Для иллюстрации тезиса необходимости отделения деяний КПСС от социализма как такового приведу (в сокращении) фрагмент из книги Ю. И. Мухина «Убийство Сталина и Берии».
Съезд этот интересен тем, что, начиная от Хрущева, любую память о нем партноменклатура старалась тщательно уничтожить. При Брежневе начали выпускать стенограммы всех съездов ВКП (б) и КПСС и следующих за ними пленумов ЦК, на которых происходили выборы руководящих органов. Выпуск начали интересно — со стенограмм I-го и сразу ХХ съездов партии. А когда издание этих документов довели до материалов XVIII съезда ВКП (б), то на нем печатание стенограмм и прекратили. Почему? Ведь XIX съезд — это публичное мероприятие, парадное. На нем присутствовали делегации всех зарубежных компартий, масса журналистов. Что же здесь скрывать?
Это так, но на этом съезде Сталин выступил всего лишь с небольшой заключительной речью и только. А вот на пленуме ЦК, сразу после съезда, на мероприятии закрытом, он сказал главную речь и говорил 1,5 часа. И если издавать материалы XIX съезда, то надо было издавать и стенограмму пленума. А это уже невозможно было сделать.
Ж. Медведев писал: «… личный архив Сталина был уничтожен вскоре после его смерти…». Оцените, насколько страшны были для последующей номенклатуры идеи Сталина, что эта номенклатура боялась их даже хранить! А XIX съезд — это была та часть идей Сталина, которую ожидовленная партноменклатура боялась особенно сильно.
Историки пишут, что решение Сталина созвать съезд ВКП (б) было неожиданным для аппарата партии. Сталин принял это решение в июне 1952 г., а уже в августе был опубликован проект нового устава ВКП (б), т. е. Сталин созывал съезд именно для этого — для изменения статуса партии и ее организационной структуры.
Начнем, казалось бы, с пустяка. Название «Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков)» менялось на «Коммунистическая партия Советского Союза». Первое название объявляло всем о независимости партии от государства, от Советской власти. Слово «всесоюзная» обозначало просто территорию, на которой действует эта часть всемирного коммунистического Интернационала. До роспуска Коминтерна в 1943 г. на титульном листе членского билета ВКП (б) внизу было написано: «ВКП (б) — секция Коммунистического Интернационала».
Новое название намертво привязывало партию к государству, партия становилась как бы собственностью СССР, структурным подразделением Советской власти. Было Правительство Советского Союза, Министерство обороны Советского Союза, теперь вместо ВКП (б) стала и Коммунистическая партия Советского Союза.
Дальнейшие изменения были уже кардинальными. Вместо Политбюро ЦК партии полагалось сформировать только Президиум. Бюро — это суверенный руководитель, состоящий из нескольких человек, бюро свои решения ни с кем не согласовывает. А президиум — это всего лишь представители другого руководящего органа, и он лишь часть вопросов может решать самостоятельно. Замена Политбюро на Президиум означала, что партия лишается органа, непосредственно руководящего всей страной, и ей создается орган, который руководит только партией и то, — в перерывах между пленумами ЦК.
В докладе об этом говорится, хотя и очень кратко, но и столь же определенно: «В проекте измененного Устава предлагается преобразовать Политбюро в Президиум Центрального Комитета партии, организуемый для руководства работой ЦК между пленумами. Такое преобразование целесообразно потому, что наименование «Президиум» более соответствует тем функциям, которые фактически исполняются Политбюро в настоящее время. Текущую организационную работу Центрального Комитета, как показала практика, целесообразно сосредоточить в одном органе — Секретариате, в связи с чем, в дальнейшем, Оргбюро ЦК не иметь».
Но и это не все. Состав Президиума был определен в 25 членов и 11 кандидатов (имеющих совещательный голос). Большинство из этих 25 человек были не партийные, а государственные деятели, которые подчинялись Председателю Совета Министров и, соответственно, Верховному Совету. Таким образом, власть в партии перешла от партийной номенклатуры к Советской власти (строго говоря — ее номенклатуре).
Сталин, подчинив партию Советской власти, восстановил действие Конституции СССР в полном объеме. Сделал, по сути, то, что и Петр I, который русскую православную церковь сделал структурой государственного аппарата управления.
