История спецслужб СССР и России знала много примеров, когда руководство этих ведомств внезапно отстранялось со своих постов. Достаточно вспомнить первых руководителей ЧК — Берзеня, Артузова и Блюмкина, попавших в молох 37 38 годов и окончивших свою жизнь трагически. Разделил судьбу своих предшественников и пришедший позже генерал-полковник Виктор Абакумов — руководитель МГБ СССР, преданно служивший Сталину был расстрелян по личному указанию первого секретаря ЦК КПСС Хрущева в связи с разоблачением культа личности.
В истории позднего периода СССР тоже немало примеров, когда высшее руководство самой мощной во всем мире спецслужбы вдруг менялось без видимых причин. Так было с генерал-полковником Семичасным, с генералом армии Крючковым, который, предвидя, что может повлечь за собой развал СССР, и, будучи порядочным человеком, пытался предотвратить крах своей Родины. За что в августе 1991 года был арестован и проходил одним из главных обвиняемых по делу ГКЧП.
Один из примеров есть и в новой истории России — летом 1993 года от занимаемой должности руководителя Министерства Безопасности России был отстранен генерал армии Виктор Павлович Баранников. После него началась бесконечная чехарда отставок с этого поста еще ряда людей.
Фигура В. П. Баранникова по прежнему привлекает внимание журналистов, которые до сих пор недоумевают — каким образом чиновник, преданный Ельцину, оказался в сентябре 1993 года в Белом доме. Остаётся открытым и ещё один вопрос: что случилось 21 июля 1995 года, когда столь внезапно прервалась его жизнь?
Поделиться своими воспоминаниями об этом человеке и ответить на ряд вопросов, связанных с его деятельностью, согласился бывший начальник Информационно- аналитического управления Министерства Безопасности России Ксенофонт Христофорович Ипполитов.
- Как Вы, Ксенофонт Христофорович, лично оцениваете деятельность Баранникова на посту руководителя МБ России? Стала ли при нем система безопасности России работать лучше, чем при его предшественнике Бакатине?
- Для того, чтобы честно ответить на этот вопрос, я должен сказать, что до моего назначения на пост начальника Информационно-аналитического управления Министерства Безопасности России в 1992 году, я лично Виктора Павловича не знал. Впервые я увидел его как раз на том самом совещании, где рассматривалась моя кандидатура на эту должность, которую я занимал вплоть до лета 1993 года. Чтобы понять, какое у меня к нему было отношение, надо знать, что пришел он в систему Госбезопасности России из МВД — из конкурирующей системы правоохранительных органов.
В то время некоторые политические деятели, чтобы расшатать безопасность нашей страны, настойчиво пытались вбить клин во взаимоотношения этих систем и разжечь между ними дух, даже не соперничества, а полной вражды. Поэтому естественно, что отношение к Баранникову первоначально было более, чем настороженным. Важно понять этот психологический аспект — скептическая оценка способности управлять системой теми, кто приходил в неё со стороны, у кадровых сотрудников присутствовала всегда. Причем, заметьте, что Виктор Павлович пришел на место даже не зама, а сразу министра — руководителя всей безопасности России. Но, при более близком знакомстве, отношение к нему скоро изменилось, причем в лучшую сторону.
- В чем же причина такого изменения, ведь предшественник Баранникова Бакатин развалил не только святая святых — агентурную систему, выдав ЦРУ систему прослушивания посольства США в Москве, но и развалил всю работу самой спецслужбы, открыв зеленую улицу в архивы КГБ правозащитникам, связанным с главным врагом России — политическими кругами США?
- Вы действительно правильно и точно сумели охарактеризовать поступок Виктора Бакатина. Ведь, то, что он сделал, казалось просто немыслимым. Он внес дух разрушения в систему КГБ и вопрос заключался не в том, нужна она или нет? То, что это служба, которая должна обеспечивать интересы государства, его безопасность — это несомненно, потому, что такие службы существуют во всех государствах мира. Бесспорно и то, что Комитет Государственной Безопасности требовал своей реорганизации. Но это не значит, что надо было сносить весь КГБ и увольнять многих профессионалов высочайшего уровня, которые в нем служили и являлись носителями традиций и бесценного опыта.
