жизненного пространства» на востоке: то есть, если без прикрас, уничтожение России и фактическое уничтожение русского народа (об этом мы поговорим далее, когда будем разоблачать миф «Гитлер-освободитель»).
Ко времени подписания пакта Германия аннексировала Судеты, включила в состав Рейха Австрию, Чехию и Моравию, активно воевала в Испании.
Англия и Франция, как расписано выше, не раз демонстративно отворачивались, когда Гитлер отрезал себе еще кусочек Европы, а иногда даже выступали гарантами такой дележки.
Так, выступая 15 марта в палате общин, Чемберлен заявил, что после Мюнхена британское правительство «считало себя морально обязанным» защищать территориальную целостность Чехословакии в случае неспровоцированной агрессии. Но к данной ситуации это не относится, поскольку Чехословакия распалась как бы сама по себе:
«Таково было положение до вчерашнего дня. Однако оно изменилось, поскольку словацкий парламент объявил Словакию самостоятельной. Эта декларация кладет конец внутреннему распаду государства, границы которого мы намеревались гарантировать и правительство Его Величества не может поэтому считать себя связанным этим обязательством».
Как говорится — без комментариев.
Из сборника «Год кризиса 1938 1939, документы и материалы».
«Британские планы сговора с Германией открытым текстом изложил Гитлеру 19 ноября 1937 г. лорд Галифакс — влиятельный член правительства Н. Чемберлена (См.: Документы и материалы кануна второй мировой войны. 1937 1939. М., 1981. т. 1. стр. 42). А вот как виделась последнему перспектива 12 сентября 1938 г., в канун встречи с Гитлером в Берхтесгадене: «Я сумею убедить его, что у него имеется неповторимая возможность достичь англо-немецкого понимания путем мирного решения чехословацкого вопроса. Обрисую перспективы, исходя из того, что Германия и Англия являются двумя столпами европейского мира и главными опорами против коммунизма и поэтому необходимо мирным путем преодолеть наши нынешние трудности… Наверное, можно будет найти решение, приемлемое для всех, кроме России» (Крал В. План Зет. М., 1978. стр. 226). Консерваторы упорно гнули свою линию: «Чтобы жила Британия, большевизм должен умереть» (Niedhart G. Grossbritannien und die Sowjetunion. 1934 1939. Munchen, 1972. p. 62.)».
Вышеупомянутое Мюнхенское соглашение предусматривало передачу Германии в срок с 1 по 10 октября 1938 года Судетской области со всеми сооружениями и укреплениями, фабриками, заводами, запасами сырья, путями сообщения и т. п. Взамен четыре державы давали «гарантии» новых границ Чехословакии. Но уже 13 марта 1939 года лидеры словаки объявили о «независимости» и обратились к Германии с просьбой о защите; 15 марта немецкие войска вошли в Прагу. Великобритания и Франция не сделали и попытки спасти Чехословакию, лишь заявив формальные протесты. Впрочем, это вы уже знаете.
А теперь, как говорится, «вопрос в студию».
Можно ли было верить в то, что Англия и Франция пойдут на нормальное сотрудничество? Тем более, что в то время они обещали Польше всемерную поддержку в случае нападения (потом тоже прокинули, разумеется), а с Советским Союзом очевидно затягивали переговоры?
Хоть как то можно было рассчитывать на помощь лишь в случае ратифицированного договора, в котором четко прописаны обязательства сторон и условия, при которых их требуется выполнять.
17 апреля 1939 года Москва предложила заключить англо-франко советский договор о взаимопомощи следующего содержания:
«1. Англия, Франция, СССР заключают между собой соглашение сроком на 5 10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.
2. Англия, Франция, СССР обязуются оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Чёрным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств.
3. Англия, Франция и СССР обязуются в кратчайший срок обсудить и установить размеры и формы военной помощи, оказываемой каждым из этих государств во исполнение §1 и 2.…
6. Англия, Франция и СССР обязуются после открытия военных действий не вступать в какие бы то ни было переговоры и не заключать мира с агрессорами отдельно друг от друга и без общего всех трёх держав согласия.
7. Соответственное соглашение подписывается одновременно с конвенцией, имеющей быть выработанной в силу §3.…».
Но даже этот договор о намерениях, без какой либо конкретики, не был подписан. Как заявил 26 апреля на заседании английского правительства министр иностранных дел лорд Галифакс, «время еще не созрело для столь всеобъемлющего предложения». Простите, а чего именно ждать то?
И. Пыхалов: «Итак, не добившись толку от Англии и Франции, СССР заключил договор о ненападении с Германией. Если отбросить словесную шелуху, аргументация тех, кто обличает этот шаг, сводится к двум пунктам: моральному и практическому.
Что касается первого, тут всё достаточно очевидно. Мало того, что требования морали в международной политике неуместны, и, раз уж речь зашла об этом, уместно спросить: а судьи кто? Как мы только что убедились, ни сдавшие Гитлеру своего союзника Чехословакию западные демократии, ни участвовавшая в её разделе Польша не имеют никакого права осуждающе тыкать в нас пальцем. Как справедливо заметил американский журналист Уильям Ширер: «Если Чемберлен поступил честно и благородно, умиротворив Гитлера и отдав ему в 1938 году Чехословакию, то почему же Сталин повёл себя нечестно и неблагородно, умиротворяя через год Гитлера Польшей, которая всё равно отказалась от советской помощи?» (Ширер У. «Взлёт и падение третьего рейха.» В 2 х томах. Т.1. М., 1991. стр.577.)…».