Интересно и то, что, несмотря на трехмесячное обсуждение нового Устава и на то, что этот Устав на съезде докладывал Хрущев, партноменклатура, похоже, совершенно не догадывалась о том, что задумал Сталин. Свое намерение подчинить партию Советской власти он держал в тайне от аппарата ЦК и когда на пленуме он достал из кармана список и зачитал пленуму свои предложения по персональному составу Президиума, для партаппаратчиков это было шоком. Хрущев вспоминал:
«Когда пленум завершился, мы все в президиуме обменялись взглядами. Что случилось? Кто составил этот список? Сталин сам не мог знать всех этих людей, которых он только что назначил. Он не мог составить такой список самостоятельно. Я признаюсь, подумал, что это Маленков приготовил список нового Президиума, но не сказал нам об этом. Позднее я спросил его об этом. Но он тоже был удивлен.… Некоторые люди в списке были мало известны в партии, и Сталин, без сомнения, не имел представления о том, кто они такие».
А Сталину было наплевать на то, что предложенные им люди «были мало известны» партийной номенклатуре. Главное, что они были известны Советской власти, поскольку зарекомендовали себя работой именно в ее органах.
Жиды перли в номенклатуру не для того, чтобы работать. Но так как, пока они упражняются в болтовне, жиреют и ищут, что и где хапнуть, работать кому то всё таки надо, необходимо было, чтобы людьми руководил тот, кто разбирается, что и как надо делать. Конечно, им нужен был Сталин.
Без Сталина на посту Генерального секретаря, без Сталина в качестве вождя партии партноменклатура теряла власть, дающую материальные выгоды. Для того, чтобы секретарю обкома или райкома, приехавшему в колхоз, положили в багажник баранчика; чтобы директору завода или ректору института можно было дать команду устроить на работу или учебу дорогое, но тупое чадо или чтобы дать отмашку прокурору прекратить уголовное дело на «своих», необходимо, чтобы все руководители на местах испытывали страх перед партийным руководством.
Для того, чтобы стряхнуть с себя власть партноменклатуры, государственному аппарату нужно было немного: не давать этим придуркам своих отчетов, отчитываясь только перед своими прямыми руководителями. Не имея данных, к которым можно прицепиться, партаппарат становился беспомощным. Но как ты не дашь партаппаратчикам свой отчет, если они — люди Сталина, вождя страны?
А вот если бы Сталин ушел из ЦК и остался только председателем Совмина, то тогда сам бог велел послать партноменклатуру на хрен и не отчитываться перед ней, экономить бумагу. Вождя то в ЦК уже нет, там 10 штук каких то секретарей — и только. Что эти секретари сделают человеку, назначенному на должность с согласия Предсовмина Сталина? Попробуют интриговать? А они понимают что нибудь в деле, в котором собрались интриговать, т. е. обвинять в плохой работе? Ведь напорют глупостей и Сталин их самих после этого повыкидывает из ЦК.
Более того, с уходом Сталина исполнять команды партноменклатуры становилось опасно. Представьте себя министром, снявшим, по требованию секретаря ЦК, директора завода. А если после этого завод начинает работать хуже, то возникает закономерный вопрос: зачем снял? Секретарь ЦК потребовал? А зачем ты этого придурка слушал, почему не выполнял команды вождя по подбору квалифицированных кадров («Кадры решают все!»)? При таких условиях в партноменклатуре могли бы выжить только умные и знающие люди, но, сколько их там, и куда деваться «пристроившимся» жидам?
Но и эта потеря власти не была наиболее страшной. Главное было в том, что с уходом Сталина партноменклатура переставала воспроизводиться. По Уставу все органы партии избираются либо прямо коммунистами, либо через их представителей (делегатов). Для того чтобы коммунисты избирали в партноменклатуру нужных людей, на все выборы в нижестоящие органы партии приезжали представители вышестоящих и убеждали коммунистов избирать тех, кого номенклатуре надо. Но как ты их убедишь, какими доводами, если голосование на всех уровнях тайное? Только сообщением, что данного кандидата на партноменклатурную должность рекомендует ЦК. А «рекомендует ЦК» — это значит «рекомендует Сталин». В этом случае промолчит даже тот, у кого есть веские доводы выступить против предлагаемой кандидатуры. И дело не в страхе, а в том авторитете, если хотите, культе, который имел Сталин. (Слово то правильное: была Личность и был ее культ).