Безопасность любой страны мира, это специфическое явление. Нельзя просто научить кого бы то ни было ее теоретическим азам, — для этого надо придти в саму систему и работать в ней, нарабатывая свой опыт и перенимая чужой, — опыт своих старших коллег по службе. Тех, кто, по меньшей мере, прослужил в системе безопасности восемь десять лет.
К величайшему сожалению, при Бакатине начался отток и, что самое страшное, — планомерное выдавливание и бегство из системы безопасности той плеяды профессионалов, что являлись носителями неоценимого опыта работы.
Поэтому, как мне казалось, Баранников, принимая МБ, оказался в необычайно сложном положении — перед ним встал вопрос, как поломать то настроение отчаяния и безнадежности, что сложилось у его подчиненных?
Мое личное знакомство с Баранниковым состоялось в январе 1992 года, после того, как я поработал в системе полтора года. Поскольку в процессе работы я с ним потом часто сталкивался как начальник Информационно — аналитического управления, могу сказать, что он показался мне внутренне очень целеустремленным, потрясающей работоспособности человеком, который знает, чего хочет.
- Что же Вам, в процессе общения со столь высоким государственным служащим, который подчинялся исключительно президенту, в нем импонировало? Ведь подобное возвышение, как правило, кружит голову и человек перестает правильно оценивать происходящее вокруг?
- Приведу пример, — если он что то не знал, — он это признавал и просил время, чтобы изучить проблему, по которой я ему делал доклад. Если для решения какого то вопроса ему не хватало материалов, он, получая их от меня, всегда читал всё в полном объеме. Это говорит о его необыкновенной работоспособности, — Вы, я думаю, представляете, какая у него, как у руководителя высшего звена, была загрузка по времени.
Кстати сказать, его линия поведения была очень любопытна, — прежде всего, он делал ставку в работе на оперативный состав, причем низовой — не случайно он так часто имел с ним встречи, которые носили достаточно откровенный характер. Ему высказывали мнения о ходе работы МБ, которые не всегда совпадали с его личным мнением.
Но, безусловно, самое главное — это то, что он начал воскрешать систему безопасности, Здесь, вероятно, мы с Вами подошли к очень важному моменту в его жизни, который даёт ответ на вопрос, почему его судьба и карьера так трагически завершились.
Когда Баранников стал министрам, он, разумеется, четко понимал, что работа органов безопасности — это, прежде всего, деятельность по обеспечению безопасности государства. Как Вы помните, на съездах депутатов, и в декабре 1992 года, и в марте 1993 года, он постоянно подчеркивал, что государственная безопасность должна обеспечивать интересы государства в рамках закона, на основе конституции.
Это может показаться обычной дежурной фразой, ведь об этом говорят в своих выступлениях все: и политики, и работники спецслужб. В данном случае, дело было в том, что Виктор Павлович всеми силами пытался не дать втянуть органы государственной безопасности в политические интриги и дрязги. Не позволить, прежде всего, как в 1937 году, опять сделать Министерство Безопасности органом политического сыска — и это была его принципиальная позиция.
Кроме того, он начал собирать воедино разрушенную систему КГБ. Не случайно при нем погранвойска снова вошли в систему Государственной безопасности. Он планировал и другие реорганизации, причем, кое что он, всё таки, успел сделать, но многое ему было уже не по зубам из за сложившейся в стране политической ситуации.
Но главного он, несомненно, добился — начался процесс стабилизации в управлении спецслужбой России и стабилизация работы всей системы в целом.
- Насколько изменилась работа самой системы органов безопасности во время прихода в нашу страну рыночных отношений?
- Рынок уже был необходим, но возникал вопрос, как его строить, ведь в СССР, к началу 1991 года было 99 % государственной собственности.
Его можно было строить обвальным путем, как он и был построен, — со всеми вытекающими отсюда последствиями, а можно было и нормально — постепенно, этапами. Причем, постепенность не значит длительность — для его построения требовалась специальная концепция.