Обеспечив себе авторитетом Сталина избрание низовых секретарей, номенклатура с их помощью обеспечивала избрание нужных (послушных номенклатуре) делегатов на съезд ВКП (б) (КПСС), эти делегаты голосовали за предложенный номенклатурой список ЦК, т. е. за высшую партноменклатуру. Круг замыкался.
А теперь представьте, что Сталин уходит с поста секретаря ЦК. Вы, секретарь ЦК, привозите в область нужного человека на должность секретаря обкома и говорите, что «товарища Иванова рекомендует ЦК». А кто такой этот ЦК? 10 секретарей, каких то хрущевых-маленковых? А вот директор комбината, которого лично знает и ценит наш вождь, Председатель Совета министров товарищ Сталин, считает, что Иванова нам и даром не надо, а лучше избрать товарища Сидорова. И за кого проголосуют коммунисты?
Уход Сталина из ЦК был страшной угрозой для партноменклатуры, ибо восстанавливал в партии демократический централизм — внутрипартийную демократию. А при этой демократии люди, способные быть только погонялами и надсмотрщиками, в руководящих органах партии становятся ненужными.
Но Сталин не мог бросить партию резко, этим бы он вызвал подозрение народа к ней — почему ушел вождь? Надо было подготовить всех к этой мысли, к тому, что Сталин рано или поздно покинет пост секретаря ЦК и будет только главой страны. На пленуме ЦК 16 октября 1952 г. он даже успокаивал членов ЦК (125 человек) тем, что согласен оставаться членом Президиума как Предсовмина, но, посмотрите, какая, по воспоминаниям Константина Симонова, была реакция, когда Сталин попросил поставить на голосование вопрос об освобождении его от должности секретаря ЦК по старости:
«… на лице Маленкова я увидел ужасное выражение — не то чтобы испуга, нет, не испуга, а выражение, которое может быть у человека, яснее всех других или яснее, во всяком случае, многих других, осознавшего ту смертельную опасность, которая нависла у всех над головами и которую еще не осознали другие: нельзя соглашаться на эту просьбу товарища Сталина, нельзя, чтобы он сложил с себя вот это одно, последнее из трех своих полномочий, нельзя. Лицо Маленкова, его жесты, его выразительно воздетые руки были прямой мольбой ко всем присутствующим немедленно и решительно отказать Сталину в его просьбе. И тогда, заглушая раздавшиеся уже из за спины Сталина слова: «Нет, просим остаться!» или что то в этом духе, зал загудел словами «Нет! Нет! Просим остаться! Просим взять свою просьбу обратно!«».
Сталин не стал настаивать на своей просьбе. Это была его роковая ошибка.
Но ладно, прелюдия и так затянулась. Перейдем непосредственно к мифам о социализме в СССР.
МИФ ПЕРВЫЙ: О КОЛБАСЕ
О, колбаса! Пожалуй, батон колбасы можно смело делать символом чаяний антисоветчиков. Сколько раз мне приходилось читать (да и слышать живьем) о том, что колбаса была только по талонам (очевидно, относится уже к временам перестройки), что ее нигде не было, а где была — то всенепременно с бумагой в качестве наполнителя.
Давайте проверим миф на сцепление с действительностью. Родился я в 60 х и СССР прекрасно помню. Так вот, что касается этого периода ужасного тоталитаризма, то колбаса тогда была четырех сортов. Третий сорт, второй, первый и высший. Так вот: даже «третий сорт — не брак» можно было спокойно есть без отвращения, чего никак нельзя сказать о современной колбасе низкой ценовой категории. Да и средней — тоже.
Некоторые могут сказать, что количество сортов было незначительным, выбора между производителями не было и так далее. А вот ответьте на вопрос: зачем мне видеть на прилавке сто двадцать видов колбас от разных производителей, если в одной ценовой категории они все в лучшем случае отличаются процентом-другим сои?