Возьмем с Вами только одну проблему, — нужен ли в условиях рынка государственный сектор экономики? Весь мир давно пришел к тому, что нужен, а в нашей то стране с чего начали? В начале построения рыночной системы нам надо было, прежде всего, определить, что же государству останется, как собственность? Ведь государство не может нормально существовать и выполнять свою функцию, не будучи собственником. После этого надо было решать проблемы по проведению процессов, связанных с изменением форм собственности.
Поэтому мне представляется, что еще тогда, — и сегодня я в этом просто убежден, — неправильно был обозначен сам процесс приватизации.
Тогда речь должна была идти о разгосударствлении собственности, а это предполагало: во первых, национализацию собственности — то есть создание государственной собственности; во вторых, социализацию — то есть создание коллективной, общественной собственности, (принадлежащей коллективу на земле или по месту жительства); и, только, в третьих, — приватизацию — передачу собственности в частные руки. Четыре процесса должны были идти одновременно, а шел только один процесс — приватизации. Тем самым нарушался самый главный принцип построения рынка в России.
- Скажите, а Виктор Павлович понимал всю ущербность такого подхода к построению государства в таком экономическом хаосе?
- Думаю, что сознавал, и многие вопросы очень остро ставил перед тогдашним президентом России. В частности о том, как идет разрушение интересов государства в условиях формирования ненормальных рыночных отношений. Эту информацию он регулярно предоставлял президенту России. Это я знаю точно, потому что возглавлял то самое управление в МБ, которое готовило обобщенные информационно-аналитические материалы. Я был очень благодарен Виктору Павловичу за то, что с его помощью, при его взгляде на работу моего подразделения, в МБ нам было позволено формировать действительно аналитическую службу, выдававшую выходные документы на самом серьезном уровне.
Многие документы, по которым я докладывал в Совет Безопасности и вице-президенту России, получили очень высокую оценку. Кроме того, многие сотрудники подразделения были поощрены за работу, — так что мы чувствовали свою востребованность.
К сожалению, надо сказать, что не всё политическое руководство России того времени понимало, что в деятельности Информационно-аналитического управления МБ основной является аналитическая работа и на развитие ситуации в стране нужен прогноз. Это задача является основной и, к счастью, Виктор Павлович Баранников это понимал, поэтому моему управлению многое удалось сделать.
- Что же именно Вам удалось сделать в работе системы государственной безопасности России?
- Прежде всего, создать не только информационную, но и грамотную аналитическую службу. В феврале 1992 года я был назначен руководителем этого управления, а в мае я уже утвердил на коллегии МБ концепцию ее работы в системе государственной безопасности.
В этой программе мной, прежде всего, была сделана ставка на анализ, и Виктор Павлович полностью меня в этом поддержал. Хотя в самой службе МБ процесс создания информационной работы далеко не всеми воспринимался на ура. Ведь многие мои коллеги думали, что достаточно иметь службу, которая будет передавать обобщенную информацию на более высокий уровень, и на этом будут ограничиваться ее задачи.
- А как стало работать Министерство Безопасности России в новых условиях?
- В последнее время работой с агентурой я практически не занимался, — в этом не было необходимости. Информационно-аналитическое подразделение МБ — это подразделение, имеющее свой уровень и свои виды работы. Мы опирались на те источники, на ту информацию, что была добыты оперативными подразделениями МБ России, дополнительно использовались также и открытые источники.
Что касается экономической безопасности России, то этот вопрос стоял уже по другому: в условиях рыночных отношений в сфере их обеспечения должна была быть совершенно иная система. Ни прежний опыт работы КГБ, ни опыт других стран нам не подходил: нам нужно было искать свои формы, используя, естественно, накопленный опыт спецслужб СССР и зарубежных стран. Но строить эту систему экономической безопасности надо было по своему. Неслучайно первым заданием Виктора Павловича лично мне, была подготовка концепции экономической безопасности России в условиях формирования рыночных отношениях. Эта задача была выполнена, но к огромному сожалению, уход Виктора Павловича, сделал ее никому не нужной.
- Вы могли бы, если кратко, не вдаваясь в профессиональные секреты, рассказать, в чём заключалась эта концепция?
- Могу, не раскрывая сугубо профессиональных секретов нашей работы сказать, что в условиях рыночных отношений система мер по обеспечению экономической безопасности включает в себя не только специальные средства, но еще и правовые, политические, экономические, социальные, административные и административно-правовые. Так вот, система специальных мер, как бы это не было парадоксально, не является самой главной.
В чем трагедия нынешнего времени? В том, что разрушена система правовой экономической безопасности, — её просто нет. У нас в стране рухнули все необходимые режимы. Может быть, у нас в стране есть режим границ или таможенный режим, а может, есть в нашей стране режим перемещения по ее территории иностранцев? Или режим миграции населения? Или режим учета населения? Вот эта система и является первичной сигнальной системой, которая позволяет эффективно работать в любых условиях, — и рыночных, и тоталитарных. А у нас в России она разрушена, причем полностью. Кстати, стараниями того же Бакатина.
Значит, все эти процессы входили в Вашу работу по созданию концепции системы экономической безопасности России?
В результате, прошу заметить, по другому смотрится и система мер, связанных с деятельностью спецслужб. Иначе смотрится и проблема агентурной работы, и проблема добычи информации из закрытых источников, и построение системы органов экономической безопасности. Одним словом, когда помимо МБ еще появляются и Налоговая полиция, и Таможенный комитет, вопрос о работе в сфере обеспечения безопасности встает на более глобальный уровень. К несчастью, при развале старой экономической системы, в тот момент, когда разрушался госсектор, никто не задумывался над тем, а каким он должен остаться. Но это уже другой вопрос.
- Понимал ли, на Ваш взгляд, Баранников эту проблему, — что кроме рынка обязательно должен быть государственный сектор, контролирующий этот самый рынок?
- Естественно, и именно знание и понимание этой и многих других проблем, диктовало, казалось бы, непредсказуемость его позиций. Но уверяю Вас, исходил он, исключительно, из интересов государства.
- В документальном фильме «Три мгновения лета» Д. Якубовский, я думаю, не без ведома Баранникова в своё время назначенный полномочным представителем правоохранительных органов, специалистом по информационным службам в правительстве РФ, утверждал, что летом 1993 года Баранников предложил ему заговор против Бориса Ельцина? Напрашивается вопрос, а был ли Виктор Павлович предан своему президенту?
- Самого фильма я не видел, но читал ряд публикаций и смотрел несколько телевизионных передач о Викторе Павловиче, где эта мысль, высказанная упомянутым Вами человеком, проходила. Все это просто ерунда, — Баранников был необычайно предан президенту.
Но понимание самого процесса построения государства у Виктора Павловича не совпадало с точкой зрения тогдашнего окружения президента России Б. Ельцина. Вот Вам и вся проблема, а значит, надо было любой ценой убрать министра МБ России Баранникова из окружения президента.
- Вы подчеркнули, насколько был важен в работе спецслужб России анализ ситуаций и насколько точны были прогнозы на ситуацию в горячих точках, — тогда ведь только начинали тлеть угли Приднестровского конфликта. Сейчас, конечно, по прошествии времени, на примере чеченского конфликта все уже видят, к чему приводит сначала тупое непонимание момента, а затем необдуманное силовое решение, как в случае танковой атаки на Грозный в 1994 году?
- Чтобы не быть голословным, отвечу на ваш вопрос таким образом: в свое время министр иностранных дел Андрей Козырев устроил на страницах печати бурную истерику в связи с тем, что МБ и другие силовые структуры предлагают разрешение Приднестровского вопроса силовым методом. Я выступил в свое время на пресс-конференции, посвященной этому вопросу и зачитал, с разрешения Баранникова, копии документов, которые мы направляли президенту, в Совет безопасности и в МИД, в которых шла речь о том, как мы видим решение проблем Приднестровья, и, прежде всего, Молдавии, политическими, социальными и экономическими мерами,
- Можете ли Вы назвать хотя бы некоторые из тех мер, что были вами предложены?
- Прежде всего, это восстановление экономических связей Молдавии с Россией в полном объеме, потому молдавский рынок тесно связан с российским. Совершенно очевидно, что промышленность Приднестровья не может работать сугубо в молдавском варианте. Она строилась с расчетом интегральных связей в целом по территории всего Союза и не может выжить в условиях изоляции. За этим сразу встают социальные проблемы, и мы предложили, на наш взгляд, наиболее их разумное решение. Подчёркиваю — мирное, а вовсе не силовые варианты разрешения конфликта.