В декабре 2003 года «Комсомольская правда» опубликовала статью «Курс холодильника к кошельку: живем, как в 1985 году!», в которой «корреспонденты «КП» выяснили, что набор продуктов сегодняшнего россиянина стоит примерно столько же, сколько и во времена социалистического «застоя». Возьмем из нее указанные цены на колбасу «Докторскую»: 2р.80к. в 1985 м году и 135 руб. в 2003 г. На основании этого (и тому подобных) сравнений делается вывод, что де с едой все точно так же, как и раньше, просто цены подросли, но ведь заодно и зарплата. Не будем разбирать манипуляцию (помимо еды, есть еще жилье, на которое сейчас уходит денег куда больше; я уж не говорю про платное образование, о котором в СССР читали, в основном, в рубрике «их нравы» и т. д.), — разберем прямой подлог.
Колбаса «Докторская» стоила 2 рубля 20 копеек — знаменитая «колбаса за два-двадцать». Указанную сумму стоила «Любительская», качеством повыше. Собственно говоря, в районе «под три рубля» стоили высшие сорта вареной колбасы, сарделек и сосисок. А что представляла собой вареная колбаса за 135 рублей в 2003 году? Приблизительно то же, что сейчас. Я ее сам не ем и другим не советую. Сосиски высшего сорта (я помню их вкус!) надо сравнивать с колбасой высшего же сорта, а это в розницу — уже где то 200 рублей и выше.
Но «сорт» — понятие относительное. Что же находится внутри колбасы? Вот вам нормативный документ: «Колбаса «Докторская», рецептурный состав согласно ГОСТ 23670 79, несоленое сырье, кг (на 100 кг): говядина жилованная высшего сорта — 25; свинина жилованная полужирная -70; яйца куриные или меланж — 3; молоко коровье сухое цельное или обезжиренное -2». Ну и еще соль поваренная пищевая, нитрит натрия (7 грамм на 100 кг); сахар, орех мускатный или кардамон.
В 1972 году была сильная засуха (в июле выпало дождей всего двадцать процентов от нормы, а в августе только десять; температура в августе превысила нормальную на шесть градусов), и из за недостатка кормов пришлось пустить под нож сотни тысяч голов крупного рогатого скота. В ГОСТы по производству колбас ввели незначительные послабления. В частности, в мясной фарш разрешалось добавлять до 2 % крахмала или муки, или заменителя белка животного происхождения (молоко или кровь).
Прописью: всего два процента, не более. При этом нормы ГОСТа выдерживались достаточно строго: при централизированном контроле подкупить проверяющих куда сложнее. Конечно, на мелкие недостатки глаза закрыть могут, но кому надо вылетать с работы с «волчьим билетом», а то и вообще отправиться под суд?
Более того, есть еще нюансы, о которых сейчас мало кто задумывается. Мясо нельзя замораживать более одного раза в принципе, иначе с каждой последующей заморозкой оно теряет вкусовые качества (да и пищевые — тоже). Кто не верит — проведите эксперимент сами в холодильнике.
Так вот, при социализме колбасу делали из парного или охлажденного мяса. Где вы сейчас видели в Москве караваны скотовозов, направляющихся на мясокомбинаты? А в советские времена при каждом комбинате существовали собственные бойни и разделочные цеха. У меня, повторюсь, отец всю жизнь проработал на мясокомбинате — я знаю, о чем говорю.
Парное мясо надо перерабатывать немедленно, — уже через сутки оно может легко и просто испортиться. А красивые замороженные брикетики и хранятся долго, и не портятся. Как вы думаете, что использовать полезнее для народа, а что — рыночнее?
Кстати, мелкое отступление. «Финансовые Известия» от 02.12.2003: «За девять месяцев цена на мясо выросла на 25 50 %. От СССР осталось стадо, размер которого избыточный, неэффективный в условиях рыночной экономики. Кроме того, экспортные субсидии стран ЕС составляют $ 600 800 на тонну. Все это давит на российских производителей». Гм… От СССР остались стада, которые за дюжину лет (1991 2003) все еще «избыточны», а цена на мясо растет, при этом идут закупки импорта. Вам не кажется, что тут что то не то?
Могу даже сказать, что именно: если в СССР заботились о том, чтобы накормить народ качественно (разумеется, в идеале; никто не утверждает, что все было гладко и без накладок), а сейчас единственным критерием является прибыль.