- Почему же тогда никто не внял предупреждениям вашего управления?
- Давайте вспомним, какое это было время, ведь тогда в нашей стране шло формирование рынка в условиях первоначального накопления капитала. Вся мировая история свидетельствует, что в этих условиях государство, в том виде, в каком оно существует не нужно.
Нужен ночной сторож, а функции государства в этот момент сводится лишь только к охране передела государственной собственности. Оно, — государство, — не должно вмешиваться в этот процесс.
У нас в стране так и произошло, а мы предлагали и настаивали на точке зрения, что государство обязательно само должно регулировать этот процесс. Тогда бы по другому строилась вся система создания рынка в нашей стране, — не было бы никакого первоначального накопления капитала, а значит, не было бы стремительного обогащения, не было бы разворовывания собственности. И не было бы этой дикой приватизации, а так же идиотских ваучеров, на которых люди потеряли все.
Вот вам система, понимал это все Баранников? Да он понимал, что отодвигание государства от регулятора рыночных отношений, по сути дела, делает это государство аморфным.
- Выходит, начав бороться за построение нормального рынка, он и нажил себе врагов из окружения президента, в лице Чубайса, Гайдара и прочих, которые вполне устраивал этот безумный передел собственности?
- Совершенно верно. Поэтому я считаю, что уход генерала армии Баранникова был предрешен еще в марте 1993 года.
- Получается, что он был крайне опасен, поскольку знал, кто и каким образом разворовывает родную страну, и с каким криминалом они связаны?
- Вы понимаете, здесь в чём дело? — этот процесс тогда только начинался, с начала приватизации не прошло еще и года.
Ведь все разрушительные либерально демократические реформы начались только в январе 1992 года, многое еще не было ясно, еще не все процессы, с точки зрения необратимости последствий, приняли столь непоправимый характер. Разумеется, разобраться в целом и во всем в тот момент было чрезвычайно сложно. Но основной принцип: что и под чьим руководством проходило, Виктор Павлович, без всякого сомнения, понимал.
Самое главное, он видел, что рушится само государство. Вот, почему он неоднократно ставил вопрос о необходимости деятельности Министерства Безопасности и всех его подразделений строго, соответственно с Конституцией и в рамках закона, а это как раз и противоречило тому периоду. Ведь с вопроса о собственности в нормальной стране все и начинается: может ли государство выполнять свои функции, обладая собственностью или не имея ее.
Зададим себе вопрос: может ли существовать государство, если его собственность не просто распределяется, а растаскивается и разворовывается, если оно перестает влиять на процессы, связанные с собственностью. По моему нет, не может!
- Насколько остро встал вопрос противостояния между государственником Баранниковым и его противниками? Как шло противостояние между финансово — криминальными группировками, которым покровительствовали высшие чины России и Виктором Павловичем?
- Вы правы в том, что определенные круги в экономической, финансовой и даже криминальной среде прекрасно понимали позицию Баранникова. Тем более, что он никогда и нигде, даже в докладах на самом высоком уровне, ее не скрывал. В отдельных случаях эта его позиция проявлялась достаточно остро, из за этого, кстати, были иногда и скандальные моменты.
В свое время мое управление МБ подготовило очень серьезную записку о том, как происходит процесс формирования рыночных отношений с калининградской областью. После ее составления она была направлена в Совет безопасности.
Гайдар, будучи тогда премьер-министром, и, видимо, не понимая, что подобные справки имеют гриф совершенной секретности и предназначены только первым лицам страны, ксерокопировал ее и разослал ее всем губернатором России. В том числе и в Калининград. В результате чего мы получили большую жалобу от губернаторов, в которой Баранников обвинялся в том, что он не рыночник, что он все видит в искаженном виде.
- Неужели это было возможно? Чтобы, от губернаторов, которые могли быть связаны с криминалом и финансовыми аферистами, пошли жалобы премьеру и выше, что им не дают строить нормальный, по их понятиям, рынок? Причем, этим занялся один из самых влиятельных лиц в правительстве!