Цитата в тему: «Впервые НП «Общественный контроль качества» обнародовало информацию о фальсификации колбас, выпускаемых по ГОСТ 52196 2003, согласно которому не допускается добавление соевого белка, петербургскими изготовителями, в декабре 2005 года. Тогда поддельными были признаны 70 % образцов. При повторной экспертизе в феврале 2006 года в фальсификации уличили 40 % изготовителей… Последняя, третья по счету проверка, проведенная в июне 2006 года, побила все мыслимые рекорды: соя выявлена в 100 % случаев».
А вот еще цитата, с сайта производителя: «Любительская по останкински (в целлофановой оболочке). Оригинальная колбаса на основе высококачественных говядины, свинины и большого количества аппетитного отборного шпика с добавлением растительного белка, близка по вкусу и аромату «Любительской» колбасе высшего сорта. Выпускается в целлофановой и полиамидной оболочках».
Колбаса действительно, я бы сказал, оригинальная. Классический рецепт процитирован выше. Поищите там «большие количества аппетитного шпика», не говоря уж о растительном белке. «Близка по вкусу и аромату», да-а… Помните, у немцев во времена Великой Отечественной были эрзац-валенки, эрзац-табак и все такое? Вместо сливочного масла — маргарин, вместо сахара — сахарин, вместо кофе — цикорий… Кстати, была и эрзац-колбаса, изготавливаемая из гороховой муки с добавлением сала и мясного сока. Есть с чего брать пример.
Вот и подумайте, какая колбаса была лучше: в СССР из свежего мяса или сейчас, из сои (причем рекомендую поискать в интернете статьи о вредности соевых продуктов — это отнюдь не безобидный наполнитель). Тем же, кто по возрасту застал советскую колбасу (не перестроечную, а хотя бы «времен застоя»), и у кого склероза еще нет, объяснять ничего не надо.
Ю. И. Мухин как то справедливо заметил:
«Многие годы ломаю голову, но не придумаю, что делать. Раньше, в СССР, вареная колбаса и вареные копчености в холодильнике сохли, а сейчас и неделю не пролежат, покрываясь какой то слизью.
…умные покупатели в Москве давно поняли, что после развала СССР на прилавки вместо продуктов хлынуло, говоря по латыни, говно. Правда, говна много, оно в красивой упаковке и разнообразно, но говно есть говно. И сравнивать его с продуктами СССР просто невозможно — это несравнимо, поскольку у производителей цели диаметрально противоположны: в СССР продукты делали, чтобы люди их немедленно смели с прилавков и съели, а сегодня продукты делаются для того, чтобы они как можно дольше, лежа на прилавках, не теряли красивый вид».
МИФ ВТОРОЙ: НЕЧЕГО БЫЛО ЕСТЬ
Тот же Мухин писал: «Как то на Дорогомиловском рынке захожу в киоск с колбасными изделиями, цены, вроде, приемлемые, по сравнению с другими магазинами, но вид изделий ну очень уж красивый. Спрашиваю продавщицу: «Небось, все из французского мяса?» А она уже в годах и отвечает мне: «Свое мясо осталось в Союзе, где его теперь мясокомбинат возьмет?». И тут рядом стоящий интеллигент лет сорока, в очках, явный москвич, вмешивается в наш разговор: «Зато в СССР колбасу только по талонам можно было купить!». Смотрим на него с продавщицей и не знаем, что сказать — ведь, судя по его годам, он обязан все помнить. Но у того вид абсолютно искренний, — он абсолютно уверен, что в СССР он голодал.
Во всем мире вполне достаточным считается потребление 100 кг мяса и мясных изделий в год на душу населения. Столько потребляют его в США — в стране мечты для наших дегенератов. А в 1990 году в Москве мяса и мясопродуктов потреблялось 105 кг на душу населения (в среднем по России — 70 кг, в Нижегородской области — 67). И этот тип тогда голодал? А в 2000 году потребление мяса и мясопродуктов по Москве было 65 кг на душу (по России — 40, по Нижегородской области — 32), и этот дегенерат счастлив! Вообще то мне тогда пришла в голову мысль, что таких, как он, в принципе, можно потихоньку опустить на хлеб и воду, но если ему при этом непрерывно тарахтеть, что сегодня «все есть», а в СССР «все голодали», то он все равно будет доволен».
Как уже писалось, подобные заявления обычно относятся если не к рафинированным интеллигентам, то к воспоминаниям голодного детства, которое попало на «рыночные реформы». А как же, всё таки, было именно при социализме?
Не буду изобретать велосипед, процитирую воспоминания Д. Румянцева, вполне адекватно отражающие то время и написанные без истерик, в отличие от многих других на подобную тему.
«В московских магазинах продавалась варёная колбаса двух ценовых категорий: 2 руб. 20 копеек и 2 руб. 90 копеек (2 20 и 2 90). За 2 90 была очень даже съедобной, а вот за 2 20 временами была такой отвратительной, что её не ели даже кошки. (Обратите внимание — временами, а не всегда, т. е., вероятнее всего, это было связано с нарушением условий хранения; а попробуйте сейчас купить дешевую колбасу и дать кошке. Думаете, результат будет другой? — А. Б.). Копчёная колбаса стоила… Стоп! А копчёной колбасы не было. Ну, то есть вообще то она была, но не в магазинах. В магазинах была только варёная. А если у советского гражданина возникало странное, ничем не обоснованное желание побаловаться копчёной колбасой — ну, там какая нибудь свадьба или праздник, то у такого человека было, собственно, две возможности: он мог пойти в какой нибудь ресторан или гастроном и попробовать купить колбасу «из под полы»… Что? Не понимаете, что такое «купить из под полы»? Поясняю для любителей сказок о чудесной стране Совдепии.
В СССР жили люди, которые по своим инстинктам ничем не отличались от других белых людей, живших в капиталистических странах. Один из таких инстинктов (развит, конечно, не у всех, но у многих) — торговать. У меня этот он отсутствует напрочь, но я знаю немало людей, которые это любят и получают истинное наслаждение от того, что продают нечто и получают с этого «навар». Понятно, что людей с таким инстинктом было в советской торговле предостаточно. Они очень быстро скумекали и сделали вывод: поскольку советская промышленность и сельское хозяйство не справляется с растущими потребностями советских людей, а, проще говоря, просто буксует в удовлетворении даже самых элементарных запросов потребителей (об этом далее); раз, всё равно на всех не хватает, то товар лучше просто убирать «под прилавок», а наиболее понятливым гражданам нужный товар из под этого самого прилавка (т. е. «из под полы») продавать по спекулятивным ценам. Такой товар, который в магазинах был, но «под прилавком», назывался «дефицитом».
Если вдуматься, то в СССР дефицитом было всё. Вернее — всё хорошее. Кстати, варёная колбаса тоже была дефицитом. В Москве она была, а в других городах — нет. Поэтому жители других городов регулярно приезжали в Москву, чтобы основательно затариться варёной колбасой и сосисками. Причём каждый гонец покупал колбасы не только на свою семью, но и ещё для нескольких знакомых, поэтому уезжал из столицы с многокилограммовыми баулами, набитыми колбасой и сосисками. В «Новоарбатском» гастрономе на Калининском проспекте в любой день в колбасные отделы стояли длиннющие очереди колбасных закупщиков.
Для Москвы же дефицитом являлись копчёная колбаса, торт «Птичье молоко»… Нет, не буду перечислять, — думаю, что каждый, заставший то время, может составить этот перечень сам. Да о чём вообще можно говорить, если даже туалетная бумага была дефицитом? Сложно поверить? Никто не удивлялся, если видел на улице женщин, обмотанных связками туалетной бумаги, словно революционный матрос пулемётной лентой. Ну, а уж про икру с осетриной и сёмгой я вообще не говорю. Это вообще был супердефицит, который даже «из под полы» было почти невозможно купить, — его можно было купить исключительно «по блату».
Был ещё сок в трёхлитровых банках и баклажанная икра. На этом, кстати, построена известная сцена из «Ивана Васильевича…». Когда герой Крамарова вожделённо сглатывал слюну при виде горстки «икры баклажанной» в золотой чаше, советские люди смеялись от души — ибо советские магазины если чем то и были забиты под завязку, так это баклажанной икрой. Ещё было печенье «Земляничное», «Овсяное» (моё любимое), а вот «Юбилейное» уже было дефицитом. Продавались разнообразные конфеты. Я больше всего любил батончики. Но мои любимые батончики «рот-фронт» были дефицитом. Равным образом дефицитом были сосательные «барбариски». А в основном в кондитерских отделах продавались ненавидимые мной карамели с джемовой начинкой. Впрочем, когда из Иванова к нам приезжали родственники, то они рубали эту джемовую гадость за обе щёки — у них и такого не было. Чай был двух марок: «грузинский» и «цейлонский». «Грузинский» был просто омерзительным пойлом, а «цейлонский’ — более или менее нормальным. Если вы уже поняли алгоритм советской торговли, то не удивитесь, что «цейлонский» чай был дефицитом. Растворимый кофе тоже был дефицитом.