- Абсолютно верно. Я помню беседу с Баранниковым, — после получения этой жалобы, он спросил у меня, что мы теперь будем делать? На что я ответил, что мы располагаем всеми документами, на которые есть ссылки в той записке и пусть, если кому то что то не ясно, приходят и убедятся. Что самое любопытное, — Гайдар исправил свою ошибку очень интересным способом, — он вынес этот вопрос на заседание правительства.
После проверки Виктор Павлович продемонстрировал мне постановление правительства, где первым пунктом стояло, что выводы и оценки, изложенные в специальной записке Министерства Безопасности, соответствуют действительности, а в третьем пункте было записано: принять меры для улучшения положения, в соответствии с предложением, изложенным в данной записке.
- Мы с вами подошли к очень интересному моменту, когда пошла лавина клеветы и нападок на честно выполнявшего свой долг руководителя российской спецслужбы. Что бы Вы могли сказать о решении убрать из близкого круга президента министра МБ Виктора Баранникова?
- Виктора Павловича снимали за два «преступления»: первое — за личные вещи, что якобы приобрела его супруга во время вояжа в Швейцарию, второе — за то, что наша служба — Министерство Безопасности не предусмотрела развития событий в Таджикистане летом 1993 года.
Я даже не беру первый пункт, потому что всем ясно, что это полная чушь! Что же касается второго обвинения: перед вами сейчас находится не кто иной, как бывший начальник Информационно-аналитического управления МБ. Поэтому, со всей ответственностью, заявляю — в июне 1993 года нашим управлением на имя президента и в Совет Безопасности был направлен документ, где очень четко указывалась, если не дата, то ориентировочный период возможного столкновения на таджикской границе с афганскими боевиками.
Чтобы не допустить этот конфликт, нашей службой предлагался целый комплекс мер: и военных, и экономических, и политических, и дипломатических, и, специальных. Как видите, это были не только силовые меры, а наоборот. Но… никто палец о палец не ударил.
Может быть, Вы помните оправдания министра обороны Павла Грачева, прошедшие тогда по всем каналам телевидения: «А нас никто не о чем не просил!». Наглая ложь, — наше министерство четко написало записку в Совет Безопасности о необходимости срочного укрепления военных подразделений, которые находились в Таджикистане.
После этого, увидев подобное отношение к работе нашего управления, мною было принято решение уйти в отставку, — я убедился, что писать можно о чём угодно, но результата уже никакого не будет: верхним эшелоном власти будет делаться всё с точностью до наоборот.
- Вы упомянули горячую точку — Таджикистан. Сейчас, из за своей близости к Афганистану, на территории которого обосновались талибы, имеющие, в свою очередь, связь с террористами в Чечне и Дагестане, он напоминает тлеющий бикфордов шнур, являясь перевалочной базой для торговли оружием, литературой антироссийского толка и, что самое страшное, наркотиками.
По вашему мнению, в 1992 1993 годах руководство Министерства Безопасности России, в лице Виктора Баранникова понимало к каким последствиям все эти, вовремя нерешенные проблемы, могут привести нашу страну?
- Думаю, Виктор Павлович прекрасно понимал как будет разворачиваться вся ситуация на всем Северном Кавказе. Что те связи, о которых Вы упомянули, будут только крепнуть и, рано или поздно, это приведет к самым трагическим последствиям не только для России, но и для всей Европы, потому что терроризм не знает национальных и других барьеров.
Для того, чтобы не допустить роста террористических и национальных настроений на всем Северном Кавказе наша служба МБ и выносила вопрос о политической ситуации на Кавказе и возможном развитии событий на Совет Безопасности.
Мы предложили тогда создать на Северном Кавказе Региональное Управление МБ, которое могло бы аккумулировать и управлять всеми процессами, там происходящими. Да, решение Совета, с точки зрения безопасности, было, но дальше этого не пошло, и управление, которое мы предложили создать, создано не было. Всем, от кого на политическом уровне тогда зависело его создание, было не до него, потому что, опять повторюсь, в то время всех волновали другие вопросы — вопросы собственности.