Парадоксально, но некоторые вещи дефицитом в то время не были, хотя по современным меркам вроде бы должны. Например, креветки. Помню, в гастрономе недалеко от моего дома всегда продавались креветки в коробках. Цена: 90 копеек за килограмм. Их почти никто никогда не покупал».
Все описано честно. Я жил не в Москве, а в маленьком провинциальном городе на 40 тысяч жителей. Многое совпадает, но были и свои отличия. Креветок в продаже у нас не было. Бананов и апельсинов, как в Москве, — тоже. Да что там бананы — мороженое завозили всего несколько раз за лето.
Но было ли это проблемой? Ни разу.
Без мандаринов можно легко прожить. Особенно если учесть, что витамины есть не только в них. Скажем, у деда во дворе росли: яблони нескольких сортов, вишня, слива, смородина, крыжовник. Причем дело не в том, что это росло у дома и свое, а в том, что витамины в таком виде продавались в сезон ведрами за бесценок.
Следует сразу разделить два подхода. Первый олицетворяет название классической кулинарной книги «О вкусной и здоровой пище». Обратите внимание на «здоровой» — оно там, между прочим, не зря написано. Второй подход — «хочу, чтобы было всё и сразу!». Мол, яблоки — это ерунда, привычно. А надо, чтобы всегда были в продаже авокадо, манго, папайя и маракуйя! И вcенепременно плоды дуриана, как же без них. Чтобы любой, у кого денег хватит, мог бы купить Экзотический Фрукт.
Приведу мнение по этому поводу своей знакомой из Америки:
«Меня больше всего забавляют переживания по поводу отсутствия экзотических фруктов и яблок зимой. В США есть и бананы-апельсины, и яблоки — все круглый год. Одна маленькая мелочь: эти бананы сами жители банановых республик считают отстойными (народное название: «банан-гринго»), а зимние яблоки безвкусны и, готова спорить, бесполезны. Апельсины вне сезона — то же самое. Экзотика — это, пардон, смех и грех. Никакого сравнения с теми же фруктами в местах их исконного произрастания не выдерживают. Зато есть гордое сознание возможности каждый день покупать папайю».
Я, честно говоря, вообще не понимаю, откуда брали этот самый «альтернативный СССР», в котором нечего было есть. Да, конечно, где то было лучше с одним, где то — с другим. Скажем, когда мы ехали к дяде в Тамбов, то привозили мясо / колбасу — у нас с этим было просто. А оттуда везли всякое кондитерское — какие там были печенюшки! Я даже не помню, как они называются, и вообще больше их нигде не видел. Витые такие, из песочного теста. На Дальнем Востоке было, мягко говоря, хорошо с рыбой. Да, были сложности с равномерным распределением, но вот чтобы «нечего было есть», не припомню. До перестройки, понятно дело.
Дефицит отдельных продуктов питания объясняется очень просто: в СССР не ставилось целью «чтобы везде все было». Везде должна была быть здоровая пища, в составе и количестве, удовлетворяющем потребности в еде. При этом, понятно, не стандартного состава на всей территории страны (шестая часть суши!), а с учетом местных особенностей. Условно говоря, если украинцы производят много сала, то на Украине его много. А где нибудь, скажем, в Узбекистане, сала (по крайней мере, свиного) мало, и возить его туда — дорого. Точно так же красной рыбы на Дальнем Востоке было много, а в Москве она была дефицитом.
Пресловутый дефицит был повсеместно, но его «материальное выражение» было специфическим для каждого района.
Давайте разберем несколько стандартных вариантов мифа.
«Стандартный советский человек падал в обморок в западном магазине, увидев сто сортов сыра и двести сортов колбасы».
Как уже было сказано, что в первую очередь учитывались физические потребности, а вот «эстетические» были не обязательны. Не учитывал, знаете ли, Госплан, что для ряда людей потребностью является наличие прилавков с колбасой, считая, что колбаса должна быть в холодильниках и на столах.
Зато теперь, — все нормально, — колбасы на прилавках завались, сортов много, вот только качество большинства сортов — того с, с изъяном, а качественные может позволить себе купить куда меньший процент населения, чем в те времена.
С другой стороны: конечно, когда в магазине есть только один сорт сыра «Сыр», это не очень то хорошо. Но если их несколько десятков, то радует это лишь образцового потребителя с мозгами облегченного образца. Во-первых, это значит, что хранить надо гораздо больше сыра, что подразумевает либо большое количество консервантов, либо большие потери (и, соответственно, увеличение себестоимости). Для того, чтобы покупали некий определенный сыр, требуется реклама, которую опять же оплачивает покупатель. И так далее, — бесплатный сыр бывает только…, сами знаете где.
Как понимаете, рассуждение относится не только к сыру.
«Впоминается митьковская трёхлитровая банка, на которой большими буквами написано «ЕДА». Это такой советский прикол. Почему то вожди не ставили задачу кормить себя такой «Едой», а через спецраспределители партхозноменклатуру снабжали отнюдь не теми продуктами, которые под силу было приобрести большинству населения».
Вот что всегда удивляло, так это странная аберрация сознания. То, что СССР номенклатура ездила на черных «Волгах» и что то там получала в спецбуфетах, выставляется как вопиющая несправедливость. А то, что сейчас верхушка имеет средства не в десятки, а в миллионы раз большие, чем большинство населения — это ничего, нормально.
«На рынке всё было в 3 5, а иногда и более раз дороже, чем в магазине, и, самое печальное, что далеко не у каждого советского человека была возможность зарабатывать столько, чтобы можно было отовариваться на рынке».
Зато теперь у всех есть возможность заработать на колбасу. Со вкусом, «идентичным натуральному». В СССР был выбор: дешевые продукты в магазине, но с очередью, или дорогие на рынке без очереди. Причем на рынке был очень строгий контроль качества, а сейчас санконтроль, образно говоря, продает абонементы торговцам. Что лучше — решайте сами.
«Почему в СССР нельзя было произвести столько товаров, сколько население могло и хотело купить?»
Л. Кравецкий: «Вопрос состоит в том, я так понимаю, почему в СССР нельзя было произвести бесконечное количество товаров? Ответ: потому что это физически невозможно. Для удовлетворения спроса есть только два пути: производить больше или продавать дороже. В СССР шли по первому, максимально игнорируя второй. Даже в тех случаях, когда приходилось вводить карточки на товары. Это — разумный социалистический способ существования: базовые товары должны быть доступны всем. Если их не хватает, то распределяться они должны равномерно. В вашем и нынешнем варианте при нехватке товаров (а хоть какого нибудь товара всегда будет не хватать) надо распределять их среди тех, кто имеет много денег, а остальным не давать вообще — пусть хоть голышом ходят.
Если посмотреть статистику, то можно увидеть интересную вещь: товаров на душу населения в СССР производилось больше, чем в большинстве капстран. Откуда нехватка? А не было нехватки. Точнее, была в 20 х и 40 х, после этого и одежды хватало, и еды. На полках магазинов её было, конечно, меньше, чем в США, ну так всё это не на полках было, а у потребителей. Смысл распределения то не в том, чтобы на полку товар выложить».
Все просто: когда в СССР появился обыватель как массовое явление, то это и стало началом конца. Когда шла индустриализация, было не до культа потребления. Во время войны — тем более. Сразу после — так надо было отстраивать страну заново…
А вот через некоторое время ситуация стабилизировалась и начался так называемый период застоя. В жизни невозможно стоять на месте — либо развиваешься, либо деградируешь. Кроме того, обывателями управлять куда легче, а к этому времени номенклатура как раз окончательно сформировалась как паразитирующий класс, так что совпали желания как тех, чьи устремления не выходили за рамки мещанского болота, так и тех, для кого власть стала самоцелью.
Но об этом — позже, а пока мы разбираем мифы о социализме в целом, а не его недостатки.
